— Случайно так случайно. А я успела испугаться. Хочу открыть дверь, а не могу. Чего я только не подумала, пока тебя добудилась! Ну же, мальчик, очнись! Никак не проснёшься?

Девушка была такой же, как всегда, и никто бы не догадался, что ночью эта весёлая красавица плакала из-за ядовитых языков двух баб.

— Почему миссис Джонсон такая злая? — спросил я.

Фанни покачала головой.

— Ох, Робин, чего-то ты не договариваешь. Может, ты успел с ней поссориться, а я этого не знаю?

— Пока нет, но она такая вредная, что поссориться будет нетрудно.

— Не вздумай этого делать, — строго сказала Фанни. — Сдерживайся, но не отвечай. И знай, что она не злая и не вредная. Язык у неё плохой, но в душе она добрая женщина.

— Добрая??? А, ну так это в душе, а я не с её душой имею дело, а с ней самой.

Фанни смеялась так, что у неё на глазах выступили слёзы.

— Одевайся, Робин, — выговорила она наконец. — Мистер Чарльз купил тебе новое платье, так что теперь ты у меня будешь красавцем. Смотри, какие прочные и добротные вещи.

Со стороны отца было расточительно покупать мне новые наряды, если я носил свою одежду всего дня три и она была тоже очень хороша, но то, что обо мне позаботились и без всякой необходимости сделали приятный подарок, было так странно и чудесно, что я был растроган. Да и новый наряд ни в какое сравнение не шёл с прежним, а башмаки… Их и башмаками нельзя было назвать, настолько они были изящны, а уж чтобы лягать ими такой недостойный объект, как Сэм, нужно было иметь или большое мужество или полное отсутствие вкуса.

— Можно мне это надеть? — спросил я, сомневаясь, не праздничный ли это костюм.

— Конечно. Только не вываляйся в грязи, если будешь играть с Рваным.

Об этом меня не надо было предупреждать.

— Очень красиво, — похвалила Фанни. — По-моему, мистер Чарльз будет доволен.

Отец, и правда, встретил меня улыбкой.

— Тебе понравился мой подарок, Робин? — спросил он, когда я поздоровался.

— Очень. Спасибо.

Леди Кэтрин благосклонно улыбнулась.

— Ты стал совсем другим мальчиком, Роберт, — сказала она. — Садись за стол.

Зато по лицу мистера Эдварда пробежала тень, и он обменялся понимающим взглядом с отцом Уинклом. Нет, они не совещались молчаливо, не спрашивали друг у друга мнения о заботе моего отца или о том, идёт ли мне новый костюм, а случайно друг на друга посмотрели и поняли общее недовольство, обуреваемое ими и недоступное для моего разума. А что плохого совершил отец, купив мне красивый костюм? Мне, например, этот неожиданный подарок показал, что отец обо мне помнит даже тогда, когда его, казалось бы, грызут собственные заботы. Да, рано мне успокаиваться насчёт мистера Эдварда. Что-то он имеет против меня или моего присутствия в этом доме. А отец Уинкл с самого начала показался мне подозрительным субъектом. Ничего, я ещё разгадаю его игру.

— Правда, он очень изменился, Чарли? — спросила леди Кэтрин.

— Да, мама.

— Сейчас, в этом костюме, он напомнил мне Бертрама в десять лет. Ты не можешь этого помнить, Чарли, ты был совсем маленьким, а для меня словно вернулись былые времена, когда мой дорогой мальчик приходил ко мне по утрам здороваться… Если бы вы знали моего старшего сына, отец Уинкл, вы бы поняли мою постоянную скорбь. Когда он умер, от меня навсегда ушла радость… Простите, что я испортила всем настроение, но этот мальчик пробудил во мне столько воспоминаний… Ничего, сегодня приедут мои внуки, и дом снова наполнится детскими голосами…

— Я им приготовил подарки, — таинственно сообщил отец. — Думаю, им понравится.

— Ты всегда такой внимательный, Чарли, и так любишь детей! — проговорила леди Кэтрин, с нежностью глядя на сына. — Тебе пора завести семью, а уж как я была бы рада твоим внукам!

При этих словах прежняя тайная забота легла на лицо моего отца, а мистер Эдвард, слушавший мать с вежливой замкнутостью, хмуро посмотрел на брата.

— Когда ожидается приезд мистера Белла? — нарушил тягостную тишину отец Уинкл.

— После обеда, — отозвалась леди Кэтрин, встревоженная рассеянным видом младшего сына.

— Значит, мы успеем с тобой позаниматься, Робин, — заключил отец Уинкл, будто это была сейчас главная проблема.

Отец болезненно вскинул голову и сразу же отвёл глаза от аскетического лица священника.

Я ничего не понимал, хотя ясно было, что моему отцу приходилось бороться с мистером Эдвардом, а это не было для меня неожиданностью благодаря случайно подслушанному разговору, и с отцом Уинклом, избравшим непонятную тактику, каким-то образом вовлекающую в боевые действия и меня, причём так невинно, что я не мог не только выйти из игры, но и чего-либо осмыслить.

— Чарли… — начал мистер Эдвард.

— Меня до обеда не будет, — торопливо прервал его отец. — Я тороплюсь. На всякий случай, не ждите и к обеду.

Похоже, он спасался бегством от общения с братом.

Леди Кэтрин молча переводила недоумевающий взгляд с одного лица на другое.

— Но ты ведь вернёшься к приезду гостей, Чарли? — беспомощно спросила она.

— Конечно, мама.

Отец галантно поцеловал старой даме руку и быстро вышел, даже не взглянув на меня, как будто я был в чём-то виноват.

— Отец Уинкл, уделите мне полчаса своего времени, — попросила леди Кэтрин расслабленным голосом.

— К вашим услугам, миледи, — откликнулся священник и повернулся ко мне. — Можешь погулять, дитя моё, а потом я тебя позову.

Не нравилась мне обстановка в доме, очень не нравилась, однако посоветоваться мне было не с кем, да и жизнь у меня была такой, что я не привык делиться с окружающими своими сомнениями, поэтому мне не оставалось ничего другого, как последовать разрешению отца Уинкла, в котором, вроде бы, не таилось ничего враждебного для моего отца. Последнее впечатление, которое я вынес из столовой был задумчивый и печальный взгляд мистера Эдварда, обращённый на меня, но меня не видевший.

На лестнице я увидел двух женщин, мать и дочь, занимавшихся уборкой. Я знал, что они приходят раз в неделю для особо тщательного мытья полов, а в остальные дни занимаются утренней поверхностной уборкой. Сегодня они готовили дом к приёму гостей и можно было залюбоваться их энергичными движениями. Старшая, миссис Тишер, была некрасивой женщиной с плоским, невыразительным и туповатым лицом, блеклыми глазами, кажущимися ещё бесцветнее в сочетании с серыми от седины волосами. Дочь, мисс Эмма, была бы точной копией матери, если бы не светлые волосы и быстрые глаза, имеющие чрезвычайно хитрое выражение. Я видел такие глаза только у сумасшедших, тешущихся какой-то тайной мыслью и скрывающих её от всего мира. Однако дело своё они знали хорошо и в быстроте, с какой они орудовали тряпками и щётками, с ними не смогла бы потягаться даже миссис Хадсон.

Мне не хотелось мешать честным труженикам, поэтому я не пошёл по свежевымытым, блестящим от воды ступенькам, с которых сняли ковёр, а сел на перила и с ветерком съехал вниз. Миссис Тишер проводила меня очень недобрым взглядом и что-то буркнула своей дочери, но мне до их разговоров дела было мало.

Мимо кухни я прошёл благополучно, потому что миссис Джонсон, у которой была добрая душа, злой язык и тяжёлая рука, оказалась занята воспитанием поварёнка. Она лупила его, и звонкие звуки пощёчин разлетались далеко за пределы места экзекуции. Сэм вопил, что он «этого» не хотел, а добрая душа, затруднённо дыша и громко отдуваясь, приговаривала, что она ему ещё покажет, какой он достойный объект для благотворительности, ангел и тихоня. Что-то мне показалось знакомым в её выкриках, но задерживаться я не мог, чтобы не привлечь внимания и к своей особе. После жестоких побоев отца я ни от кого не намерен был терпеть подобное к себе отношение. И зря Сэм вопил, словно его режут, потому что хлопки женской раскрытой ладонью ни в какое сравнение не шли с тяжёлыми ударами мощного мужского кулака, а ведь я никогда не плакал и не кричал, если попадался пьяному отцу в лапы и расплачивался за свою неосторожность. Впрочем, на меня всегда неприятно действовали подобные сцены, и я поскорее прошёл к чёрному ходу и почти обрадовался, когда встретил мистера Брауна, шедшего мне навстречу.

— Доброе утро, — вежливо поздоровался я.

— А, Робин! — приветливо, но с достоинством откликнулся дворецкий, окинув меня внимательным взглядом. — Собираешься прогуляться? Торопись, потому что погода меняется. Похоже, скоро пойдёт дождь.

— Мистер Браун, там кухарка бьёт Сэма, — сказал я.

— Бьёт Сэма? — переспросил дворецкий и покачал головой. — Я сейчас с этим разберусь.

Не моё было дело выручать поварёнка, и в чужие конфликты мне не хотелось вмешиваться, однако у меня стало легче на душе, когда я направил на помощь своему врагу такую внушительную и авторитетную силу.

Уверенный, что в кухне сразу же воцарятся тишина и покой, а миссис Джонсон, может быть, получит выговор, я вышел во двор и поздоровался с четвероногим приятелем.

— Робин, собаку не выпускай, — предупредил меня мистер Вениамин из-за решётки. — Сегодня много народу.

— Ладно, — откликнулся я. — Доброе утро, мистер Вениамин. Что вы делаете?

По-моему, садовник не обрадовался моему интересу к его работе, и я догадывался, почему, но он мог не бояться расспросов про убийства, так как сейчас меня больше занимала общая атмосфера в доме и заботы моего отца, а не давние события.

Калитка в решётке была открыта, но мне показалось унизительным пройти через неё, как немощному старику, если я легко мог перемахнуть через верх ограды. Садовник проследил за мной с живейшим интересом и засмеялся.

— В твои годы я тоже любил лазить через заборы, — поделился он своими воспоминаниями. — Только у тебя нет причины это делать, а у меня такая причина была. Какая, спросишь ты? А вот какая. Я не случайно стал садовником, как это бывает со многими, а тягу к цветам имел с детства. Но в хорошие сады законным путём чаще всего не проберёшься, вот я и использовал заборы и ограды, как единственное средство для достижения своей цели, и приобрёл такую практику, что никакая преграда не была для меня неодолимой.