Удовлетворение таило в себе новую угрозу, а постоянная потребность в его близости породила в ее сердце страх, предощущение чего-то дурного.
Все это не к добру. Они испытывали физическую тягу друг к другу, и это все.
Однако она не теряла надежды понять, что таится в душе этого странного, непостижимого человека, такого неотразимо прекрасного и загадочного.
– Когда ты в первый раз занимался с женщиной любовью? – спросила она как-то непринужденным тоном, а он лишь рассмеялся.
Была ночь, они продолжали свой путь. Лучшего времени для того, чтобы задавать вопросы, не придумаешь, коль скоро они не могли заняться ничем другим, более приятным.
– Вряд ли ты хочешь услышать ответ.
– Это было давно. Меня не волнует, что происходило в твоей жизни до того, как мы встретились.
– Правда? – скептически переспросил он. – Мне было двенадцать лет.
– И ты уже мог…
– Да, я уже мог переспать с женщиной.
– Она была цыганкой?
– Нет. Они мне не нравились, должен признаться. И мой отчим это знал. Это была девчонка из соседней деревни. Отчим сказал, что мне пора узнать, что такое женщина, и обучил меня искусству любви.
– Он показал тебе сам? – изумилась Арабелла.
– Так было лучше и для меня, и для него. Он избавил меня от необходимости тратить месяцы или годы на то, чтобы тыкаться вслепую, как это принято у европейцев.
– Ты ненавидишь европейцев, а ведь ты один из них.
– Это случайность. И потом, я вовсе не ненавижу их, а просто презираю. Они очень мало знают о действительно важных вещах.
– А эта деревенская девчонка… Где ты овладел ею?
– В поле. Она была хорошенькой. Мы искупались в ручье, и от нее пахло чистотой и свежестью. Я к тому времени уже знал, как выглядит женщина.
– Цыгане были добры к тебе. Впрочем, они не могли поступать иначе, потому что ты очень независимый. Странно, что ты ушел от них.
– Я оставил их не по своей воле. Отчим решил, что такова моя судьба.
– Дело в женщине?
– Да, – тихо рассмеялся он.
– Кто она была?
– Благородная дама, графиня. Тебе ни к чему знать больше: чем меньше тебе известно, тем меньше у тебя поводов для ревности. Ты чувственная, страстная и неистовая натура, Арабелла. Когда мы занимаемся любовью, я вижу это в твоих глазах. Ты хочешь всего на свете с такой страстностью, какую я никогда прежде не встречал в людях. Прости. Мне не следовало говорить этого.
– Почему? Да я и сама это знаю. Но я должна знать об этой графине, коль скоро она была в твоей жизни. Расскажи мне. Я не стану ревновать, обещаю.
– Не станешь? – удивился он. – Хорошо. Однажды она приехала к нам в табор со своей свитой.
– Как знакомо, – насмешливо заметила Арабелла. Она вдруг почувствовала, что история с девчонкой ее совсем не волнует, а графиня – другое дело. – И что же?
– Мне едва исполнилось двенадцать. Она с изумлением посмотрела на меня, потому что я был единственным светловолосым мальчиком в таборе. Затем попросила, чтобы ей погадали. Она поговорила с отчимом обо мне и вернулась на следующий день. Отчим сказал, что будет лучше, если я поеду с ней. Эта благородная дама могла сделать меня своим пажом, телохранителем, а со временем своим рыцарем.
– И ты с радостью пошел с ней.
– Сначала я отказался. Я любил свою семью. Однако она приезжала снова и снова. Благородные дамы, как ты знаешь, обладают особой властью над людьми.
– Она была красива?
– Да. – Он запнулся. – Очень.
– Не рассказывай мне о ней Дольше ничего.
Арабелла прекратила этот разговор и целых два дня не возвращалась к нему. Но однажды ночью неожиданно спросила с самым невинным видом:
– А что сделала графиня, когда привезла тебе в дом своего мужа? После того как одела тебя в костюм пажа?
– Она послала за мной и прямо спросила, знаю ли я, чего она от меня хочет, – усмехнулся он. – Я ответил, что знаю. Год спустя я знал это гораздо лучше. Двумя годами позже – еще лучше.
– Как часто вы занимались любовью? Ты спал в ее постели ночью?
– Ты хочешь это знать?
– Да. Просто из любопытства.
– Это происходило три-четыре раза в день. Иногда ей нравилось наблюдать за тем, как я занимаюсь этим с ее фрейлинами. Но вскоре она влюбилась в меня и стала ужасно ревнивой. Да, я спал в ее постели.
– О! – Арабелла задохнулась от злости. – Все благородные дамы такие! Она, должно быть, учила тебя и другим вещам.
– Я занимался по двенадцать часов в день. Она наняла мне учителя, который обучал меня разговаривать так, как говорили в тех местах, писать и читать на их языке. Я освоил азы математики, латыни и мифологии. Мне также преподавали этикет, чтобы я мог свободно чувствовать себя в обществе. Я обучался верховой езде. Я научился драться на турнирах, что оказалось полезным, если иметь в виду недавние события. Она воспитывала меня, чтобы я со временем занял место ее мужа. Каждый день она ходила в церковь и молила Бога, чтобы он погиб в Иерусалиме.
Арабелла немного помолчала, а потом вымолвила медленно и отчетливо:
– Я надеюсь, что она умерла. Мне бы не хотелось, чтобы она помнила о том, что ты делал с ней.
– Порой ты бываешь, жестока, Арабелла.
– Ты тоже жесток, если мог жить с ней. Люди повинуются только собственным желаниям. Остальной мир для них безразличен.
Время от времени она задавала ему вопросы о графине, словно желая полностью исчерпать свое любопытство и выбросить из головы эту страницу его жизни.
Оказалось, что Роберт прожил у графини до шестнадцати лет. Тогда пришло известие о том, что через несколько недель муж возвращается. Графиня была беременна.
– Значит, у тебя был ребенок – сын или дочь.
– Она собиралась избавиться от ребенка, после того как расстанется со мной.
– И она нисколько не горевала по этому поводу?
– У нее не было выбора. Мы не таили наших отношений. Да ты и сама знаешь, что в замках невозможно ничего скрыть. А эта кибитка со всем ее содержимым – торговый запас, как я его называю, – ее прощальный подарок. Я принял его, потому что ей это ничего не стоило, а мне давало средства к существованию. Это остатки того добра, которое собрали в доме ее предки за две сотни лет крестовых походов. Они были свалены на чердаке и всеми позабыты. Никто никогда не стал бы их искать. Калифу тогда и года не было. Она дала мне его с собой.
– Сколько ей было лет? – спросила Арабелла в тайной надежде, что графиня была старухой – например, тридцатидвухлетней.
– Когда мы встретились, ей было пятнадцать.
– О! – задохнулась от возмущения она. – Пожалуйста, не говори мне о ней больше ничего. – Она на мгновение задумалась. – Четыре года. Нам понадобится много времени, чтобы переделать все то, что ты вытворял с ней.
– В любви не бывает повторений. Разве тот молодой оруженосец, которого я привел тебе, не доказал это? Кстати, вот еще одна причина, по которой я привел его.
Арабелла притихла. И вдруг спросила требовательным, властным тоном, от которого и следа не осталось за последние несколько недель, когда страсть к нему превратила ее в безвольное, пассивное существо:
– Ты любил ее?
– Любил? С двенадцати до шестнадцати лет? Какая может быть любовь?
– Для мужчины, наверное, нет. Но для женщины… Она ведь доставляла тебе удовольствие.
– Я тоже доставлял ей удовольствие.
– Прошу тебя, замолчи.
– Хорошо. Но этот разговор был нужен. И еще одна вещь… Я никогда не видел ее с тех пор и ни разу не приближался к границам владений ее мужа. Когда ты начала меня расспрашивать о ней, я ее почти забыл. – Он взглянул в ночное небо, усыпанное звездами, в котором за облаками пряталась луна. – Ну вот, ночь пролетела. Пора искать место для стоянки. Будет дождь, через день или два, – сильный дождь, настоящий ливень. Надо заранее найти надежное укрытие для кибитки и лошадей. Если дождь затянется надолго, как бывает в этих местах, лошади могут простудиться.
На следующий день, когда Роберт нашел убежище, ветер переменился и воздух стал более влажным, так что даже Арабелла это почувствовала. Она была рада, что им придется задержаться на несколько дней, пережидая непогоду в заброшенном амбаре. Роберт щедро заплатил хозяину за возможность остановиться здесь и оставаться столько, сколько им понадобится. Он объяснил крестьянину, что находится на службе у богатого торговца и перевозит груз шерстяных тканей – что вряд ли возбудило бы алчность хозяина – из Марселя в Кале.
Роберт врал легко и непринужденно. Арабелла была поражена, что он владеет искусством лжи ничуть не хуже, чем она сама.
Глава 6
Арабелла, которой цыган велел спрятаться, слышала, как они с крестьянином прохаживаются по амбару и о чем-то беседуют. Роберт уговаривал хозяина, призвав на помощь все свое красноречие. Затем они влезли на сеновал и вместе обследовали его. Арабелла догадалась, что Роберт хочет быть уверенным, что там никто не прячется. Они договорились также о том, каким образом Роберт будет получать свежую воду, еду, кто будет стирать ему белье. Он настаивал, чтобы его не беспокоили, потому что путешествие было утомительным и ему нужно как следует отдохнуть.
Он отказался от услуг сыновей крестьянина, которые предложили кормить лошадей и пса. Более того, он предупредил хозяина, что к собаке лучше не приближаться даже с самыми благими намерениями, поскольку она обучена не подпускать к себе незнакомых людей. Роберт настоял также на том, что повесит на двери свой собственный замок.
Когда договоренность была достигнута, Роберт заверил хозяина, что не поскупится и заплатит больше, если ненастье затянется или если ему понадобится что-нибудь сверх того, о чем они условились. А потом он вежливо, но настойчиво выставил крестьянина за дверь, поблагодарив за гостеприимство, и настоятельно попросил не возвращаться.
"Роберт и Арабелла" отзывы
Отзывы читателей о книге "Роберт и Арабелла". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Роберт и Арабелла" друзьям в соцсетях.