— Ваш брат попросил об этом одолжении Бэна, а мне стало жаль пожилого человека.

— Черт бы побрал Донована!

— Напрасно вы так, Дэнни, — сказал шериф добрым и серьезным тоном. — Вы могли бы тут просто погибнуть в одиночку. Поблагодарите его за заботу.

— Ладно. Спасибо и вам. Моя лошадь испугалась койота, если не ошибаюсь. И сбросила меня. Кстати, где она?

— Вероятно, на полпути к дому. Мне не удалось ее поймать.

— А я-то помогала брату ухаживать за ней! Сбросила меня — и была такова… — Вздохнув, Дэнни села и положила голову на колени. — А где ваш помощник?

— Скорее всего в постели. В помещении полиции, естественно.

Шериф расположился около огня. Одетый в черное пальто, он походил на мрачного ангела.

Их глаза встретились. Дэнни показалось, что он смотрит на нее с глубокой нежностью. Не успела она сказать ему что-нибудь хорошее, выразить свою благодарность с большим чувством, как шериф поднялся и стал удаляться от костра. Волна страха нахлынула на нее.

— Куда вы идете?

— Вашу лошадь напугал койот. Надо осмотреть местность, он может оказаться неподалеку.

Словно в знак протеста, резкий вой какого-то хищника пронзил ночную тишину, и от испуга у Дэнни мороз прошел по коже. Натянув одеяло до подбородка, она напряженно всматривалась в кромешную темноту, пытаясь заранее обнаружить горящие глаза. И тут же воочую представила, как несколько кровожадных шакалов пируют над ее беспомощным телом.

Громкий вскрик раздался откуда-то сверху, и Дэнни вздрогнула.

— Это всего лишь сова, — сказал шериф. Голос его раздался совершенно с другой стороны, чем она ожидала.

Повернувшись, Дэнни увидела его сидящим в нескольких футах от костра.

— Не лучше ли будет, если вы придвинетесь поближе к огню и ко мне? — мягко спросила она.

— Лучше для кого?

— А как вы собираетесь защищать меня с такого расстояния?

— Кто сказал, будто я собираюсь вас защищать? — усмехнулся шериф.

Дэнни сжала зубы:

— Разве не вы только что сказали, что осмотрите местность, нет ли рядом койота?

— Безусловно я. Только я собирался обезопасить свою лошадь.

Боль сковала голову Дэнни, и она закрыла ладонями глаза.

— Мне следовало об этом догадаться…

— О чем?

— О том, что я не могу на вас положиться! — Она с трудом сдерживала слезы. — Жизнь бессловесного животного вы цените больше человеческой.

— Бессловесное животное тысячу миль несло меня по враждебной индейской территории и не раз выручало в трудных ситуациях. Неужели я стану больше ценить двуногое существо, подобное вам? Готовое ударить меня, стоит только мне потерять бдительность?

Несмотря на боль, Дэнни вспыхнула:

— О, вы забыли, что моему удару предшествовала унизительная процедура обыска, которой вы меня подвергли!

— А вы бы хотели, чтобы перестрелки начались не только на улице, но и в самом здании полиции? Откуда мне знать, что у вас за поясом или за кружевной рубашечкой не припрятан револьвер? Но извиняться я не собираюсь.

Наступило непродолжительное молчание, затем шериф сказал:

— Если бы я хотел получить компенсацию за вашу грубость, то давно бы это сделал. Можете спокойно спать, я до вас не дотронусь.

— Спать? Как я могу заснуть, зная, что в случае опасности вы будете защищать не меня, а свою лошадь?

— Прикусите язычок, а то он вновь становится ядовитым. Я постараюсь сделать исключение из своих правил на эту ночь.

Дэнни забралась под одеяло и закрыла глаза. Вскоре она сладко спала, положив руку под щеку.

Разбудило ее утром ржание лошади. Дэнни открыла глаза и увидела небо, окрашенное в мягкие фиалковые тона. Солнце озаряло лишь вершины гор, и Дэнни поняла, что спала не больше трех часов. Прохладный ветерок овевал лицо. Поежившись, она плотнее закуталась в одеяло.

— Поднимайтесь, мисс! Возвращение в город займет у нас полдня, и я не собираюсь тратить время впустую.

Дэнни взглянула в направлении его голоса и увидела, что шериф уже сидит в седле, готовый к отъезду.

— Ах так! — сказала она обиженно. — Вы, значит, собирались оставить меня здесь одну, если я сама случайно не проснусь? А раз уж проснулась, то должна бежать за вашей лошадью?

— Не говорите глупостей. Быстро скатайте одеяло и устраивайтесь позади меня. Но если вы опять начнете отпускать язвительные замечания, то я оставлю вас на том самом месте, где вы лежите.

Бросив на него возмущенный взгляд, Дэнни поднялась на ноги и укутала плечи одеялом. На мгновение голова закружилась, для уверенности пришлось схватиться за дерево. Но слабость быстро прошла, и она протянула руку шерифу.

Грубая кожа его перчаток обожгла Дэнни холодом, когда шериф поднимал ее. Перекинув ногу через спину лошади, она устроилась позади и ухватилась за луку седла. Солнце светило ей в спину. Они направились к дому по той же дороге, которую Дэнни одолела днем раньше.

Подъем в гору был нелегок, и она была вынуждена крепче обхватить руками спину шерифа, чтобы держаться в седле.

Солнце палило все жарче, и оба пожалели об отсутствии шляп. Дэнни вспомнила, что именно из-за нее шериф остался без шляпы, но, вместо того чтобы почувствовать вину, только язвительно улыбнулась.

Внезапно лошадь остановилась, и Дэнни бросило вперед. Она ткнулась лицом в мускулистую спину. Джейк успокоил животное и пробормотал:

— Извините.

Он оглянулся на Дэнни, чтобы убедиться, что с ней все нормально, так как ответа не услышал. Но она так и не смогла откликнуться. У нее закружилась голова теперь уже не от боли или страха, а от его теплого запаха, от плотного соприкосновения с его гибким, стройным и сильным телом.

После продолжительной тишины он перевел взгляд на лошадь и, уговаривая ее, снова направил по тропе, оставив Дэнни разбираться в ее странных ощущениях. Она говорила себе, что в горле пересохло только из-за пыли. И только жара заставила почувствовать какое-то томление. Однако с этого момента она постаралась держаться прямо, не прикасаясь к его спине.

Все утро и полдень они ехали в тишине. Жалобы Дэнни оставляла при себе, хотя каждый шаг лошади болью отдавался в уставших мышцах.

— Вы не проголодались? — позволила она себе спросить после полудня.

— Нет. Я поел до отъезда.

Злость закипела в ней, поднимаясь от пустого желудка к голове.

— Почему же вы не предложили мне перекусить хоть что-нибудь до отъезда?

— Не следовало так долго спать.

— О, простите, шериф! Мне не каждый день приходится скакать верхом по десять часов кряду, и не каждый день я оказываюсь сброшенной с лошади. Немного устала, уж вы не сердитесь. — Она произнесла все это ироническим тоном, а в горле закипали слезы.

— Может быть, девочке следовало остаться дома, где ей и место, вместо того чтобы мотаться по горным тропам? — еще язвительнее, чем она, произнес шериф.

— Вы говорите совсем как Донован, — усмехнулась Дэнни. — Дай ему власть, он каждую женщину приковал бы к плите. Чтобы только дети крутились у нее под ногами, и больше она бы ничего не видела и не слышала.

— Наши с ним представления полностью совпадают, — заявил шериф.

— А мои представления полностью совпадают с мамиными. Она говорила, что мужчина, держащий женщину под пятой, просто боится соперничества.

— О-о, по этому поводу я не волнуюсь. Так что ваша мама если и была права, то отнюдь не всегда.

Желудок Дэнни громко заурчал. Она посмотрела на землю под ногами лошади, думая, не спрыгнуть ли.

— Полагаю, упади я в обморок от голода и свались с вашего коня, вы тоже не взволновались бы. Пожалуй, даже и не заметили бы и не остановились.

— Разве только для того, чтобы помахать на прощание, — рассмеялся этот здоровый и сытый наглец.

Дэнни крепче сжала пальцы на седле, чтобы ни в коем случае не коснуться ненавистной спины, что бы ни вытворял конь.

— А вы не планируете остановиться хотя бы для того, чтобы попить воды? — не выдержала она наконец напряженного молчания.

— Впереди будет ручей. Моей лошади необходимо напиться. Можете воспользоваться такой возможностью, чтобы тоже напиться и перекусить.

Дэнни начинала ненавидеть не только самого шерифа, но и его лошадь и всячески успокаивала себя тем, что оба они везут ее домой.

Несколькими минутами позже за густым кустарником показался ручей, рассыпающийся на солнце тысячами бриллиантовых искр. Из-за засухи он был всего нескольких дюймов в глубину, но Дэнни все-таки решила выкупаться в его манящей воде.

Соскользнув со спины лошади, она устремилась к зарослям ежевики, подходящим прямо к кромке воды. Не желая пользоваться съестными запасами шерифа, она стала набивать рот ягодами, с наслаждением ощущая, как заполняется пустой желудок. Позади себя она слышала постукивание копыт лошади шерифа и ее фырканье.

Дэнни отошла подальше, крикнула: «Не смотрите в мою сторону!» — и, сбросив одежду, уселась на корточки в воде, обливая себя из ладоней. Мокрая и счастливая, она быстро оделась, и тут ей пришла в голову мысль, что шериф запросто может вскочить в седло и оставить ее в одиночестве. Внезапно раздался громкий ружейный выстрел. От неожиданности Дэнни поскользнулась и полетела в ручей, уже в одежде. Начала выкарабкиваться, и тут прогремел еще один выстрел. Она, вскочив на ноги, кинулась искать убежище по другую сторону ручья, где росла раскидистая сосна. Ветер обдувал мокрую одежду, и от этого по коже пробегал озноб. Выглянув из-за дерева, она увидела шерифа. Он опирался на приклад винтовки. «Все ясно, — решила Дэнни, — этот злюка Джейк пытался убить меня! Надо затаиться за толстым стволом сосны и дождаться его отъезда. Идти пешком, конечно, далековато, но это лучше, чем погибнуть от выстрела ненавидящего всю мою семью шерифа».