Лэд провез его через ворота замка в главный двор, прямо к дверям. Со стороны конюшен показалась высокая фигура.

– Кто там?

– Граф Керлейн, – ответил Лэд.

Он легко соскочил с лошади. Ллойд попытался сделать то же, но, застряв ногой в стремени, едва не упал на землю. В последний момент он все-таки удержался и продолжал неистово дрыгать ногой, пока не подоспел Лэд и не придержал кобылу.

– Чертова лошадь, – пробормотал Ллойд, встав на ноги как раз в тот момент, когда к ним приблизилась темная фигура.

– Лорд Керлейн? – Человек прищурился, пытаясь разглядеть Лэда. – Это вы, сэр?

– Он самый.

– Вы помните меня, милорд? Джерри Кейна с Тотэм-роуд? Меня рекомендовал вам граф Рэксли.

– Конечно. – Лэд протянул руку для приветствия. – Рад видеть тебя в Керлейне, Джерри. Добрался-таки. Значит, ты здесь почти год?

– Да, милорд. – Джерри Кейн забрал поводья. – Леди Керлейн взяла меня сразу, как только прочитала вашу записку. Миледи очень добра ко всем нам, к новеньким.

– Я рад. Так ты отведешь лошадей, Джерри? А потом принеси наши вещи в замок. Спасибо.

Конюший поклонился:

– Добро пожаловать домой, лорд Керлейн.

Лэд потянул за веревку колокола. Прошло несколько долгих секунд. Наконец половина громадных дверей отворилась. Затем взъерошенный паренек, увидев, кто пришел, распахнул двери настежь.

– Милорд! – удивился он и принялся застегивать рубашку. – И Ллойд! – во весь рот улыбнулся он.

Лэд сразу вспомнил ночь, когда они с сэром Джеффри возвращались домой из какого-то мерзкого казино. Тогда этот тощий шкет подскочил к ним с ножом. Сэр Джеффри легким взмахом трости разоружил налетчика, а затем, пока Лэд держал наглеца за шиворот, так отчитал его, что тот вскоре запросил пощады. Сэр Джеффри повздыхал и решил, что лучше взять домой сбившегося с пути мальчишку, дабы незадачливый грабитель не попытался напасть на кого-нибудь еще, кто мог оказаться не столь добрым. Таким образом, юношу привели на Стрэттон-стрит и передали Ллойду, а через два дня, отмытого и одетого, отправили в Керлейн. Вместе с ним отбыли еще несколько его сверстников, решивших расстаться с лондонскими трущобами.

– А ты хорошо выглядишь, Кристофер, – сказал Лэд, улыбаясь.

– Ишь как отъелся, – заметил Ллойд. – Ну что, ножиком больше не балуешься?

Парень с восторгом взирал на них обоих.

– Милорд, мы так ждали вас все это время! Мы все, кого вы сюда прислали. Вы же сказали, что приедете!

– Вот я и приехал, – констатировал Лэд. – Как обещал.

– Добро пожаловать домой, милорд. – Паренек поклонился и отошел в сторону, освобождая проход. – Добро пожаловать в Керлейн. Ой, что будет, когда все узнают, что вы приехали!

– Только не надо никого будить, – предупредил Лэд, перешагивая порог. Как же этот приезд отличался от первого! В зале было безукоризненно чисто, и то немногое, что уцелело из мебели, натерто и отполировано. Но было различие, которое Лэд заметил сразу же. Следы запустения исчезли, во всем чувствовалась жизнь.

– Благодать-то какая, – пробормотал Ллойд, когда они пошли в Большой зал. Медленно стягивая шляпу, Ллойд разглядывал огромное помещение, освещенное огнем нескольких каминов. – В жизни не видел ничего похожего… – Он покачал головой и тихонько присвистнул. – Сэру Джеффри было бы интересно посмотреть на такое.

Все поразительно изменилось по сравнению с тем, что было когда-то. Все камины топились, мебель сияла, пол под ногами был свежевымыт, гобелены починены и вычищены так, что гляделись как новые. Часть помещения в конце зала была отгорожена длинной высокой ширмой с дверью посередине. Лэд понял, что таким образом Дэвид Мултон выкроил помещение для себя и своих людей. Через открытую дверь Лэд увидел несколько фигур. Люди одевались, с интересом поглядывая в сторону новоприбывших.

– Похоже, мы подняли весь замок, – с сожалением пробормотал Лэд. Он бросил взгляд на длинную лестницу. Он знал, что Диана живет в комнате, по праву принадлежащей графине Керлейн. Ему даже было известно, в какой день она покинула западное крыло, так же как знал обо всем, что его жена делала за последние два года.… Почти обо всем. Сейчас он отчаянно надеялся, что шум ее не потревожил, и она не спустится вниз. Лэд не нуждался в свидетелях встречи с женой после трех лет разлуки. Он даже не был уверен, что сможет произнести что-нибудь членораздельное. Может, у него остановится сердце от одного ее появления.

– Что такое? Кто же приезжает в такой час?

Лэд обернулся на сердитый голос, Суитина. Дворецкий мало изменился за три года. Он явно только что встал с постели, волосы его были растрепаны, и даже в походке чувствовалось заметное раздражение. Когда он подошел достаточно близко, чтобы разглядеть гостей, то сразу затих. Изумленно вытаращенные глаза делали его совершенно непохожим на прежнего Суитина.

– Суитин, – мягко проговорил Лэд, – мне очень жаль, что мы не дали вам поспать. Вам не стоило подниматься. Кто-нибудь из слуг позаботится о моих вещах.

Суитин сделал неуверенный шаг, стараясь обрести самообладание.

– Милорд. Вы вернулись. – В голосе его не чувствовалось особой радости.

Лэд только кивнул:

– Да.

– Но… – начал, было, дворецкий.

– На сей раз, я приехал надолго, – уведомил его Лэд. – Завтра утром прибудет карета с моими вещами, а также с подарками для леди Керлейн. Я приобрел для нее в Лондоне новые наряды. Но все это мы можем обсудить поутру. Мои комнаты надо приготовить как можно скорее, но сегодняшнюю ночь я проведу с графиней. Насколько я понимаю, она перебралась в свои покои в старом замке.

– Графиня? – переспросил Суитин, будто не понимая, о ком идет речь. Но через миг он овладел собой. – Конечно, милорд, – произнес он уже в своей обычной манере. Лицо его, правда, не выражало особого почтения. – Я пошлю горничную к леди Керлейн сообщить, что вы приехали.

– В этом нет необходимости, – уверенно возразил Лэд. Сейчас он чувствовал твердую почву под ногами. – Я сам сообщу ей об этом.

Как бы он хотел, чтобы сэр Джеффри мог видеть его сейчас!

Суитин заметил перемену в манерах и тоне своего лорда и, кроме того, наконец, обратил внимание на его внешность. Взгляд слуги отметил идеально причесанную голову Лэда, безупречно повязанный галстук, скользнул по модной одежде и, наконец, остановился на отполированных до блеска сапогах. Лицо его выразило недоумение.

– Идите досыпать, Суитин. – Лэд непринужденно махнул рукой. – Поговорим утром, только не слишком рано. Я хочу выспаться. Спокойной ночи. – Лэд повернулся и как раз вовремя, чтобы поздороваться с Дэвидом Мултоном и его соратниками, вскочившими с постелей, чтобы приветствовать его.

Прошло около часа, прежде чем кончилась суматоха в Большом зале. Ллойд принял предложение переночевать вместе с людьми Мултона, а Лэд направился к длинной лестнице, ведущей в покои Дианы.

– Отдыхайте спокойно, – напутствовал его Ллойд – Старый хрыч к вам не прорвется раньше меня. Я ему не позволю.

Лэд не удержался от улыбки.

– Старого хрыча зовут Суитин, – заметил он, – а для тебя было бы гораздо лучше подружиться с ним.

– Я над этим подумаю, – сказал Ллойд и вразвалку пошел прочь вместе с Дэвидом Мултоном и другими.

Лестница неясно вырисовывалась впереди – длинная, как дорога на плаху. Но Лэд мечтал о Диане три долгих года. Три долгих года он жил подобно монаху, блюдя клятвы верности. Он терпел телесные муки, от которых его могла избавить только Диана. Не проходило ночи, чтобы он не представлял ее в своих грезах, подобно неискушенному отроку. Женщины, окружающие его в Лондоне, только усугубляли положение. В последние месяцы он, казалось, почти постоянно пребывал в состоянии возбуждения, становившегося еще более нестерпимым от сознания скорого возвращения к Диане.

Даже сейчас, поднимаясь по лестнице, шаг от шагу Лэд чувствовал, как предательски напряжено тело, и стыдился этого. Он любил Диану, его чувства к ней были гораздо сильнее, нежели простое физическое влечение, но сейчас он был рабом своей плоти – мужчина, отчаянно желавший свою жену.

Дверь в покои графини оказалась незапертой. Лэд легонько толкнул ее, и она открылась. В камине тлело лишь несколько углей. Лэд прикрыл за собой дверь и в темноте медленно двинулся дальше, пока не очутился посреди комнаты.

Он постоял, дожидаясь, пока глаза привыкнут к скудному свету. Помнится, в этом помещении они с Дианой провели свою брачную ночь. Из всей меблировки комнаты единственным достойным предметом являлась массивная кровать да старинные часы, по-видимому, дедушкины. Лэд не заметил их в первую ночь, но тогда его вообще мало что интересовало, кроме Дианы.

Она сейчас здесь? Лежит в постели? Он сделал шаг вперед, затем оглянулся на два кресла возле камина. Он увидел тонкую руку, лежащую на подлокотнике, – маленькую, белую и очень женственную. – Диана…

Он сделал глубокий вдох, пытаясь унять сердцебиение. Губы сами прошептали ее имя, и тело его напряглось еще больше.

Как же долго продолжалась их разлука! Лэд медленно приблизился к креслу. Он остановился и снова произнес ее имя. Сердце его колотилось так сильно, что он едва слышал собственный голос. Диана не пошевелилась, не повернулась, должно быть, она спала.

Долгое время он просто смотрел на ее лицо, еще более красивое, чем ему запомнилось. Полуночные тени ласкали тонкие изящные черты. Распущенные черные волосы шелковыми ручьями струились вдоль плеч. Диана казалась ему небесным ангелом – так безмятежна и очаровательна была она.

Однако ж он не получил от нее ни слова за все время их разлуки, не считая нескольких записок, переправленных через друга, Дэвида Мултона. Халат, который сейчас был на ней, наверняка подарен Иганом Паттерсоном. Вся ее новая одежда имела такое же происхождение, прекрасные вина в погребе – от Игана Паттерсона, съестные припасы в кладовке – от него же. И даже такие дорогостоящие мелочи, как датская масляная лампа и свечи, присланы им же. Почему Диана принимала подарки от человека, которого люто ненавидела? Возможно, в жизни Диане довелось видеть так мало прекрасных вещей, что она не могла устоять? Несомненно, не лучшим образом сказалось его длительное отсутствие, тем более что до нее не дошло ни одно из его писем.