— Честное слово, Нина, что с тобой такое? Ты предпочтешь его Найлсу?

Я стояла, шокированная тем, что Макс сказал Найлсу, что я увидела в Найлсе, шокированная тем, что такое вообще происходит, и молча смотрела на отца. Потом я посмотрела на Найлса, обернулась через плечо к маме и Стиву и наконец посмотрела на Макса.

И отец, и Найлс оба были в вельветовых брюках и тонких свитерах. Оба светловолосые и стройные. Оба символизировали лоск. В обоих можно было видеть деньги, породу, класс, но ни капли теплоты. На самом деле оба они выглядели отстраненными, несмотря на то, что участвовали в этом недоразумении.

Я также смотрела на привлекательные серебристые волосы Стива, и я знала, что они были темными, прежде чем поменять цвет. Он был одет почти как Макс, только без белой футболки. Никаких понтов. Ничего изящного. Настоящий мужчина. Одной рукой он держал маму, прижимая ее спину к своей груди. Он был крупнее и выше мамы и выглядел так, словно готов сразиться с медведем, если тот станет угрожать его Нелли.

Потом я посмотрела на маму, в прелестных твидовых брюках, черной водолазке в обтяжку, строгом модном черном кожаном пиджаке поверх свитера, с изящной стильной черной сумочкой на плече. Серьги, симпатичное необычное ожерелье сверкало на фоне свитера, волосы собраны в удобный хвост, безупречный макияж. Она стояла в объятьях Стива, модно одетая, так, как одеваюсь я, так, как любит одеваться она, и словно была создана для того, чтобы находиться рядом со Стивом.

И я чувствовала большую, теплую ладонь Макса вокруг своей, надежную, сильную, безопасную. Он стоял рядом со мной во время всего этого фарса и ни разу не отпустил.

Я посмотрела на Найлса и отца через стол, и тут меня осенило.

На самом деле Найлс не заботился обо мне. Как только он заполучил меня, он решил, что я всегда буду с ним, и все. Мир вращался вокруг него, его желаний, его предпочтений, его привычек, и все окружающее должно вписываться в этот мир. Ему не нужно работать над этим, потому что всегда работали его партнеры. Он не считал это важным настолько, чтобы работать. Это я должна была заботиться, подходить, вращаться вокруг него, его желаний, его предпочтений, его привычек. Он не слушал меня, потому что мои слова не были важны для него, они не вписывались в его мир и потому не имели для него ни малейшего значения.

Даже сейчас, стоя напротив меня, потеряв меня, он не пытался завоевать меня обратно. Он пытался откупиться от Макса.

— Тебе нечего сказать? — обратился Макс к Найлсу, и мое внимание переключилось с вещей, теперь ставших для меня очевидными, обратно на него.

— Если вы хотите подбить меня на физические действия, то подумайте еще раз, — огрызнулся Найлс. На его лице появилось еще одно выражение, которого я никогда не видела. Высокомерное, даже презрительное, и это отталкивающая гримаса потрясла меня до основания.

— Я только что сказал тебе, что трахнул женщину, которую ты считал своей, трахнул пять раз, и тебе нечего сказать? — недоверчиво спросил Макс.

— Это вряд ли можно назвать джентльменским поведением, — вмешался отец.

Макс расправил плечи и повернулся к моему отцу.

— В том, чтобы защищать то, что принадлежит тебе, нет ни хрена джентльменского. Если ты видишь, что можешь это потерять, ты изо всех сил стараешься не допустить этого. — Макс повернулся обратно к Найлсу. — А ты этого не сделал. Если бы она провела неделю вдали от меня, а потом вошла в помещение, где я нахожусь, держа за руку другого мужика, я бы свихнулся. Не из-за нее. А пытаясь понять, где я сбился с пути, и я бы поговорил с ней, чтобы найти дорогу обратно к ней. — Я услышала, как мама издала какой-то звук позади нас, но была слишком занята, вглядываясь в профиль Макса, вслушиваясь в его слова и понимая, как приятно их слушать. Когда Найлс не ответил, Макс закончил: — Господи, ты стоишь здесь, смотришь на меня свысока и даже не понимаешь, что это ты ее не заслуживаешь.

Шли секунды, а я продолжала смотреть на профиль Макса. Его слова встряхнули меня в хорошем смысле. И я подумала, насколько невежливо будет наброситься на него с поцелуями на глазах у Найлса?

— Нина, — окликнул Найлс, и я вздрогнула, с усилием оторвав взгляд от Макса и переведя на него. — Возможно, мы могли бы поговорить наедине, — с опозданием предложил он.

— Слишком поздно, козел, — буркнул Макс, отвернулся от стола и потащил меня прочь из ресторана.

Потому что все пошло плохо, и мы, как Макс и обещал, уходили.

Мы вышли из ресторана, мама и Стив сразу за нами, а я все еще пыталась переварить все, сказанное и открывшееся мне там. Макс однако уже все переварил и теперь сердился на меня.

— Детка, я же говорил вчера, но ты не послушала, — пробормотал он, таща меня по мощенному досками тротуару. Стив и мама шли следом за нами.

— Что, прости? — спросила я, быстро шагая, чтобы успевать за ним.

— Я же говорил, что тебе не надо ходить выяснять отношения, чтобы они не выносили тебе мозг. Ты послушала? Нет. Сказала, что хочешь пойти. Господи, — коротко объяснил Макс, и я дернула его за руку, чтобы остановить. Он остановился прямо перед входом в «Марку».

— Ты хочешь сказать, что это моя вина? — спросила я.

Макс взглянул на меня сверху вниз и ответил:

— Детка, мы все были там, потому что ты этого захотела.

— Боже мой, — рявкнула я и попыталась выдернуть свою руку, но у меня ничего не вышло, так что я сдалась и продолжила: — Ты серьезно?

— Ты собиралась за него замуж, Нина. Неужели эта сцена тебя удивила?

— Да! — ответила я. — Да, удивила. Я никогда не видела, чтобы Найлс так себя вел.

Макс поднял брови.

— Честное слово?

— Честное слово! — воскликнула я. — Я бы никогда не вышла замуж за это. — Я посмотрела на маму, которая уставилась на меня со смесью гнева, потрясения и тревоги, и продолжила: — Я не могла… Я даже… — Я замолчала, наконец полностью осознав, что произошло, откинула голову и прокричала: — Я едва не вышла за этого человека!

— Милая… — тихо проговорил Макс, потянув меня за руку, но я выдернула ее, на этот раз успешно, и шагнула назад.

— Я едва не вышла замуж за своего отца, — прошептала я, до конца осознав чудовищность этого.

— Герцогиня, малышка…

— Он предлагал тебе деньги.

— И твой отец тоже, — вставила мама.

— Нелли, — тихо сказал Стив.

— Кто так поступает? — хрипло крикнула я.

— Неважно, все кончено. Ты вернула кольцо. Все, — заявил Макс. Он больше не злился, а старался сдержать еще один безумный порыв Нины. К этому времени он уже достаточно узнал меня, чтобы понимать: если он не будет меня контролировать, я промарширую обратно в ресторан и сверну Найлсу шею, а заодно и отцу.

Но Нину невозможно контролировать.

— Два года, я потеряла с ним два года. Боже мой. — Я всплеснула руками. — Какая дура! Мне никогда не вернуть этого времени!

Макс глянул мне за спину, потом на меня и тихо сказал:

— Детка, успокойся, давай войдем, закажем еду…

Я перебила его, продолжая свою гневную речь:

— Все время я думала и думала: правильно ли я поступаю? Не сделаю ли я ему больно? Я не могу сделать ему больно. Он хороший человек. Я думала, беспокоилась, забивала себе голову. Клянусь, мне уже было дурно от этого. Дурно! — крикнула я. — Ты был там! Я и правда заболела от этого!

Макс взял меня за бедра и притянул к себе.

— Нина, все кончилось.

— Я два часа писала ему письмо, Макс, чтобы быть уверенной, что не обижу его, а он его даже не прочитал.

Макс сильнее сжал мои бедра и мягко сказал:

— Не стоит на это злиться.

Я распахнула глаза и закричала:

— Это же не ты потратил на него два года своей жизни.

— Но ты поняла, что это была ошибка. Ты поступила правильно, умно. Ты приняла верное решение и теперь можешь жить дальше.

Я сердито посмотрела на Макса, потому что он был прав, а мне хотелось еще немножко позлиться и покричать.

Господи, я едва не вышла замуж за своего отца. А я ненавижу своего отца!

— Знаешь, что меня раздражает? — спросила я Макса, и его ладони скользнули с бедер мне на поясницу и притянули меня ближе.

— Что раздражает? — спросил он, но я поняла, что он больше не собирается меня сдерживать, а выглядит забавляющимся.

— Когда ты прав, а мне хочется позлиться. Но из-за того, что ты прав, я больше не могу злиться, — сообщила я ему.

— Малышка, — пробормотал он, усмехаясь.

Точно, забавляется. Я прищурилась, глядя на его усмешку, и тут у меня в животе заурчало. Я решила, что могу сердиться на Макса и во время еды, поэтому потребовала:

— Накорми меня.

— Полагаю, если сейчас я скажу тебе, что ты хорошенькая, то ты разозлишься?

— Абсолютно, — рявкнула я.

— Тогда я не стану говорить, что ты хорошенькая.

Я положила ладонь ему на грудь, безрезультатно толкнула и снова потребовала:

— Накорми меня, Макс. Мне нужна домашняя гранола, и тебе лучше надеяться, что у них есть йогурт, или я устрою настоящий ад.

Его усмешка превратилась в улыбку, он наклонился, поцеловал меня в лоб и, не отрывая губ, пробормотал:

— Гранола.

Потом он отпустил меня, но взял за руку и, взглянув на улыбающихся маму и Стива, повел нас в «Марку».

* * *

Было ясно, что время завтрака у жителей гор давно прошло, потому что ресторан был полон только на четверть.

Сары не было, Труди провела нас к угловому диванчику, где мы сидели в первый вечер, и все время она болтала с нами, особенно со мной, словно мы знакомы всю жизнь.

Мы уселись, мы с Максом спиной к стене, и едва успели устроиться, как к нашему столику промаршировала Арлин, представилась моей маме и Стиву и выступила с гневной тирадой насчет нового проекта какого-то торгового центра. Тирада эта большей частью предназначалась мне, так что казалось, будто мы с Арлин были сообщницами во многих затеях, и потому она подумала, что я всем сердцем соглашусь с ней и вместе мы начнем организовывать собрания, чтобы изготовить плакаты и баннеры, и соберем жителей города на пикет около строительной площадки. Потом она заявила, что ей просто необходимо напиться и мы должны встретиться с ней в «Собаке» в восемь часов вечера. После этого, не дожидаясь, согласимся мы или откажемся от ее приглашения, она зашагала прочь.