— Да, здорово, — сказала я и открыла глаза, потом повернулась к миске и положила в нее немного ягод из контейнера.

Отставив контейнер в сторону, я подняля глаза на Макса и заметила, что он внимательно следит за мной, старательно сохраняя спокойное выражение лица, но глаза его были встревоженными.

— Где мои мюсли? — спросила я.

— В шкафчике с овсянкой, — ответил он, и я повернулась в ту сторону.

— У меня есть брат, — поделилась Минди. — Мы очень близки, но сейчас он живет в Сиэттле. Это и плохо, и хорошо, потому что иногда он вмешивается в мою жизнь. Понимаешь, о чем я?

Да, я понимаю, что она имела в виду. Если бы ее брат знал, что у нее отношения с этим горным ловеласом, которому столько лет, что он мог бы быть ее намного более старшим братом, то ее настоящий, проживающий в Сиэттле брат вмешался бы в ее жизнь.

Но я этого не сказала, а сказала:

— Конечно.

— Ты близка со своим братом? — спросила она.

Я насыпала мюсли к ягодам, поставила коробку и ответила:

— Я переехала в Англию насовсем из-за него.

— Да? — подтолкнула Минди.

— Да, — сказала я, выкладывая в миску йогурт и не выбирая слова, даже не задумываясь, почему вообще заговорила об этом. — Он служил в армии, и его послали в Афганистан. Там ему взрывом оторвало ноги. — Я услышала, как ахнула Минди, и ощутила, как от Макса исходит нечто, но сейчас я была невосприимчива, как будто находилась в каком-то другом мире. — Мой отец, которого не назовешь хорошим человеком, отвернулся от своего золотого мальчика, когда узнал, что он больше не… — Я запнулась, но потом продолжила: —…золотой.

Я покачала головой от воспоминания, которое до сих пор приносило боль, и закрыла йогурт крышкой.

— Его невеста порвала с ним, и ему было трудно привыкнуть к новой жизни. Так что я переехала в Англию, чтобы помочь.

Пока я перемешивала фрукты с мюсли и йогуртом, на кухне стояла тишина. Повернувшись к Максу и Минди, я увидела, что они оба вылупились на меня. Вернее, вылупилась Минди, а Макс пристально наблюдал за мной.

Тишину нарушила Минди, тихо сказав:

— Боже, Нина, мне так жаль. Сейчас он в порядке?

— Нет, — резко ответила я, глядя прямо на нее. — Чарли так и не привык. Три года назад он совершил самоубийство.

— Срань господня, — выдохнула Минди, и я увидела, как побледнело ее лицо.

— Так оно и есть, — сказала я.

— Минс, будь добра, поднимись наверх и надень одну из моих футболок, чтобы поехать в город, хорошо? — сказал Макс, Минди перевела взгляд на него и тоже заметила, что он наблюдает за мной. Она вздрогнула и спрыгнула со стула.

— Да, точно… футболку… — И она замолчала, переводя глаза с Макса на меня.

— Просто оставь нас ненадолго, ладно? — приказал Макс, не отводя от меня взгляда.

Она не ответила. Или, возможно, ее ответом стало то, как она подскакивая поскользила прочь.

Я посмотрела на Макса и принялась за свой завтрак.

— Что это было? — спросил Макс, не двигаясь в мою сторону.

— Что? — спросила я в ответ с набитым ртом, даже не задумываясь о том, что разговаривать с набитым ртом невежливо.

— Ты два дня закрываешься от меня, а теперь делишься трагедией и делаешь это вот так? — спросил Макс, и я поняла, что он выглядит сердитым. — Что происходит? — потребовал ответа он.

— Минди спросила, — объяснила я, когда проглотила.

— Не надо было говорить ей так, — ответил Макс.

— Ох, извини, Макс, — сказала я, мой голос звенел от язвительности. — У нее что, тонкое душевное устройство? Мне нужно было уберечь ее от этого?

— Да, было бы неплохо, учитывая, что три недели назад ее изнасиловали, а ее парень оказался гребаным мудаком.

Я почувствовала, как каждая клеточка моего тела застыла, и уставилась на него.

— Что? — прошептала я.

— Три недели назад Минди изнасиловали. Они с Бекки были в Денвере. Ездили в клуб, или чем там сейчас занимается молодежь, и разделились. Минди изнасиловали. Парня так и не нашли. Она вернулась домой, а ее парень, с которым они живут, начал вести себя как козел. А потом и еще хуже. Броуди, ее брат и мой лучший друг, который живет в Сиэттле, попросил меня вернуться и присмотреть за сестренкой, потому что он не может.

О Боже!

Минди, которая носила голубые носки с синими сердечками, которая ходила пританцовывая и которая дважды подпрыгнула, когда познакомилась со мной, изнасиловали.

— Так что, Нина, — прервал мои размышления Макс, — я еще раз спрашиваю: что это было?

— Я думала… — Я покачала головой, отвела взгляд и закрыла глаза, чувствуя себя стервой, потому что повела себя как стерва. Потом я снова посмотрела на Макса и прошептала: — Неважно.

— Нет, важно. Потому что она мне как сестра. Она расскажет Броуди, и у него сложится не слишком лестное мнение о тебе. Это распространится по городу и дойдет до Сиэттла, и люди станут думать, что я взял в постель еще одну Шауну.

— Я…

Он перебил меня:

— Мне все равно, что подумают люди, но мне не все равно, что подумает Минди и что подумает Броуди.

— Я…

— Господи… — пробормотал Макс, отворачиваясь, и я заметила, что он снял бекон с огня, но тот продолжает плавать в жире, а Макс продолжил, будто разговаривая сам с собой: — Неужели я в тебе ошибся?

Я воспользовалась предоставившейся возможностью.

— Да, — сказала я, и он снова посмотрел на меня. — Я скандальная стерва. — Макс уставился на меня, а я продолжила: — Наверное, я не привыкла к смене часовых поясов, поэтому ты и думал, что я милая… или… неважно. На самом деле я такая. Я все время веду себя так, как сейчас. — Макс ничего не сказал, просто смотрел на меня, так что я неблагоразумно продолжала: — А теперь я акклиматизировалась. Так что теперь я волей-неволей буду стервой почти по любому поводу.

Макс склонил голову набок, и его лицо страшно потемнело, прежде чем он повторил:

— Волей-неволей?

— Да, — моментально ответила я, — по любому поводу.

— То есть ты хочешь сказать, что ведешь себя как стерва по отношению ко мне и к Минди, чтобы обманом вынудить меня отдать тебе ключи от машины, чтобы ты могла сбежать, потому что чертовски напугана тем, что происходит между нами?

Нет, я говорила не это. По крайней мере сначала.

Я посмотрела на него в попытке продумать свой следующий ход, но он выглядел очень злым, так что мне трудно было думать.

Тогда я осторожно сказала:

— Нет.

Макс направился ко мне, я отступила назад и уперлась в столешницу. Он не остановился, пока не подошел вплотную. Макс забрал у меня из рук миску, отставил ее в сторону, положил ладони на столешницу по обе стороны от меня и наклонился ко мне.

— Позволь мне кое-что объяснить, Герцогиня, — сказал он низким, тихим и очень сердитым голосом. — Стервы — настоящие стервы — не употребляют слов «волей-неволей».

— Ох, — ответила я единственное, что пришло мне в голову.

— Ты говорила с ним? — спросил Макс, и я растерялась, посчитав, что он решил сменить тему.

— Говорила с ним?

— Да.

— С кем?

— С ним, — выдавил Макс. Я поняла, что он сменил тему, напряглась, но не ответила. Тогда Макс сказал низким угрожающим голосом: — Нина.

— Вроде того, — быстро прошептала я.

— Вроде чего?

— Я написала письмо.

— Ты написала письмо, — повторил он, не веря, что я послала своему жениху письмо о разрыве, и даже в своем состоянии я вынуждена была признать, что звучало это не очень хорошо.

— Я… — Я замялась. — У меня лучше получается формулировать мысли, если я их запишу. Чтобы быть уверенной, что они звучат именно так, как я хочу, и я не… — Я облизнула губы. — И сделать так, чтобы не… — Мне было нелегко, но я продолжила: — Я сделала это, чтобы… было не так больно.

Его лицо потеряло сердитость, и он пробормотал:

— Малышка.

— Ты не мог бы отойти? — тихо спросила я.

— Нет.

— Макс, пожалуйста.

Он не послушался и спросил:

— Это правда произошло?

Я вскинула голову и тоже спросила:

— Электронное письмо?

— Твой брат.

Я вздрогнула всем телом и отвела глаза.

— Нина, посмотри на меня. — Когда я этого не сделала, он взял меня за подбородок и заставил меня посмотреть на него, или он сделал это, чтобы внимательно рассмотреть меня, что он и делал некоторое время, прежде чем сказать:

— Что еще ты прячешь за этим гребаным щитом?

На самом деле он не хочет знать. Если бы он хотел, то узнал бы, почему я сделала скоропалительные выводы насчет него и Минди с Беккой, и узнал бы, какой бардак творится у меня в голове. Я хотела сбежать от него, но не хотела, чтобы он знал о моих заморочках, и очень заморачивалась по этому поводу.

Я не ответила, и его пальцы скользнули с моего подбородка в волосы.

— Сожалею о твоем брате, милая.

Я сжала губы и почувствовала, как на глаза навернулись слезы.

— Я тоже, — прошептала я.

— Вы были близки, — объявил он. Я кивнула, и когда он открыл рот, чтобы заговорить, я его опередила:

— Пожалуйста, не надо. Прошу, Макс, не надо. Ты не можешь быть таким хорошим, только не по отношению к Чарли. Ты не можешь быть хорошим. Все хорошие люди… Когда люди такие хорошие…

Я замолчала и наклонила голову, чтобы спрятать лицо.

Пальцы Макса в моих волосах надавили на мой затылок, и он притянул меня к себе, так что я уперлась лбом ему в грудь.

— Ладно, Герцогиня, я не буду хорошим.

Я положила ладони ему на живот и толкнула. В горле стояли слезы, и я выдавила:

— Ты хороший!

— Милая…

Я сжала в пальцах его футболку и потребовала: