Она всячески избегала его взгляда.

— А-а, миротворец. Тогда почему же мы постоянно находимся в состоянии войны?

— Я здесь ни при чем. Поверьте, это не входило в мои намерения.

— Вот как? В тех немногих случаях, когда нам приходилось общаться, вы без тени колебаний жалили меня.

— Я? — Эльф поклонилась герцогине. — Не могу припомнить ничего подобного.

— Вспомните, как мы встретились в первый раз. Вы тут же заявили мне, что я бессердечный брат.

Эльф поразилась, что он запомнил это. Она даже решилась посмотреть на него:

— Но ведь вы оказались совершенно не способны помочь бедной Частити в беде…

— Все без исключения считали ее беспутной и своенравной. Ее застали с мужчиной при пикантных обстоятельствах! Честно говоря, я сам застал ее.

— Мои братья ни в коем случае не бросили бы меня!

— Будем надеяться, что ваша вера никогда не подвергнется испытанию. Но ведь, — добавил он, — дрался же я на дуэли с подлым соблазнителем, как велел мне братский долг.

— Вы дрались с Шоном, несносный вы человек, вместо этого омерзительного Вернхэма!

Почему, ну почему они всегда препираются по любому Поводу?

Его лицо приняло строгое выражение.

— Я вышиб Вернхэма. Ваш проклятый братец помешал мне убить его. Это, видите ли, не соответствовало его заумному плану.

— План Ротгара сработал, — назидательно проговорила Эльф. — Благодаря ему Шон и Частити смогли пожениться.

— Но он привел к смерти моего отца.

Так внезапно от пустячной перебранки они перешли к суровой реальности.

— Этого нельзя было предотвратить, — тихо произнесла она. — Он сошел с ума и пытался убить мать короля.

— Ваш брат довел его до безумия.

— Нет. Может быть, это была последняя капля, но он уже был безумен. Частити рассказала мне о своем заключении в Менденхеде, когда ваш отец пытался избить ее, но вы его остановили.

Граф отвернулся.

— Едва ли можно назвать безумным отца, который бьет свою распущенную дочь.

— Вы утверждаете, что он был совершенно нормален тогда?

Она чувствовала его напряжение, будто он боролся с невидимыми оковами. Чтобы освободиться или, наоборот, остаться в них? Или просто терзался воспоминаниями?

— Нет, в этом не было ничего нормального. Он наслаждался, причиняя ей боль. Думаю, он с удовольствием убил бы ее. Но…

— Но вы не желали ему смерти, потому что он был вашим отцом. Я понимаю.

Он взглянул на нее и даже улыбнулся, но улыбка вышла кривой.

— Ничего вы не понимаете, Эльф, ибо благословенны, а не прокляты. — Он снова остановился, на сей раз у окна, вдали от цветов и благоухания. — Оставьте вы эти попытки всех примирить. Вас ждет разочарование. Моего отца мучили тревоги и заботы, а ваш брат использовал его и меня как пару пустоголовых марионеток. Он походя уничтожил нас обоих. Я не хочу ничего забывать.

— Но виновен в этом ваш отец, а не мой брат.

— Но это был мой отец, а ваш брат — всего лишь ваш брат. Вы верите в семью. Вы рассчитываете на поддержку братьев, даже если вы не правы. Эта добродетель, знаете ли, не является исключительной прерогативой Маллоранов.

Впервые они разговаривали серьезно, и она терпела поражение.

— Но ведь он умер, — попыталась возразить Эльф. — Это уже в прошлом. Разве время не лечит раны?

— Оказывается, нет. Впрочем, кровь может оказаться целительным бальзамом.

— Я никогда не позволю вам драться на дуэли с моими братьями.

Она не ожидала, что ее смешное заявление вызовет у него слабую улыбку.

— Вы меня смертельно ужалите, чтобы этому помешать?

Это не тот Уолгрейв, которого знала Лизетт, но даже проблеск сходства с ним заставил дрогнуть ее голос…

— Я сделаю все, чтобы предотвратить дуэль. Вы член нашей семьи, как бы вы это ни отрицали. И я не допущу, чтобы кто-нибудь был убит.

Внезапно его лицо превратилось в ничего не выражающую маску.

— Вы хотите сказать, что беспокоитесь обо мне?

— Ну конечно же! Вас впутали во все это, не спрашивая вашего желания, и несправедливо, что вы так страдаете. Вам не станет лучше, если вы убьете Роттара, не говоря уже о том, что это непросто сделать.

— Может быть, мне полегчает, если он убьет меня.

Этот безразличный тон проник ей в самое сердце. Что же такое ужасное произошло, раз он ищет смерти? Неужели его намерение втянуть Брайта в дуэль всего лишь попытка самоубийства?

— Бедная Эльф, — проговорил он почти нежно, дотронувшись до ее щеки, — вы так побледнели, и я чувствую себя негодяем, вторгаясь в ваше безмятежное существование со своей мрачной душой.

После того как она побывала в роли Лизетт, такое мимолетное прикосновение не должно уж очень потрясти ее. Однако Форт впервые сделал это по отношению к Эльф Маллоран! Тело ее затрепетало, как напряженная струна арфы, которой коснулась рука музыканта. Выражение его лица тоже изменилось. Оставаясь суровым, оно утратило свою Обычную холодность.

— Успокойтесь, — сказал он. — Отныне я не буду вредить Маллоранам. Я и сам думал над этим, и вы только что открыли мне глаза. Есть более милосердные пути для исполнения моих новых обязанностей. Если ваши братья больше не заденут меня, им незачем меня опасаться.

Не в состоянии связно выразить свои чувства. Эльф только смогла вымолвить:

— Благодарю вас.

— Всегда к вашим услугам, — беспечно бросил он. — Теперь можете посвятить все свое время поиску мужа, прежде чем рассыплетесь в прах.

Быстро поцеловав кончики ее пальцев, он поклонился и оставил ее в полном смятении от нахлынувших чувств.

Не сразу осознав, что продолжает стоять на месте, Эльф изобразила на лице беззаботную улыбку и непринужденно поспешила назад к своей тетке с таким видом, будто никогда не чувствовала себя лучше. Не в силах разобраться в собственных эмоциях, она убедила себя, что рассержена. До чего же ей надоела эта его манера всегда оставлять за собой последнее слово!

Но в действительности это заботило ее меньше всего.

Самоубийство! Он думал покончить с собой или устроить все таким образом, чтобы кто-нибудь другой оказал ему такую услугу. Можно ли считать, что все в прошлом? Его слова о милосердии сулили надежду, но не исключали возможности самоубийства.

А его обещание отказаться от вражды и мести? Ей бы ликовать, а она испытывает сердечную тоску.

Погрузившись в собственные мысли, она повернула в дамскую комнату, рассчитывая, что там пусто и она сможет спокойно подумать.

Кроме двух служанок, в обязанность которых входило оказывать дамам услуги, там никого не было. Расположившись на диване, Эльф сидела, обмахиваясь веером и глубоко задумавшись.

Ну не странно ли: самый важный разговор из всех, что она имела с Фортитьюдом Харлеем Уором, оказался и последним. Когда они еще встретятся? Несмотря на его появление у герцогини этим вечером, Форт не был завсегдатаем балов и приемов. А Эльф редко посещала столь любимые мужчинами зрелища, связанные со спортом и политикой, и тем более не бывала в борделях и игорных домах.

Она бы должна испытать облегчение от окончания давней вражды. Ей бы радоваться тому, что Форт отказался от своих замыслов и перестанет наконец вмешиваться в дела ее семьи. Вместо этого Эльф была до слез огорчена тем, что, возможно, больше его не увидит. Очевидно, ее чувство к нему сильнее, чем она полагала.

А для него она всего лишь жалящее насекомое.

Эльф вспомнила, как не однажды водоворот светской жизни сводил их вместе. Подсознательно чувствуя, что ее семья отчасти повинна в его мрачном настроении, девушка пыталась рассеять уныние графа. Может быть, она и проявила чрезмерную язвительность от досады, что он упорствует в своей неприязни, но чтобы жалить?

Хотя, наверное, Уолгрейв прав. Надо же было как-то вырвать его из мрака одиночества, и она ни о чем не сожалела. Честно говоря, Эльф согласилась бы попробовать опять!

Правда, видимо, заключается в том, с тоской подумала Эльф, что она наслаждалась каждой минутой, проведенной с ним даже тогда, когда считала его грубым и бесчувственным. С первой встречи он поразил ее воображение и пробудил в ней чувственный отклик.

Теперь же, после Воксхолла, неосознанное влечение стало вполне конкретным. Стоит пожелать, и она может представить себе его тело, рот, ощутить его вкус. В сущности, образы то и дело являлись ей независимо от ее желания и в самые неподходящие моменты.

Пожалуй, куда важнее то, что она узнала его как человека. Она видела его настоящего, непринужденно общающегося с людьми, и могла себе представить, каков он на самом деле. Далеко не святой, но способный сочувствовать, творить добро, не лишенный чувства юмора.

Способный радоваться и дарить радость.

С кривой усмешкой она вспомнила, как и Частити, и Порция утверждали, что Форт наделен этими качествами. Они оказались правы.

Но что ей делать? Чем помочь достойному человеку возобладать над мрачным, ожесточенным циником?

Вздрогнув, она вспомнила о шотландцах и измене. Надо распутать весь клубок, если она хочет когда-нибудь увидеть Форта беззаботным, как и полагается молодому человеку. Маловероятно, что такое возможно, пока ему грозит петля или топор.

Решительно поднявшись, Эльф задержалась у зеркала, проверяя, как выглядит. Надо постараться напрячь все умственные способности и найти способ разоблачить предателей. Тогда она попробует ужалить Форта еще разок и посмотрит, что из этого выйдет.

Посещение бала у герцогини не принесло Форту успокоения, ибо теперь уже Эльф Маллоран не выходила у него из головы. По-видимому, безумие его отца — наследственное заболевание.

Эльф Маллоран!

Невозможно вообразить менее подходящую особу, но на какое-то мгновение он даже возжелал ее. Не физически, хотя она совсем не дурна с его точки зрения, а в собственность. Он хотел, чтобы она ему принадлежала.