– Лесли, – позвала Мириам, – так ты будешь пиво?

– Пиво? – Лесли покачала головой, окончательно отделываясь от странного полусна. – Конечно нет!

– А я подумал, будешь, – пробормотал Боб растерянно. В руках он уже держал по два полных стакана. – Ты так решительно остановилась у бочонка…

Потому что увидела этого сероглазого, мелькнуло в мыслях у Лесли.

– Я вообще не пью, – сказала она, ни капли не боясь, что ее примут за паиньку. – А остановилась просто так, вас подождать.

Боб недоуменно повел бровью и посмотрел на Стэнли. Тот ответил ему пожатием довольно узких плеч, взял из его рук стакан и кивком указал в сторону выхода. Они продолжили путь.

На улице совсем стемнело. Горели фонари, землю устилала туманная сизая пелена. Увлеченная раздумьями о том, с какого курса тот парень у лестницы и как его зовут, Лесли не заметила, как рука Мириам очутилась в руке Боба, а стаканы, включая и тот, что предназначался для нее, почти опустели. Мириам говорила теперь громче и с большим подъемом, ребята то и дело заходились от хохота. Они медленно продвигались по выложенной бетонными плитами дорожке к «Концу света» – полоске поросшей травой земли позади общежитий.

О чем она им рассказывает? – подумала Лесли, которой было скорее грустно, чем смешно. Такое ощущение, что я вообще не с ними. Пора бы домой, я устала, хочу спать.

Как раз в этот момент рука Стэнли осторожно легла ей на талию.

– Почему ты грустишь? – спросил он шепотом, немного наклонившись.

Лесли в нос ударил запах пива, и она едва удержалась, чтобы не поморщиться. Лицо Стэнли, все еще поблескивающее от пота, с прилипшими ко лбу прядями волос вдруг показалось ей омерзительным.

– Я не грущу, – ответила она, глядя ему в глаза и спокойно убирая с талии его руку. – Просто повеселилась сегодня вполне достаточно и не прочь отдохнуть.

– Отдохнуть?.. – протянул Стэнли, прищуриваясь, чтобы выглядеть пособлазнительнее. – А как ты предпочитаешь отдыхать?.. И с кем?

Лесли стало смешно. На того, в чьей компании она согласилась бы провести ночь после этой шумной вечеринки, узкоплечий Стэнли никак не тянул. А кто тянул? Наверное, Эл… Или нет… Теперь точно нет. На фоне взрослых раскованных парней, которых в Кэмдене оказалось так много, Эл, со своей нежной, как у девушки, мордашкой, поблек, стал вдруг ей неинтересен. Вспомнив сейчас про него, Лесли даже удивилась, что так долго мечтала и тосковала о нем одном. Перед ее глазами промелькнула вереница людей, появившихся в ее жизни здесь, в Кэмдене.

Интересно, а с кем сейчас тот парень? – подумала она о незнакомце с бутылкой. С одной из разодетых девиц, знакомых тут, кажется, абсолютно со всеми? А может, даже не с одной…

– Лесли, – уже не шепотом и, не стараясь казаться обольстительным, произнес Стэнли, – ты в порядке?

Лесли очнулась. Они стояли посреди дорожки лицом друг к другу. Мириам и Боба поблизости не было.

– Прости, я задумалась, – пробормотала Лесли, сознавая, что выглядит весьма странно. – Говорю ведь, мне пора отдыхать. – До нее дошло, что, погрузившись в размышления, она так и не ответила на его вопрос с подтекстом. – Отдыхаю я обычно весьма заурядно: возвращаюсь домой и ложусь спать… Одна.

Стэнли мог подумать, что она тепличное растение, что таким в Кэмдене не место или что-нибудь в этом роде. По крайней мере, решить, что зря теряет с ней время, оставить прямо здесь и отправиться на поиски более сговорчивой подружки. Лесли было все равно. Дорогу к своему общежитию она уже прекрасно знала, да и в любом случае не растерялась бы.

– Я провожу тебя, – сказал Стэнли, и Лесли отчетливо уловила в его голосе нотки уважения, даже восхищения. – Вас ведь в «Крамбли» поселили?

Откуда он знает? – удивилась Лесли, но тут же вспомнила болтушку Мириам, которая, по всей вероятности, и сообщила ребятам, где они живут.

– Да, в «Крамбли», – ответила она, заставляя себя улыбнуться. Хотя бы улыбку Стэнли заслужил – одним только джентльменским желанием проводить ее. – А вы где расположились?

– В «Освальде». – Они зашагали в сторону «Крамбли». – Говорят, это общежитие самое неспокойное.

– Вам там не страшно? – спросила Лесли больше из желания поддержать разговор.

– Страшно? – Стэнли усмехнулся, напуская на себя молодецкую удаль. – А чего нам бояться? Мы с Бобом разберемся с кем угодно, разве по нам не видно?

Он согнул в локте руку, как культурист перед камерой. Лесли поняла, что это чистой воды игра, что он всего лишь пытается поднять ей настроение, и рассмеялась. Они действительно были неплохими ребятами. Но не более того.

Несколько минут спустя она уже шла по коридору к своей комнате. Со Стэнли она простилась еще на улице. Он определенно хотел поцеловать ее в губы, но Лесли подставила ему щеку и незамедлительно ретировалась. Целоваться со всеми более или менее симпатичными парнями не входило в ее планы.

На двух ребят, попавшихся ей навстречу, она обратила внимание, лишь когда они уже прошли мимо. У нее возникло странное ощущение, что по крайней мере один из них, тот, который едва не задел ее рукавом, совсем недавно где-то ей встречался. Повернув голову и взглянув парням вслед, Лесли мгновенно узнала его – по цвету волос и темно-зеленой рубашке – и замерла. Это был он, тот сероглазый, что стоял у лестницы и поразил ее с первого же взгляда.


– Ну, как они вам? – воскликнул Руди, ставя на стол рядом с неизвестно для кого работающим ноутбуком шесть купленных в баре банок пива. – По-моему, все как на подбор красавицы! Мм?..

– Ты это о ком? – лениво поинтересовался Питер, вернувшийся со вчерашнего веселья только сегодня в полдень и до сих пор валяющийся на кровати. – О Карен, Эмили и Глэдис? Считаешь, за лето они сильно изменились?

С Карен, Эмили и Глэдис Руди по очереди то сходился, то расходился с самого первого курса. Впрочем, перед прошлым Рождеством он окончательно разругался со всеми тремя, но друзья до сих пор изводили его шуточками.

– При чем здесь Глэдис? – огрызнулся Руди. – До этой троицы мне давным-давно нет дела.

Питер рассмеялся своим знаменитым саркастическим смехом. И Руди, метнув на него испепеляющий взгляд, демонстративно уселся к Питеру спиной.

– Я о первокурсницах, – сказал он, обращаясь к Оливеру и Куртису. Те сидели на кровати Оливера и без особого интереса смотрели телевизор. – Правда, классные?

Уэнди, примостившаяся на подоконнике с гитарой, рассеянно на него взглянула и, опустив голову, принялась перебирать струны. Коротко стриженная, с резковатыми манерами и крутым нравом, она общалась в основном с ребятами – в мужской компании ее давно принимали за «своего парня». Болтали, будто с ней тайно крутит роман Куртис, но тот всегда это отрицал, а явных доказательств их связи ни у кого не было.

– Лично я никого не успел рассмотреть. – Куртис первым отреагировал на слова восторженного Руди. – На вечеринку пришел поздно, да и побыл на ней совсем недолго.

Он взял со стола две банки пива, одну молча протянул Оливеру, вторую открыл и сделал глоток.

– Зря, очень зря, старик! – Руди оживленно потер руки. – Обожаю рассматривать первокурсниц, особенно на пятничной вечеринке. Поначалу стесняются, жмутся к стенкам, потом становятся все смелее и смелее. А какие все свеженькие, хорошенькие – глаз не оторвать!

– А я ничего сногсшибательного в них не увидел, – подключился к разговору насмеявшийся от души Питер. – Девчонки как девчонки. Ничем не хуже, конечно, но и не лучше, к примеру, третьекурсниц.

– Ну уж не скажи! – горячо возразил Руди, поворачиваясь вместе со стулом к Питеру и уже не помня об обиде. – С третьекурсницами все давно понятно, в них для нас практически не осталось загадок.

Питер усмехнулся.

– Вы только посмотрите на этого донжуана! В третьекурсницах для него, видите ли, не осталось загадок! Хочешь сказать, изучил их всех? Да фифочки вроде Энн Верлен знать тебя не знают, никогда даже не смотрят в твою сторону. Так ведь, Оливер?

Взгляд Оливера был по-прежнему устремлен на экран. Все его мысли занимали отнюдь не первокурсницы, не вчерашняя вечеринка и не дочь мультимиллионера Энн Верлен, до сих пор присылающая ему любовные записки, хоть с» момента их расставания прошло уже полтора года. Он думал об отце, которого несколько дней назад все же положили в больницу, и о расплакавшейся во время вчерашнего телефонного разговора матери.

– Эй, Оливер! – позвал Питер, повышая голос. – Да что с тобой сегодня?

Оливер открыл банку, глотнул пива и повернул голову.

– Ты не в духе? – спросил Питер. – Или выпил вчера лишнего?

– И то и другое, – ответил Оливер, решив наконец, что мрачными размышлениями он все равно отцу не поможет.

– Я спросил про Энн Верлен, – сказал Питер. – Вот этот чудак утверждает, что, мол, про третьекурсниц ему известно все. Я же утверждаю, что некоторые из них даже не догадываются о его существовании. К примеру, Энн – для нее мир явно сошелся клином на одном-единственном красавце…

– Хватит трепать языком. – Оливер сурово сдвинул брови. Любое упоминание об Энн вызывало у него раздражение. Он встречался с ней два месяца – по меркам Кэмдена, целую вечность, – безумно устал от ее капризов и избалованности и был только рад подвести под этой историей черту. Обладай он хоть каплей лицемерия, вцепился бы в Энн мертвой хваткой, женился бы на ней и жил бы до скончания века на деньги ее папочки не ведая забот. Однако умением играть на чужих чувствах и притворством природа его, увы, обделила, и, думая о том, что роман с Энн в прошлом, он, несмотря на свое нынешнее стесненное положение, лишь вздыхал с облегчением. Но ее докучливое внимание, тоскливые взгляды и нескончаемые записки сильно его угнетали, потому-то так действовали ему на нервы намеки и насмешки приятелей.

– Да я всего лишь… – начал Питер.

– Закрой рот, – с убийственным спокойствием велел Оливер.

Его в Кэмдене уважали, даже побаивались. О его бесстрашии, силе и способности отважиться на самые отчаянные поступки среди студентов, да и преподавателей, ходили легенды. В отличие от однокашников – избалованных чад привилегированных родителей – Оливер Мелвин не признавал классовых различий и не понимал глупых причуд богатеев.