Родители никогда не сливались у нее в голове воедино, и все же, думая об отце, она всегда сразу вспоминала о матери, и наоборот. Приятно ли сознавать, что можно протянуть руку и любимый положит на нее голову?

Она вытянула свою руку и вспомнила, какой тяжелой и сильной была рука Джонаса. Нет, с ним вряд ли будет удобно и уютно. Трудно и как-то страшновато представлять себе совместную жизнь с таким человеком. Женщина должна быть и сильной, и слабой одновременно — чтобы стремиться к слиянию с любимым и в то же время остаться невредимой. С таким же, как Джо нас, остаться невредимой трудно. Жить с таким — все равно что каждый день идти на риск.

На секунду она позволила себе помечтать о нем, представить, как она прильнет к нему и они будут целоваться — долго и страстно, как будто, кроме них, в мире никого не осталось. Ей вдруг захотелось, чтобы так ее целовали и обнимали всегда, когда захочется... Ради этого стоит попробовать.

Лиз опомнилась и помотала головой. Какая же она дура! Джонас не ищет спутницу жизни, а она не гоняется за мечтой. Их временно свели вместе обстоятельства. У каждого из них своя жизнь. Она с сожалением вздохнула. Душа была охвачена любовным томлением.

Как она ни боролась с собой, желание не проходило. Поэтому Лиз сосредоточилась на мелочах. Важно ничего не забыть перед закрытием. Бухгалтерские книги и наличные из кассы она уложила в парусиновый портфель. Очень не хотелось класть деньги в ночной банк-депозитарий, но хранить деньги и чеки дома теперь небезопасно. Еще пять минут она потратила на заполнение бланка.

Она вспомнила о неубранных баллонах, когда взяла ключи. Сунув портфель под прилавок, она повернулась проверить свое снаряжение.

Возможно, это единственная роскошь, которую она может себе позволить. На персональное снаряжение она тратит больше, чем на одежду и обувь. Для Лиз хороший гидрокостюм важнее французского нижнего белья. Именно поэтому свое оборудование она держала отдельно от сдаваемого напрокат. Отперев шкаф, повесила на вешалку гидрокостюм, положила на полку маску, жилет, свинцовый пояс, нож в ножнах. Поставив оба баллона в соседнее отделение, она закрыла дверцу и собралась уже запереть замок, как вдруг, сама толком не понимая почему, внимательно осмотрела связку ключей на брелоке. Потом сняла их по одному с кольца и сосчитала.

Ключ от двери дайвинг-центра, ключ от решетки на окнах, от мотоцикла, от противоугонной цепи, от кассового аппарата, от парадной и задней дверей дома, от подсобки. Всего должно быть восемь ключей для восьми замков. А их оказалось девять. Еще один маленький серебристый ключик Лиз видела впервые.

Озадаченная, она еще раз пересчитала ключи, и снова один оказался лишним. Откуда на ее брелоке взялся чужой ключ? Сжав его в кулаке, она стала припоминать. Может, кто-то давал ей ключ на хранение? Да нет, вряд ли. Насупившись, она снова осмотрела ключ. Он не от замка зажигания и не от дома — слишком маленький. Больше похож на ключ от какого-то шкафчика, или коробки, или... Ерунда какая-то. Лиз глубоко вздохнула. Ключ чужой. Откуда он взялся на ее брелоке и почему?

Не разжимая кулак, она сама ответила на свой вопрос: потому что кто-то ей его специально подбросил. Брелок с ключами она часто оставляла в выдвижном ящике своего письменного стола. Их брали и Луис, и другие сотрудники, если нужно было отпереть, например, кассу. А Джерри часто оставался в дайвинг-центре один...

Охваченная ужасом, Лиз сунула брелок в карман. В голове зазвучали слова Джонаса: «Хотите вы того или нет, вы оказались в самом центре событий».

Лиз рано закрыла магазин.


Джонас вошел в полутемный бар; в зале пахло чесноком и громко звучала музыка из музыкального автомата. Мужской голос сладко пел по-испански о бесконечной любви. Постояв на пороге, он дал глазам привыкнуть к полумраку и оглядел отдельные кабинки. Как они и договорились, Эрика ждала его в углу, подальше от входа.

Вы опоздали. — Когда он подошел к ней, она беззаботно помахала незажженной сигаретой.

Не сразу нашел. Этот бар явно не для туристов.

Эрика плотно сжала фильтр губами; Джонас дал ей прикурить.

—Я не хотела, чтобы нам мешали.

Джонас огляделся. В одной кабинке сидели двое мужчин; перед каждым стояла своя бутылка. Еще в одной отдельной кабинке обнималась парочка.

Что ж, здесь и правда немноголюдно.

Но мне нечего выпить.

Джонас подошел к стойке и заказал текилу с лаймом для Эрики и газировку — себе.

—Вы сказали, у вас для меня кое-что есть.

Эрика вертела на пальце нитку разноцветного бисера.

—А вы обещали заплатить пятьдесят долларов за имя.

Джонас молча полез за бумажником. Он положил на стол банкнот в пятьдесят долларов, но накрыл его ладонью.

—Вы узнали имя?

Эрика улыбнулась и поднесла бокал к губам.

—Может быть, и узнала. А может, оно вам так нужно, что вы еще полусотни не пожалеете.

Джонас смерил ее холодным взглядом. Да, вот на таких всегда западал его брат. Броских, ярких — пожалуй, чересчур броских и ярких. Ему не жалко лишних пятидесяти долларов, но не хочется, чтобы она держала его за дойную корову. Не говоря ни слова, он сунул купюру назад в бумажник и привстал. Эрика тут же схватила его за руку.

Да ладно, не кипятитесь! Пятьдесят так пятьдесят. — Увидев, что Джонас снова садится, Эрика весело улыбнулась. Джонас подумал: она совсем не глупа и прекрасно понимает, что нельзя упускать выгодный шанс. — Надо же девушке заработать на жизнь, правда? Того рябого зовут Пабло Манчес.

Где его можно найти?

—Не знаю. Вы просили узнать имя.

Кивнув, Джонас снова достал деньги и протянул ей. Эрика аккуратно сложила купюру и сунула ее в сумочку.

Я скажу вам кое-что еще, потому что Джерри был лапочка. — Она снова бегло оглядела зал и подалась к Джонасу. — Этот Манчес — опасный тип. Как только я начинала о нем расспрашивать, все сразу пугались. Я слышала, в прошлом году в Акапулько он был замешан в паре убийств. Понимаете, ему платят за то, что он... — Эрика изобразила рукой пистолет и нажала пальцем на воображаемый спусковой крючок. — Как только я это услышала, сразу перестала задавать вопросы.

А тот второй, американец?

Ничего. Никто его не знает. Но если он якшается с Манчесом, он вряд ли пай-мальчик. — Эрика глотнула текилы. — Джерри ввязался в какое-то темное дело.

Да.

—Извините. — Она тронула браслет у себя на запястье. — Это он мне подарил. Нам с ним было хорошо.

Джонас изнывал от духоты и запаха чеснока. Он встал и, помедлив всего секунду, достал еще одну купюру и положил рядом с ее бокалом.

—Спасибо.

Эрика сложила ее так же аккуратно, как и первую.

— De nada!10


* * *


Только бы Джонас оказался дома! Не застав его, Лиз сжала ключи в кулаке и в сердцах выругалась. Она не могла усидеть на месте; нервы ее были на пределе всю дорогу домой. На дорожке дежурила очередная патрульная машина; люди Мораласа работали в две смены.

Сколько еще это будет продолжаться? Сколько еще полицейские будут терпеливо дежурить у ее дома и целыми днями следить за ней? Войдя в спальню, Лиз сунула в яшик письменного стола парусиновый портфель с документами и деньгами. Жаль, что ее стол не запирается на замок. Рано или поздно Моралас снимет охрану. И что тогда будет с ней? Лиз снова посмотрела на ключи. Она останется одна, призналась она себе. Надо что-то предпринять!

Повинуясь внезапному порыву, она вошла в комнату дочери. Может быть, Джерри оставил какой-нибудь чемодан или ящик, на который полиция не обратила внимания? Она внимательно осмотрела шкаф с вещами Веры. Увидев маленького плюшевого мишку с оторванным ухом, сняла его с полки. Она купила его для дочки еще до ее рождения. Мишка был ярко-красного цвета — точнее, был раньше, много лет назад. Искусственный мех выцвел, а швы во многих местах изодрались. И одно ухо оторвалось — Вера вечно таскала своего любимца за ухо. Лиз вспомнила, что у мишки нет имени. Маленькая Вера называла его просто: «мое».

От нестерпимого одиночества Лиз зарылась лицом в выцветший красный мех.

Ох, детка, как я по тебе скучаю! — прошептала она. — Не знаю, как я выдержу...

Лиз!

Ахнув от удивления, Лиз попятилась и споткнулась. Увидев Джонаса, она спрятала мишку за спину.

Я не слышала, как ты вошел, — сказала она, краснея.

Ты была занята. — Он подошел к ней и осторожно вынул у нее из рук плюшевого мишку. — Любимец?

Очень старый. — Откашлявшись, Лиз отняла игрушку. Но положить медведя назад, на полку, у нее не хватило сил. — Все время собираюсь зашить швы, а то оттуда полезет набивка. — Она посадила медведя на Верин комод.

Да. — Джонас прикидывал, стоит ли делиться с Лиз тем, что он узнал от Эрики, и решил, что пока не стоит. — Ты сегодня рано.

Я кое-что нашла. — Лиз полезла в карман и достала связку ключей. — Вот, чужой ключ.

Увидев ключик, на который она показывала, Джонас нахмурился.

Не понимаю, о чем ты.

Это не мой ключ; не знаю, как он попал на брелок.

И ты только сегодня его нашла?

Да, только сегодня, но он мог провисеть на моем брелоке бог знает сколько. Вряд ли бы я его заметила. — В тщетной надежде отделаться от непонятной вещицы Лиз сняла ключик с брелока и протянула его Джонасу. — На работе я храню ключи в ящике стола. Дома я обычно бросаю их на кухонный стол. Не знаю, зачем кому-то понадобилось вешать свой ключ на мой брелок. Разве что его хотели спрятать.

Джонас внимательно осмотрел ключик и вдруг пробормотал себе под нос:

—«Украденное письмо»!

—Что?

Новелла Эдгара По. Помнишь — важную вещь проще всего спрятать на самом видном месте? В детстве Джерри очень любил эту новеллу. Как-то раз он решил проверить версию По на практике и поставил книгу, которую купил отцу в подарок на Рождество, на полку в библиотеке.