– И чему вы удивляетесь, Кирилл Степанович? Вы теперь пополнили ряды холостяков. Свободный, молодой, здоровый, интересный мужчина и, самое привлекательное, богатый! Да за богатых любого возраста женщины нынче дерутся, борются и завоевывают всеми способами и без правил. А тут полный набор, я бы сказала, перебор достоинств! Дети еще один плюс: самим рожать не надо, сохраняя фигуру при богатомто муже. И великолепный повод познакомиться, продемонстрировав заботу, ласку и любовь к детям – вот я какая прекрасная женщина и будущая жена. Ну что вы, ейбогу, словно не бизнесом занимаетесь и ничего про это не знаете!

А и не знал! Вот те крест, не знал!

Нет, про такие дела и целые отряды девочек, любыми способами старающихся заполучить маломальски денежного мужика, знал, конечно, но опосредованно, не примеривая на себя.

Он почемуто никогда не изменял Лиле. Ни, боже упаси, из каких таких запретов и убеждений типа «не прелюбодействуй»!

И возможности такие имелись, да навалом и постоянно, и в ассортименте!

Но всю свою энергию и творческую, и сексуальную, и интеллектуальную, и время, и силы он вкладывал и отдавал своему детищу, его становлению, удержанию на плаву, вскармливанию, развитию. И требовалось этой энергии и сил немерено!

А секса в супружеской постели ему более чем хватало, пусть и без страстей, накала, улетов – вполне! Иногда, как выяснялось, он про супружеский долг и забывать умудрялся, вкалывал на износ, на секс сил не оставалось!

Так что надобности в леваках не испытывал, и желание разнообразия в подобных утехах не посещало.

Зато теперь он с удовольствием и без зазрения совести пользовался предлагающими себя дамочками, ничего не обещая взамен.

Формулировка «папа на объекте» для детей срабатывала беспроигрышно, и Кирилл иногда пользовался своей пустой, находящейся под дизайнерской отделкой квартирой. А чаще позволял себе расслабиться и провести ночь у дамы, оставляя присматривать за детьми няню.

Бойцов вдруг понял, что давно приехал к офису, припарковался на стоянке и вот сидит вспоминает, думает.

Давно сидит.

А охранник у входных дверей его офиса странно поглядывает в сторону задумавшегося хозяина.

Мда! Ну и чего его пробрало трудными воспоминаниями? Ах да! Сегодня поутру дети настойчиво выступили за совместный отдых с любимым отцом!

Он стал собираться – телефон в карман, портфель с пассажирского сиденья в руку, ключи из зажигания, распахнул дверцу…

И нежданнонегаданно, неизвестно откуда налетело и ударило мыслью:

«А каково заниматься любовью с этой Катериной, оказавшейся соседкой, хозяйкой погибшего попугайчика? Обжигающе наверняка! И страстно, и, может, не просто секс!..»

Кирилл тряхнул головой, прогоняя предательские мысли и мгновенно вызванные ими картинки.

– Что это ты, Бойцов? – спросил он себя вслух. – Старость? И что там в виде последствий? Бес в ребро? Или солнышком плешку напекло до глупостей будоражащих?

Плешки у него не имелось, уж извините, не завелась, как не имелось ни намека на почти сорокалетний возраст во всей мощной фигуре, накачанной до стальной закалки годами – семнадцать лет! Два раза в день, без исключений!

– Работать! – отдал себе жесткий приказ господин Бойцов, выбрасывая из сознания всякие глупости.

Только спина, стрельнув болью, напомнила о себе.


– Привет, Катюха!

Он звал ее Катюха, и Кошка, и Катька, и Катерина, когда хотел пожурить или призвать к особому вниманию.

– Тииим! – застонала от радости Катя, услышав знакомый голос. – Где ты пропадал так долго, черт тебя возьми! Боец невидимого фронта!

– На невидимом фронте и пропадал! – рассмеялся он легко в ответ. – Я пропустил чтото важное? Ты встретила мужика всей своей жизни и выходишь замуж?

– Не дождешься! – пригрозила Катерина и призналась: – Я соскучилась ужасно!

– Я тоже. Я скоро буду в Москве.

– Когда, когда, когда?! – затребовала немедленного прибытия Катерина.

– Через две недели, – смеялся Тимофей ее нетерпению.

– Через целых две недели?! – возмутилась такой длительной отсрочке она.

– Всего через две недели, – поправил Тимофей, – ты там смотри ни во что не вляпайся за это время! Тебя с работы больше не выгоняют?

Это он про старую историю.

Было такое, собирались выгнать и лицензии врачебной лишить на заре ее врачебной деятельности. Она всего с полгода работала врачом, когда привезли двухлетнюю девочку в ее ночное дежурство. Ребенок был совсем тяжелый, и счет шел на минуты, требовалась немедленная операция, но… Старший врач, дежуривший с ней, отказался оперировать.

– Она умрет на столе, шансов один из ста, что выживет. Сам не возьмусь и вам запрещаю!

Катька на запрет наплевала, дозвонилась до главврача отделения, разбудив его посреди ночи, быстро обозначила ситуацию и потребовала разрешение на операцию.

– Она у вас умрет, Катерина Анатольевна, на столе. А отвечать мне придется. Вы пока еще никто, начинающий врач. Запрещаю. Если возьметесь, я лично представлю докладную к вашему увольнению и лишению вас лицензии!

Катька осторожно положила трубку на аппарат. Посидела полминуты задумавшись и пошла искать анестезиолога. Она знала, как делать операцию, она знала, что сможет, она знала, что одинто шанс из ста есть, и она не могла – не могла! – бросить этого ребенка!

Втихаря отдала распоряжение срочно готовить девочку к операции, без утайки объяснила родителям ситуацию, и про шанс объяснила…

Заведующий ворвался в операционную ближе к утру, когда Катя уже зашивала больную.

– Что?! – потребовал отчета он.

Катерина спокойно доложила, как прошла операция, и главное, на данный момент ребенок жив, а дальше все зависит от реабилитационного периода.

Ее отстранили от работы, главный ей сказал в своем кабинете: «Дура!» – и отправил домой, ждать результатов проверки комиссии. Обошлось бы без проверки, но обиженный старший врач, дежуривший с ней в ту ночь, доложился в Минздрав.

Через две недели Катерину вызвали на работу, поругали и тут же поздравили, предупредив на будущее «слушаться старших!».

– Если бы я их слушала, ребенок бы умер! – не смогла промолчать Воронцова.

Ее пожурили и попугали еще больше за такое проявление характера.

А девчонка через три недели, держа маму за руку, вприпрыжку ушла из больницы! И жива! И здорова!

Через полгода Катерина перевелась в другую больницу. Клиническую.


– Не! Любят, холят, лелеют! – отрапортовала Катерина Тимофею.

– Это хорошо. Ну, рассказывай, Кошка, как дела!

И она рассказала и про рабочие проблемы, и про затопление, и как соскучилась и ждет его. Много чего рассказала, а вот про соседа…

А что про него рассказывать?

Но, попрощавшись и положив трубку, поняла, что первый раз о чемто умолчала, не поделившись с Тимом.

Странно. Почему? Она никогда ничего от него не скрывала. Никогда! Ничего!


На следующее утро после конспиративного покидания Тимофеем ее квартиры, выходя на плановую «прогулку», Катька обнаружила маленькую записочку, засунутую за косяк двери.

«Жду тебя за углом дома».

Кто ее ждет – это не вопрос, а вот как попасть за угол дома, не вызывая подозрений у бдительных соседок, – как раз вопрос!

Пока она спускалась по лестнице со своего четвертого этажа, Катька все придумала.

И еще как здорово придумала!

Соседские бабульки уже водворились дружной компанией на скамейке возле подъезда, зорко ведя наблюдение за жизнью обитателей двора и с удовольствием обсуждая происходящие события.

– Доброе утро, – заученноблаговоспитанно поздоровалась Катя.

– Здравствуй, деточка! – обрадовались добровольные помощницы милиции и домоуправления.

Катерина воплощала для них идеальный образец ребенка – послушная, тихая, серая, незаметная, необременительная, управляемая, выполняющая любые команды беспрекословно.

Красота! Ребеноксолдатик! Роботисполнитель! Мечта взрослых!

– Читать будешь, – утвердила Евгения Ивановна.

«Мечта взрослых» дала сбой в программе, как можно искренне сообщив:

– Нет. Бабушка сказала, что мне надо больше двигаться и гулять. Бабушка сказала, чтобы я гуляла по аллее, до бульвара.

Товарищ Александрова – непререкаемый стопудовый авторитет. Подвергнуть отданный приказ сомнению или – упаси бог! – проверить, звонила ли она и отдавала ли такой приказ! Та вы шо! Та лучше батьку продать!

На это и был Катькин расчет!

Она понимала, что с этого момента все бабки двора станут зорко следить, чтобы она гуляла, раз дана такая установка, и теперь присесть на скамеечку и почитать для Катерины, как говорится, без вариантов – тут же старушки напомнят, что ей надо двигаться.

И отменить приказ может только вновь поступившая вводная от Ксении Петровны.

Катюшка, стараясь сохранять спокойствие и не торопиться, чтобы не вызвать подозрения под перекрестьем провожающих ее взглядов, прошествовала через двор в арку. Но, свернув за угол, рванула с высокого старта и налетела с разбега на Тимофея.

Он придержал ее за предплечье и протянул пирожок:

– На вот, поешь. А то худая, как кошка драная или сирота интернатская.

Катька с благоговением, как реликвию, взяла двумя руками невиданное чудо из чудес! Пирожок был большой, горячущий, завернутый в шуршащую, пропитавшуюся маслом бумагу и неправдоподобно вкусно, дурманяще пах!

Она никогда в жизни не ела таких пирожков!