Маше стало еще обиднее. Теперь уже за них. Она молча еще раз взглянула на малышей и вышла из спальни. Паша также молча постоял посреди комнаты, затем принялся стягивать с себя одежду.

Что-то это ему напоминало.

Его первый брак. Анна тоже перестала абсолютно обращать на него внимание после родов, полностью отдав себя ребенку. И внимание это обратно он так и не смог привлечь. Но то была Анна. С ней у них никогда не было большой любви. А Маша… это же его Маша! Почти шесть лет брака, неужели после рождения детей она также подвинет его на последнее место?

Сам не осознавая этого, он взглянул на детей с ревностью.

Глава 10. Порознь

Маша ежедневно, и сегодня не исключение, перед сном размышляла о нынешних обстоятельствах ее жизни в спальне на супружеской постели. Одна. Было уже одиннадцать часов вечера и, уложив, детей она сама готовилась ко сну. Павел до сих пор не пришел, ссылаясь на завал по проектам, но с некоторых пор она стала думать, что задерживался он вовсе не на работе. Нет, она никогда не находила тому реальных доказательств. Если она звонила в офис – всегда заставала его там, даже в десять вечера, или позже. Но плюсом к его, ставшим частыми, задержкам, он стал реже требовать от нее близости. Она с трудом могла поверить, что он может обходиться без секса по несколько дней, а иногда и неделями. Раньше его едва хватало на два-три дня воздержания.

Она старалась не зацикливаться на этом. Какая-то апатия стала постоянным ее спутником в отношениях с супругом. Для нее дети занимали почти все ее время и требовали материнского внимания и любви. На мужа времени и желания угодить оставалось мало.

Но в те редкие моменты, когда она удостаивалась чести провести с ним ночь, она не могла не думать, что если его язык бывает не только в ее рту, что кто-то отдается ему, пока она нянчит их общих детей. Ей не было обидно. Ей почти было все равно. Было просто противно, и она бы предпочла, чтобы он тогда уж совсем до нее не дотрагивался.

Плюс ко всему, он почти сразу после их рождения перенес часть своих вещей в шкаф в прихожей и ночевал на диване в зале, ссылаясь, что не высыпается ночью в одной комнате с капризными детьми.

Дети капризными не были, вопреки его жалобам. Единственная проблема состояла в том, что если плакать начинал один, то второй тут же просыпался и вторил дуэтом. Поэтому Маша плохо спала ночами, чтобы по первому же зову кормить детей. И из-за хронического недосыпа она похудела, осунулась, появились «мешки» под глазами. Павел с детьми ей практически не помогал, поэтому Маша была рада редким визитам Веры или мамы.

Вздохнув, девушка выключила свет и попыталась уснуть.


***


Вопреки догадкам жены Павел задерживался всё-таки на работе. Но задерживался, не по работе. Когда его фирма по IT услугам вышла на междугородний уровень, и он стал совладельцем, полностью контролирующим текущие проекты, ему потребовался отдельный кабинет и подручная помощь. Без возможности совладать с собой, Павел максимально приблизил к себе ту самую практикантку, заканчивающую пятый курс университета, смышленую и перспективную, которая помогала ему в офисе и во время поездок.

Из-за нехватки женского внимания от собственной любимой супруги, мужское «Я» Павла все чаще напоминало ему, что нужно как-то восполнить этот пробел. Он видел симпатию, юной ассистентки, она не раз недвусмысленно намекала начальнику, что для возможности карьерного роста она не погнушается никакими принципами. Не в открытую, но порой она почти предлагала себя прямо в рабочее время. Сдерживаться было трудно, но Павел держался. Зачем? Он все чаще сам не знал ответа на этот вопрос.

Однако вся эта ситуация с переглядываниями, намеками и влечением однажды нашла выход. На очередном корпоративе по случаю дня рождения его партнера в начале мая, Катерина осмелев после пары бокалов спиртного, просто зайдя за Павлом в его кабинет, заперла дверь на ключ и без дополнительных прелюдий начала расстегивать его ширинку. Белкин сначала обалдел, но, решив, почему бы и нет, не стал возражать. Старательный минет еще никому не портил жизнь. Со временем, их «романтические» минутки переросли в более тесное общение.

Девочка оказалась не промах. Никакого стеснения, ужимок, претензий к манере, в которой он любил близость, и жалоб на частоту таких встреч. Кроме командировок, он крайне редко с ней куда-то выходил, ничего не дарил, но она ничего и не просила. Павел ни на миг не сомневался, что никаких нежных чувств девушка к нему не испытывает, она лишь преследует свои личные корыстные цели – работу после получения диплома. Поэтому по поводу раскрытия их не совсем рабочих отношений не переживал – никто не будет просить его развестись и совать палки в колеса.

К тому же менять что-то в отношениях с женой он не собирался.  Это была его женщина, не важно, что сейчас у них не ладилось. В конце концов, дети когда-нибудь вырастут, и ей ничего не останется, как вернуться в объятия мужа. А пока этот кризис в разгаре, он не должен и уже не хочет вести монашеское существование. Он пока еще вполне молод, здоров и требования организма нужно удовлетворять, так он для себя решил.

К детям мужчина испытывал странные чувства. То ли он их боялся, то ли ревновал к ним жену. Он сам не мог сформулировать свое к ним отношение, но знал одно – с их появлением его супружеская жизнь покатилась под откос. Веселая и нежная жена весь свой позитив отдавала детям, ему доставался лишь иногда холодный ужин и обидные слова. Он никого не мог в этом винить, кроме как детей. Он не мог сказать, что не любит их, ведь это его дети, но предпочитал находиться на расстоянии. В те редкие случаи, когда он брал кого-то из них на руки, по непонятным причинам росло раздражение. Понимая, что это неправильно, он переложил родительские обязанности полностью на плечи жены и ее родственниц.


***


– Кому ты постоянно звонишь, молчишь и материшься? – Костя уже который раз замечал, что друг пытается кому-то позвонить, но не произносит ни слова.

– Да так…  - задумчиво отвечал Егор.

– Это не мое дело, но мы друзья, вроде как. Так что, если потребуется выговориться, я весь внимание.

Егор подумал, что хранить это в себе становится все сложнее. Он пытался дозвониться до Веры, сестры Маши, но абонент был недоступен. Всегда. Что наводило на мысли, что женщина сменила номер. Или куда-то надолго уехала. Почему она не позвонит сама?  Ведь он ждал новостей о детях. Она сама ему выложила свои догадки, и если теперь не собиралась открыть ему всю правду, зачем вообще начала с ним этот разговор? Он бы сейчас и предполагать не мог, что возможно, уже стал отцом.

Егор вспомнил двоих малышей.

Кирилл, чуть крупнее, щекастый бутус… И Соня. Девочка. Махонькая. Совсем крохотная. Миниатюрная. Оба с темным пушком на головках, оба голубоглазые. Как и он. Его дети?

Парень помотал головой, сбрасывая наваждение и собираясь мыслями.

– Помнишь, Машу? Ту, что я в роддом тогда повез? – решился на разговор.

Костя не ожидал, что именно это будет темой для обсуждения.

– Помню. Я тогда прифигел, когда увидел, кто рядом с тобой сидит. Она же тогда нас до вокзала отвозила?

– Да. Она…

Егор зарылся пятерней в темный ежик.

– Ты это ей звонишь? Зачем?

– Не ей. Ее сестре…

Костя нахмурился. Но молча ждал продолжения.

– Кость…

– Ох… ты ж… Так Серега был прав? Когда орал на весь двор, что это от тебя? Я думал, он прикалывается. Он что, знал?

– Нет. Я и сам точно не знаю до сих пор. Но то, что Кирилл и Соня – мои, есть большая вероятность.

–Да ты что, Горыч, серьезно? Ты, это… что… с этой Машей? Когда ты успел? Ты же вообще, вроде как, с ней не особо знаком! Или я чего-то пропустил?

– Я и не говорю, что мы хорошо знакомы… Помнишь, наш последний звонок? В мае. Я тогда нажрался и свалил домой с реки.

– Помню. Правда, я тоже был хорош. Причем тут последний звонок? Ты тогда с Наташей своей был.

– Был. Мы поругались тогда с ней, помнишь? Я пошел домой один. Пришел… лег спать. Вдруг ко мне…

Егор встал и сделал пару кругов по комнате. Решил, что подробностей можно и не рассказывать.

– Ну, в общем, мы с этой Машей тогда… Того. По пьяни. Она и я. Она до этого  не могла долго забеременеть от мужа. А тут… сразу… забеременела. Я не знаю точно, от меня или нет. Но ровно через девять месяцев… – Егор со стоном упал лицом в диванную подушку.

– Погоди, я не совсем понял, где вы это сделали? У тебя дома?

– У нее. Я перепутал этажи… Мужа у нее дома не было. Дверь была открыта… В общем, в это трудно поверить. Я бы не поверил. Но это произошло со мной.

– А как ты попал к ней домой?

– Говорю же, там открыто было. Ее сестра курила на площадке. А я в это время зашел в квартиру, как к себе. Мы же одинаково живем, планировка такая же. Ну, вот… А она думает до сих пор, что это был ее муж.

– Не, брат, ты извини, но я, и правда, в это не верю. Что, вот так вот просто она трахнулась с тобой и не заметила ничего? И с одного раза забеременела?

– Да… вот так. Бред, знаю. Но теперь, возможно, я отец двоих детей. Сразу,  – Егор трехэтажно выругался, –  Костян, я не знаю, что делать теперь! – Почти взвыл.

Костя тоже не знал, что тут можно посоветовать.

– Ну а сестре то зачем ты названиваешь?

Егор снова встал и подошел к окну.

– Она обещала сделать тест ДНК. Проверить, чьи это дети. Чтобы точно. А ее номер постоянно вне зоны. – Белозеров снова глянул на телефонный экран.

– А… это ты просил?

– Она сама. Но я хочу знать результат.

– Тебе это зачем? Ты что, собрался их воспитывать?

– Если они мои, я БУДУ их воспитывать.

– Погоди, каким образом? Если эта Маша даже не догадывается, что есть подвох. Муж, опять же, ее… А учеба как же?

– Я не знаю, Костя. Ничего не знаю.