— Сергей.

— А меня Валентин. Второй день на тебя смотрю и понять не могу, что такой как ты мог сотворить? Тихий, весь в себе, я вроде разбираюсь в людях, но ты — темный лес. Маньяки такими бывают. Но если бы был маньяк, в общей камере тебя б не держали. — мужчина взглянул неожиданно участливо. — не приходит к тебе никто, не иначе один на всем свете?

Рука у Сергея дрогнула, хлеб с паштетом, едва не выронил на бетонный пол.

Один. — невесело хмыкнул мысленно, засунув в рот остатки бутерброда.

— Мать облилась кислотой, поскользнулась в ванной, не могла подняться. Я на нее разозлился сильно, помогать не стал, из дома сбежал. Должен был улететь в Омск, мне один влиятельный человек поставил условие, чтоб в течении суток, убрался из города. На полпути в аэропорт, на меня накатил страх, испугался до одури. Если мать умрет, а у меня до отлета куча времени, меня же и обвинят. В убийстве. Хрен докажешь, что я ее не обливал. В общем, вернулся назад, а мать на скорой помощи увозят. Можно было еще успеть на самолет, но я глядя вслед скорой, отчетливо понял: из Москвы уезжать не хочу. Хоть убей не хочу. Сейчас понимаю, что сделал глупость, а тогда мне показалось выходом из положения, написать явку с повинной и переждать пока все утрясается сидя вот здесь.

Журавлев окинул взглядом помещение.

— Да уж. Тебя бы сюда лет десять назад, сейчас это что, как на курорте. Не договариваешь ты паря, ну да ладно, мы не на исповеди. Знаешь, я тебе книгу одну почитать дам. — Валентин встал, и в этот момент тяжелая металлическая дверь открылась.

— Журавлев на выход! — крикнули из коридора.

Повели его как ни странно в комнату для свиданий.

Неужели мамаша оправилась, заявилась? Больше не кому. Сейчас начнет ныть, зачем я ее оговорил. Задам матери встречный вопрос: не мучает совесть, за то, что посмела дать показания против собственного сына? Поднялась обожженная рука заявление на меня написать? Кожа не слезла?

Да. Я мразь.

Он изумился впервые подумав о себе подобными словами.

Конвоир пропустил его в небольшую комнату. Нет. Мать там его не дожидалась, за деревянным столом сидел незнакомый мужчина, в дорогом деловом костюме, расстегивал верхние пуговицы кипенно- белой рубашки.

— Душновато сегодня, — слащаво улыбнулся незнакомец, — меня зовут Кирилл Игоревич, с сегодняшнего дня, я ваш адвокат.

Опешивший Журавлев, плюхнулся на скамейку напротив.

— Адвокат? Мне не по карману адвокатская защита.

— Не волнуйтесь, мои услуги оплачены. Оплативший желает остаться инкогнито. Пока. Свяжется с вами, как только я вас отсюда вытащу, а это произойдет довольно быстро. Вам очень повезло Сергей, вы окажетесь на свободе и с довольно крупной суммой денег, выплаченной за оказание небольшой услуги. Сущего пустяка. Уверен, что не откажете поддержавшему вас в трудный час человеку. Намекну, чтоб не мучились вопросом: есть неплохая возможность щелкнуть по носу небезызвестного Константина Баринова. Предполагаю, у вас к нему свои счеты, он вас Сергей по просьбе Богорова использовал. Вот заодно и рассчитаетесь. Кстати! У меня передача для вас, — улыбчивый адвокат вытащил из под стола объемный пакет, — здесь носки, нижнее бельё, спортивные брюки, футболка и разрешенный набор продуктов. Ели еще что-то нужно, скажите, я принесу.

Сергей поставил пакет на скамейку, рядом с собой. Ухмыльнулся в лицо адвокату — Кириллу.

— Услуга за поддержку? Щелкнуть по носу Баринова? Я не против. Только сначала пусть ваш наниматель озвучит сумму мне причитающуюся, если она меня устроит, я так и быть помогу. Что касается моего освобождения, так оно и без вашего участия случится. Нет тяжких последствий. Даже по совокупности, максимально, что мне грозит — штрафы. Учитывая добровольные признания в содеянном.

Сергей блефовал. Уверенности, что отделается штрафами у него не было, но очень хотелось сбить спесь с самодовольного адвокатишки. Кто затевает игру против Баринова, он кажется догадался. Если догадки верны, то для Баринова это будет сильный удар.

— Свидание окончено. — прозвучал голос ожидавшего за дверью сопровождающего…

— Мам, мы Басю к Кастатину вместе отвезем? Лучше вместе, он без меня плохо перенесет транспорт. — хитрющая Ксюшкина физиономия высовывается из-за Костиной спины.

— Обязательно отвезем вместе, ты же должна посмотреть в каких условиях будет жить твой щенок, пока ты отдыхаешь. — заверяет Костя оборачиваясь к Ксении.

— Ура! Поезжайте скорее по делам, чтоб вернуться и как начать приятностями заниматься! Бабуль, пойдем буквы писать, а то не успеем до возвращения!

Дочка развернулась на пятках, поскакала из холла в комнаты.

— Арин, вы к обеду освободитесь? — мама открывает входную дверь, выпускает нас с Константином из квартиры.

— Я рассчитываю к половине второго быть дома.

— Ирина, не вздумайте возиться с приготовлением обеда, я закажу к двум часам доставку из ресторана. Не возражайте, разрешите мне вас угостить. — сказал на прощание маме Костя Баринов.

На выходе из подъезда, столкнулись с маминой соседкой по лестничной клетке, видимо с дачи возвращалась, с корзинкой наполненной синими сливами.

— Ариночка, доброе утро, смотрите-ка как я вовремя вам навстречу попалась, считайте, что с полными ведрами! На удачу! — радостно приветствовала женщина, посторонившись, чтоб выпустить нас наружу.

— Спасибо, Анна Андреевна, удача она пригодится, — дружелюбно улыбаюсь дружелюбной соседке.

— Ваша удача у вас в руках. Ну вы поняли. — загадочно ответила соседка и дверь захлопнулась.

Костя достает брелок, лексус пиликнув подмигивает фарами.

Отмечаю, что на клумбе позади парковки, расцвели хризантемы белые и лиловые, что ветерок загнал на верхушку ясеня красный воздушный шарик, и прицепил к ветвям, что денек по всей видимости простоит погожий, а значит обещанная Ксюшке прогулка не будет испорчена дождиком. Завтра мы с дочкой будем купаться в море, и ничего, что билет на один рейс с мамой и Ксюшкой взять всё-таки не удалось, я прилечу к ним утренним рейсом. Все хорошо.

Я дала себе установку: думать только о хорошем. Гнать метлой плохие мысли и страхи! Пока получается. Пусть получается оттого, что Константин рядом, но справляюсь же. Думаю, как выражается Ксения — о приятностях.

Улицы дали зелёный свет, в Гнездниковский переулок, к месту назначенной папой встречи, мы добрались ровно к десяти часам. Константин припарковал автомобиль в торце двухэтажного особняка, окрашенного в нежно- зеленый цвет.

— Поздороваюсь с Михаилом, и полечу дальше, — Константин выбрался из машины, пошел в здание вместе со мной.

Отец дожидался меня в небольшом кафетерии, сидел на мягком диване, журнал какой-то листал.

— Наконец-то. Поверенные уже час как документы подготовили, а ты все где-то едешь. — проворчал привычным тоном, на меня подошедшую.

А я его всё равно люблю! Люблю такого, вечно недовольного. Самого себя обделившего из-за неумения любить.

— Пап. Ты сам назначал на десять утра.

— Ты в десять ноль три заявилась. С таких опознаний начинается разгильдяйство. — бурчит родитель.

Я прикусываю губу, мне Ксюхино:»разврат и шатание вспомнилось», хорошо, что вслух не процитировала, дед внучкиных перлов не одобряет.

— Костя, если хочешь, можешь присутствовать при подписании. — папа соизволил уделить внимание Баринову.

— Я заскочил поздороваться, дольше чем на три минуты задержаться не могу. Михаил, у меня к тебе просьба, как закончите с формальностями, не оставляй Арину одну. Дождитесь меня, где-нибудь здесь поблизости. Я постараюсь как можно быстрее вернуться.

— Хорошо. В ресторан свою дочь отведу, сто лет уже вместе с ней нигде не были. — отец без вопросов и комментариев согласился компанию мне составить. Неожиданно.

А Костя, отца не стесняясь, обнял меня и прикоснулся губами к щеке.

— Хочется сказать комплимент про твои духи, но кроме как: они тебе очень идут, в голову ничего не приходит. Нелады у меня с комплиментами, но я постараюсь исправится. Я скоро буду Арин.

— Останься таким как есть, не нужно исправляться. — шепнула в ответ.

— Голуби сизокрылые, не пора ли делами заняться? — хмыкнул с диванчика отец, как ни странно без присущей ему язвительности.

Константин торопливо удалился, папа поднялся с дивана, повел меня по широкому коридору вглубь здания.

В просторном, отделанном деревянными панелями кабинете, нас ожидали двое мужчин приблизительно папиного возраста, на дубовом столе разложены подготовленные к ознакомлению и подписанию документы.

Я неожиданно для себя заволновалась, мысль мелькнула: а вдруг не справлюсь?

Но достаточно быстро успокоилась. Справлюсь. Обязана. Сомнения прочь.

Час спустя, покидала особняк будучи владелицей десяти процентов акций «МиБоР» и одной второй производства одноразовой посуды и упаковочных материалов.

— Звони Баринову, скажи, что формальности улажены. — спустившись с крыльца сказал мне отец, жестом показывая своему водителю, что садиться в машину пока не намерен.

— Пап, если ты не особенно располагаешь временем, поезжай, я прогуляюсь по Тверскому бульвару, там подожду Костю.

— По Тверскому говоришь. Неплохая идея. Уж и не помню, когда гулял.

Я шагнула мимо ступеньки. К счастью, папа успел удержать от падения на тротуарную плитку.

Не помнит когда гулял?

— Пап, ты нормально себя чувствуешь? — изучающе вглядываюсь в его лицо.

— Не дождетесь. — ухмыльнувшись ответил отец, и добавил, — шучу. Чувствую себя прекрасно, здоров как бык.