Остановленный таким нетривиальным способом, Сергей являл собой жалкое зрелище: втянул голову в плечи, ссутулился и кажется ниже ростом стал.

— Ты забыл извиниться перед Ариной Михайловной. — мрачно цедит Баринов, не выпуская из захвата, разворачивает Журавлева лицом ко мне.

Серое лицо у Сережи. В глазах — вселенская тоска.

— Отпустите. Я не убегу, — подобие горькой ухмылки кривит побелевшие губы бывшего, — вы меня достаточно унизили, что еще нужно?

— Проблемы со слухом? Повторяюсь: ты забыл извиниться перед Ариной Михайловной. — медленно проговаривает Константин Баринов, воротник выпускает, брезгливо отряхивает руку. От Сережи не отходит.

— Прости Арина. — безжизненным голосом бубнит Журавлев глядя мимо меня. — Прости. Не знаю….нашло что — то. Не хотел. Если бы знал, что ты осталась в компании, не полез бы туда. Все глупо…

— Ну я пожалуй здесь лишний, — басит банкир Самохин, наконец догадавшийся нажать на пульт, опустить вниз въездные ворота. Достает из багажника минивэна плетеную корзинку, до верху наполненную манго. — пойду делать смузи, я сегодня за повара, и за бармена.

— Арина. Я…правда не ожидал, что Ленка на тебя набросится. Она такая тихоня… — лепечет Журавлев. — я хотел как предлог… ты же не оставила бы меня на должности, я не идиот, чтобы этого не понимать. Вот и наплел про шантаж, вечером собирался сказать, что не смогу работать в таких условиях. Хотел просить Валерия Николаевича помочь с работой….

Говорят: люди не меняются, они просто показывают свою сущность в зависимости от ситуации. Не знаю. Неужели Сережа всегда был таким…Господи, да о чем я? Когда мы были вместе, я даже не задумывалась, какой он. Любила до одури, и все. А теперь, передергивает от отвращения. Пора это шоу прекращать.

— Бог простит. — бросаю жалобно лепечущему Сереже.

— А я помогу ускорить с ним встречу, — хмыкает Баринов.

Сережа вскидывает голову. Нервно сглатывает.

— Презираете меня? Конечно, легко быть благородными рожденным с серебряной ложкой во рту. Все на блюдечке с голубой каемочкой! А таким как я — объедки с барского стола. Или горбатиться как раб на галерах…

— Арин, прости заранее, но я скажу. Пусть всю жизнь мучается, жалея о потерянном шансе. — Константин измеряет Сережу презрительным взглядом, прячет руки в карманы джинс, будто боится ударить.

— Тебе дружок в свое время светило блюдечко с голубой каемочкой. Со слов Светы, последней жены Михаила Богарова, старый лис был настолько тобой очарован, что планировал компанию свою передать. Уступить управление. Света по этому поводу очень расстраивалась, она-то мечтала, что «МиБоР» возглавит ее братец. А ты не оправдал надежд Михаила. Облажался.

Баринов замолчал. На сером Сережином лице, выступили багровые пятна.

А у меня в голове, пазл сложился. Все просто.

— Не знала о далеко идущих папиных планах. Ну может и к лучшему. Все к лучшему. Теперь понимаю для чего Свете, Сережа понадобился. Она сделала все от нее зависящее, чтоб Сережа со мной развелся, чтобы элементарно убрать его подальше от моего отца. Точно! Она же несколько раз просила меня поговорить с отцом, по поводу своего брата. Жаль не могу ее поблагодарить, а следовало бы. Красиво отымела Сереженьку.

Я злорадно усмехнулась поймав ошалевший взгляд бывшего. Раздавленный человек. Осознание, что когда — то стал разменной монетой в чужой игре, и в результате остался у разбитого корыта, Сережу прибило похлеще, чем расставание с девушкой Леной, и потеря совсем недавно обретенной работы.

— Константин, выпустите его, пусть убирается к чертовой матери. И больше не попадается мне на глаза.

— Идите Арина в дом, я буквально на пару минут задержусь, несколько слов господину Журавлеву скажу и приду. Бить его мне уже расхотелось, он и так пришибленный. — Баринов достает из кармана ключи с прикрепленным вместо брелка пультиком. Я разворачиваюсь и не спеша иду к дому. Не оглядываясь.

Константин догнал меня на подходе к особняку.

— Все Арина, мозолить тебе глаза господин Журавлев сто процентов не будет. — бодро сообщает мой непосредственный руководитель.

Я остановилась. Посмотрела ему в лицо.

— Вы уж извините меня, вам пришлось в этом дерьме…

— Арина прекратите. — дружелюбно улыбнувшись, перебил Баринов. — Рад помочь коллеге, компаньону и просто красивой женщине. Попробую поднять настроение: ваш отец уступает вам десять процентов акций, оставшихся у него по договору после переуступки прав на «МиБоР», и половину доходов производства, по доп соглашению!

Поднять настроение. Акции? Производство? Отец отдает мне? Баринов…Так вот почему Баринов такой любезный. С Ксюшкой заигрывает. Щенка ей принес. Ему акции от меня нужны. Естественно нужны. Господи, как же мне все надоело….

Сжалось в груди. Не сильно, но ощутимо. С лицом происходит что — то, чувствую как опускаются уголки губ. Я их пытаюсь в улыбку растянуть, а они опускаются. Баринов внимательно смотрит, мне не кстати расплакаться хочется. Ну честно не истеричка я, почему подступают дурацкие слезы? Как могу беру себя в руки, отвожу взгляд на разноцветный декоративный мох, произрастающий на продолговатой каменной клумбе.

— Константин Александрович, я вам очень признательна за внимание к моей дочке, она… ее на ручки давно никто не брал, и щенок для нее — исполнившаяся мечта. За все вам спасибо, вы помогли мне поставить на место Сергея, без вас бы было намного сложней это сделать. Для меня неожиданность, что отец уступает мне акции и половину производства. Не могу сказать, что я не проживу без акций, но тем ни менее… В общем, я вам благодарна, но акции, если отец мне действительно их передаст, продавать не намеренна. Так что….Еще раз спасибо за все. И не стоит с нами дальше возится. Пустая трата времени. За щенка, в любом случае собиралась деньги отдать. Нам наверное лучше уехать, вряд ли получится найти возможность ввести меня в курс дела, когда соберутся гости. — старалась говорить ровно, но голос все таки задрожал. Речь закончила, делаю шаг к ступеням ведущим в особняк.

— Секунду Арина!

Баринов шагает следом, ловит мою руку. Держит достаточно крепко: освободить не могу. Одновременно с захватом руки, достает из кармана смартфон, нажимает на вызов.

— Да Костян! — слышу из трубки голос его сестры.

— Вер, у вас все нормально? Как Ксения?

— Все хорошо, заканчиваем с завтраком, сейчас начнем приданное щенку выбирать.

— Молодцы. Мы с Ариной еще минут на десять задержимся, Вер, напряги Самохина, пусть кофе приготовит и на веранду принесет: мне двойной эспрессо, для Арины — гляссе с карамельным сиропом.

— Ладно, напрягу. Задерживайтесь хоть на час. — веселый голос замолк, понеслись короткие гудки.

Меж тем, мы с Бариновым поднялись по ступеням, свернули ко входу на увитую вьющимися растением открытую веранду. Видимо господин непосредственный руководитель, посчитал разговор об акциях и производстве — неоконченным. Ну что ж, если хочет, могу еще раз повторить ранее сказанное. Десять минут погоды не сделают.

Константин провел меня мимо круглого стола окруженного плетеными креслами, остановился напротив стены, недоходя до окна. Руку мою высвободил.

— Арина, не сочти за домогательство, тебе сейчас это нужно. — тихо сказал и…притянул к себе, крепко обняв.

— Константин Александрович, что вы делаете? Отпустите. — бормочу сдавленно, уткнувшись носом в мужское плечо.

— Представь, что моя футболка — жилетка. Поплачь. Не нужно держать все внутри, поплачь, мы никому не раскажем. — шепчет ласково, как маленькой.

— Я не истеричка, не нужно….

— Ну какая ты истеричка, никто не считает тебя истеричкой. Ты — сильная девушка, сильным девушкам иногда очень нужно поплакать в плечо. Мое плечо, к твоим услугам. Не нужны мне твои акции, своих хватает. Щенка подарил, потом что очень хотелось малышку порадовать. Завтра загружу тебя работой по самую макушку, а сегодня — просто отдыхай. Не стесняйся Арина, не сдерживай слезы — поплачь. Станет намного легче.

Стыдно. Я и вправду расплакалась. В плечо постороннего по сути мужчины. Горько и безутешно.

— Глаза приведем в порядок, никто ничего не заметит. — слышала сквозь собственные всхлипывания….


На столе остывал кофе. Ладно — мой гляссе, в нем просто мороженое растаяло, а вот эспрессо остывшим пить — сомнительное удовольствие. Да-аа. Проблемный я подчиненный, проблемный гость: то мою личную жизнь перед Бариновым наизнанку выворачивают, то в плечо ему самозабвенно рыдаю.

— Арина, глаза не вытираем, осторожно промокаем салфеткой — дабы не усиливать раздражение на коже, — Константин вскрывает пачку бумажных носовых платков, по всей видимости оставленную тем, кто поставил на стол чашки с кофе, и тарелку с крошечными бутербродиками.

— Держи, и делай как я говорю, у меня в этом плане колоссальный опыт, не сосчитать, сколько моих футболок послужило жилетками для младшей сестры. Она у нас плакса редкостная. — добродушно замечает Константин, отодвигая для меня плетеное кресло.

Я изучаю узоры на ореховой столешнице. Мне действительно легче, напряжение последних суток, которое я старательно игнорировала и загоняла глубоко внутрь, схлынуло вместе с потоком слез. И в то же время, жутко неудобно. Приехала на чужой праздник, чтобы в свои проблемы помимо Баринова, еще и его сестру, и мужа сестры втянуть.

— Арин, как поступим, будем давиться тем что есть, или попросим еще раз сделать кофе? — Константин скрипит креслом, двигается ближе к столу.

— Я с удовольствием то, что есть выпью. — поспешно хватаю толстостенный высокий бокал с гляссе, глотаю прохладный напиток. Совсем неплохо, и бог с ним с успевшим растаять мороженым.