– Разумеется, я никому вас не выдам, – пообещал он своей юной собеседнице. – Только, скорее всего, у меня и не будет такой возможности, ваш отец ведь отказывается меня принимать. Так что я пока не уверен, удастся ли мне с ним вообще хотя бы раз увидеться!

– Он вас примет! Должен будет принять! – с жаром воскликнула девушка. – Он возвращается уже совсем скоро, может быть, вообще завтра или послезавтра, и как только он вернется, я попрошу его вас выслушать!

– Я был бы вам безмерно за это благодарен, – серьезно ответил Николай. – Это правда очень важно, люди, которые живут на российских землях Аляски, действительно умирают от голода, и это не пустые слова. Я сам видел там умерших и больных детей… – Резанов пристально взглянул на девушку, не зная, стоит ли продолжать рассказ об ужасах жизни в колонии или лучше не расстраивать ее слишком сильно, и внезапно замолчал, увидев, что в ее глазах уже стоят слезы.

– Вы обязательно должны им помочь! – прошептала она, проводя ладонью по своим роскошным ресницам. – Мы с вами должны, и я сделаю все, чтобы вам в этом помочь! Я поговорю с Луисом сегодня же, я поговорю с отцом, когда он приедет, и они вас примут. А потом… мы ведь сможем опять с вами встретиться, и вы мне расскажете, как прошли переговоры и что там было решено?

– Конечно же, сеньорита… – не ожидавший такого бурного и искреннего ответа Резанов даже слегка растерялся. – Главное, чтобы я смог хотя бы раз встретиться с сеньором комендантом, чтобы у меня была хоть одна возможность его убедить.

– Она у вас будет! – пообещала Мария Консепсьон и еще раз, теперь уже насухо вытерла глаза. Николай оглянулся на ее подруг – те стояли на берегу возле ведущей на мыс тропинки, но подходить близко к воде не решались – даже самые смелые, поддержавшие Аргуэльо в ее желании прийти в это место, судя по всему, передумали забираться так далеко и мокнуть под фонтанами волн. Продолжать разговор с Марией у них на виду больше не стоило, это уже выглядело не совсем приличным, и граф жестом пригласил девушку вернуться на берег. Та тоже молча кивнула, и они заспешили по мысу к остальной компании.

– Я сделаю все, чтобы вам помочь, – еще раз повторила Мария заговорщицким тоном.

– Если вы это сделаете, я буду вашим должником всю жизнь! – тихо, но страстно прошептал в ответ Резанов. Эта фраза тоже была одной из приготовленных им ночью, но в тот момент, глядя в полные решимости черные глаза идущей рядом с ним девушки, он произнес ее совершенно искренне.

Они приблизились к подругам Марии. Те насмешливо посматривали на ее промокшее платье и сдержанно хихикали. Но смутить девушку им не удалось: Аргуэльо лишь задорно тряхнула своими спутанными волосами и, подбоченившись, смерила приятельниц таким же снисходительным взглядом:

– Нашли чего бояться – волн! Зато там такая красота, такая свежесть!

– А нам и тут хорошо было, точно такие же свежесть и красота! – отпарировала девушка с зонтиком, который так и норовил вырваться у нее из рук под порывами ветра. – Да еще и сухо!

Ветер снова рванул ее кружевной зонтик, и она, вцепившись в него обеими руками, испуганно вскрикнула. Другие девушки бросились ей помогать и общими усилиями сложили непослушный зонт. Теперь все хихикали уже над ней, и Мария Консепсьон казалась такой же веселой, беззаботной и слегка ехидной, как и ее приятельницы. Но стоило ей встретиться глазами с Николаем, и ее лицо становилось серьезным и совсем взрослым.

– Завтра сюда придем? – спросила подруг девушка с зонтиком.

– Не знаю, посмотрим, – пожала плечами Мария, но по очередному брошенному на него взгляду Николай догадался, что сама она собирается на следующий день пойти на такую же прогулку и просто не хочет, чтобы за ней увязалась вся ее компания.

Они вернулись на ведущую на берег дорогу, дошли до окраины города, и там компания девушек разделилась. Николай проводил до дома Марию и еще двух ее подруг, после чего остановил первый попавшийся экипаж и попросил довезти его до порта. Экипаж покатился по той же самой дороге, где он только что гулял, окруженный юными красавицами, и Резанов, выглядывая в окно на океан, довольно улыбался. Пока все шло в точности так, как он планировал! Даже еще более удачно, чем он предполагал! Завтра он увидится с дочерью коменданта еще раз, скорее всего, у них будет больше возможностей поговорить наедине, без ее подруг, он расскажет ей много подробностей о жизни в русской колонии и окончательно убедит ее в том, что жителям этой далекой земли нужна помощь. Лишь бы только эта девочка смогла уговорить своего папашу!

На какое-то мгновение Николаю стало страшно. Весь успех его дела, жизни нескольких тысяч человек теперь зависели от девушки, почти ребенка! И пусть эта девочка невероятно решительна и умеет убеждать других в своей правоте – все равно совершенно не обязательно отец станет ее слушать!..

Однако что-то подсказывало Николаю, что он на верном пути и что там, где не справился он сам со всеми своими дипломатическими приемами, сможет победить именно эта живая и восторженная девочка. Хотя, может быть, он просто цеплялся за последнюю надежду, понимая, что если ему не поможет Мария, то не сможет помочь уже никто?

В порт Резанов, несмотря на все свои сомнения и страхи, приехал в приподнятом настроении. Первым делом он собирался пройти в свою каюту и переодеться в повседневный костюм, но стоило ему войти туда, как в дверь постучали. Сгорающий от любопытства Георг Лангсдорф дожидался своего начальника и, услышав, что тот вернулся, сразу же бросился к нему узнавать, как прошла прогулка.

– Где это вы так вымокли?! – спросил он с порога, как только Резанов открыл перед ним дверь.

– Здесь так принято ухаживать за девушками, – усмехнулся Николай, аккуратно присаживаясь на край койки. Георг сел рядом с ним, и его лицо неожиданно помрачнело.

– И как, успешно удалось поухаживать? – спросил он небрежно. – Или вы ее обидели, и она вас в воду столкнула?

Николай Петрович заливисто расхохотался:

– Если бы я ей хоть чем-то не понравился, она бы наверняка так и сделала! Но я был неотразим, и поэтому она оказала мне великую милость – потащила к самому океану. Результат, правда, сам видишь, получился почти таким же…

– Так вы были на берегу? Неужели одни? – молодой доктор нахмурился еще сильнее.

– Да за кого ты меня принимаешь?! С нами была целая компания ее подружек, – успокоил его Резанов. – Мы просто поговорили еще раз о Русской Америке, я только начал рассказывать, как там все ужасно, и она сама тут же пообещала, что попросит своего отца пойти мне навстречу.

– И только-то? А если комендант не будет ее слушать? – Георга, похоже, терзали те же сомнения, что и самого Николая, однако хмуриться он почему-то перестал и как будто даже немного повеселел.

– Ты ее просто совсем еще не знаешь, – возразил Николай. – Познакомился бы с ней чуть ближе – сразу бы понял, что как раз ее-то послушаются! Она такая… хм, я даже не знаю, как тебе объяснить… – Он вдруг озадаченно замолчал, обнаружив, что в немецком языке действительно нет подходящих слов для того, чтобы объяснить другу, что такого особенного было в этой девушке. И не только в немецком – Резанов попробовал подобрать подходящие слова на других известных ему иностранных языках и быстро понял, что и французский, и английский, и испанский будут так же бессильны передать его мысли. Да что там иностранные языки – даже родная русская речь неожиданно подвела командора! Он неуверенно взглянул на своего собеседника и развел руками. Но Георг, к его великому удивлению, неожиданно понимающе кивнул головой:

– Вы правы, господин Резанов. Она именно… такая.

Тут его лицо приняло столь мечтательное и глуповатое выражение, что Николай Петрович, наблюдавший такое пару раз в юности у своих столичных друзей, снова не сумел сдержать смех:

– Смотри не влюбись в нее, Георг! Для тебя это будет самым большим бедствием, какое только возможно!

– Не шутите так, командор, – не поддержал его веселья Лангсдорф. – Она очаровательная девушка, но неужели вы думаете, что я не понимаю?.. Она никому из нас не пара.

– Да уж… К тому же у нее наверняка есть жених, – ответил Резанов. – Впрочем, нам с тобой до этого нет никакого дела, нам главное – подружиться с ней. И мне это, кажется, уже почти удалось. Завтра это будет окончательно ясно.

– Так вы завтра снова с ней увидитесь?

– Скорее всего, да. Если я правильно понял ее намеки.

Георг снова вздохнул и окончательно загрустил.

– Ладно уж, переодевайтесь! – вздохнул он, вставая. – А то еще простудитесь и будете завтра смущать сеньориту своим чиханием.

С этими словами он вышел из каюты, оставив удивленного Резанова в одиночестве. Пожав плечами, тот принялся стаскивать с себя сырую одежду. «Похоже, Мария Консепсьон действительно нравится этому мальчику, – раздумывал он при этом. – Что ж, ничего удивительного, такая девушка не могла его не очаровать! Тем более что Георг вроде бы никогда раньше еще не любил…»

Неожиданно командор замер посреди каюты, оставшись в наполовину расстегнутой рубашке. Да, Георгу, молодому неженатому человеку, не знавшему раньше любви, было простительно поддаться чарам калифорнийской красавицы, но каким образом он, Николай, позволил себе так сильно ею увлечься? Как могло случиться, что он повел себя так же, как Лангсдорф, как будто и у него тоже никогда не было любимой женщины? Почему он за все утро ни разу даже не вспомнил об Анне?!

Глава XII

Калифорния, Сан-Франциско, 1806 г.

Во второй раз Николай и Мария Консепсьон встретились на том же самом месте, с той лишь разницей, что теперь девушка взяла с собой на прогулку только одну из своих подруг. Вид у этой подруги был скучающий, она почти не слушала ни Резанова, ни Марию и то ли думала о чем-то своем, то ли вовсе считала минуты до окончания прогулки. Нетрудно было догадаться, что находчивая сеньорита Аргуэльо взяла ее с собой, чтобы соблюсти приличия, и просто-напросто попросила ее не мешать их разговору с Николаем. Это было на руку Николаю, но в то же время такая предусмотрительность и смекалка юной девушки заставили его немного разочароваться. При более близком знакомстве Мария оказалась вовсе не такой восторженной и наивной, какой она представлялась ему до этого. Правда, для дела, которым он занимался, это, возможно, было и к лучшему, но сколько Николай ни напоминал себе об этом, ему никак не удавалось отделаться от чувства сожаления, что его юная помощница не совсем соответствует тому идеалу молодой девушки, к которому он привык. Анна Шелихова в ее возрасте, да и гораздо позже, ни за что бы не додумалась даже до такой невинной хитрости!