– То ли дело Исамар, – продолжал Фернандо, – она любит тебя и Кике, Кике тоже ее очень любит.

Алехандро встрепенулся: разговор принимал для него самый неожиданный поворот. Вечером то же самое ему повторил Гильермо:

– Ты влюблен в Исамар Медина, поэтому вы и ссоритесь!

Вот новость! Неужели чувство счастливой, легкой радости и есть любовь? Какое его охватывало волнение при виде Исамар! Алехандро считал любовью то, что он испытывал к Марте и к другим женщинам. А к Исамар? О ней только стоит подумать, и будто летишь в ослепительном сиянии. А если представить, что этот полет будет продолжаться вечно, то просто кружится голова.

Будто пелена спала с глаз Алехандро, он будто снял свои темные очки и увидел мир, полный ослепительного солнечного света, ярких цветов и птиц. Почему же он только заглядывал в этот сад? Почему никогда не хотел войти туда? Может, это и есть рай?..

Наутро он повез Кике записывать в школу, оставил его там, а сам, с улыбкой размышляя, побрел не спеша по улице. И вдруг – так бывает только во снах – увидел Исамар. Она стояла с какой-то женщиной и спокойно убеждала ее, что умеет прекрасно готовить и вполне может работать кухаркой. Женщина, с которой она разговаривала, записала ее телефон.

Алехандро стоял чуть поодаль и дожидался ее. Как заискрились льдистые глаза Исамар навстречу Алехандро! Почему же крестный его не любит, почему все время предостерегает ее? Но что поделаешь, если счастье Исамар – этот стройный смуглый человек с выразительными темными глазами, тонко очерченным ртом? Исамар смотрела и не могла наглядеться, и вдруг эти такие любимые губы произнесли:

– Я люблю тебя, Исамар!

Исамар решила, что ослышалась, что заснула и грезит во сне, или опять замечталась. Но на землю спешить не стала. А Алехандро, видя ее несказанное детское изумление, с нежностью улыбнулся. Он признался почти нечаянно и почувствовал: это правда, он любит эту чудесную, изумительную, изумленную девушку, и не сомневался, что она тоже любит его, любит доверчиво, бесхитростно, простодушно. Алехандро увлек ее под дерево, обнял, поцеловал, шепча:

– Я любил тебя, Исамар, только тебя, но я как будто спал и не догадывался об этом. Теперь мы поженимся и будем счастливы все трое: ты, Кике и я.

Исамар никогда не сомневалась в правдивости сказок, не усомнилась она и в этой. Разве она сама не знала, что в один прекрасный день Алехандро ей скажет: я люблю тебя, Исамар!

Исамар улыбнулась Алехандро и сказала:

– Вот только крестный!

– Знаю, но мы попробуем его переубедить… Ты поговори с ним, а к вечеру я тебе позвоню и даже загляну, если разрешишь.

И опять летела Исамар домой как на крыльях, влетела в пустую квартиру и удивилась – никого! Куда мог пойти Сакариас? Но была слишком занята своим счастьем, чтобы всерьез задуматься.

Потом нашла странную записку, почему-то от Марты. Сакариасу стало плохо, она вызвала «скорую помощь». Следом позвонила Лила, сказала, что Сакариас снова у них в больнице, у него второй инфаркт.

Исамар помчалась в больницу. Дорогой она винила во всем Марту и была недалека от истины.

Марта пришла к Сакариасу в уверенности, что он знает что-то о ее прошлом. Доверия эта странная девушка у Сакариаса не вызвала, он не пожелал с ней говорить о Торреальбе, и вдруг она сказала: я дочь Торреальбы и ищу сестру… вот тут… Марта поняла, что сейчас узнает что-то важное… Сакариас открыл рот, замер и стал ловить ртом воздух, ему сделалось плохо.

Теперь Марта молила Бога, чтобы Сакариас поскорее пришел в себя и они смогли бы закончить этот разговор.

Первым, кому сообщил об Исамар Алехандро, был Леонардо, потом дома он обрадовал новостью Кике.

– Мы с Исамар поженимся, – сказал он, и Кике обрадовано засмеялся.

Последнюю фразу Алехандро услышал Рей и яростно бросился его отговаривать: пустая необразованная девчонка! Какой она будет матерью для Кике?! Какой у нее будет дом? Да она одними своими манерами его опозорит! Если Алехандро хочется, пусть спит с ней вот так, как он, Рей, но жениться?

При последних словах Рея Алехандро стал холоден как лед и необычайно корректен:

– Попрошу на будущее избавить меня от советов и не упоминать имени моей невесты Исамар Медины. Ты изолгался, Рейнальдо, и один веришь собственной лжи. Я тебе не верю и женюсь на Исамар Медина.

– Но она – наш враг! Враг! – бесновался Рей.

– Твой, возможно, но не мой! – ответил Алехандро и ушел.

– Но мы с тобой братья, мы одна семья Мальдонадо, – процедил ему вслед Рей.

Марта чувствовала себя виноватой в болезни Сакариаса. Ей хотелось хоть чем-то помочь Исамар, и она поехала в больницу, собираясь оплатить лечение. Но как только Исамар увидела ее в больничном коридоре – гладко причесанную, строго и элегантно одетую, она, такая обычно сдержанная и уравновешенная, плача, начала кричать:

– Ты во всем виновата! Сказала ему какую-то гадость про меня! Довела его до болезни! Уходи! Уходи отсюда немедленно!

И Марта, самолюбивая, гордая Марта послушно ушла. А Исамар осталась сидеть. Она была в отчаянии, доктор сказал, что на этот раз больной почти безнадежен. Выглянула сестра и позвала Исамар к Сакариасу, он хотел с ней поговорить. Исамар ласково ему улыбнулась.

Сакариас дышал через аппарат, он заговорил, и глаза Исамар широко раскрылись. Вдруг так же широко раскрылись глаза Сакариаса, он замолчал и больше не шевелился. Все было кончено.

Старый чудак, мудрец, сказочник, кукольник оставил свою любимицу Исамар, не досказав своей тайны.

Исамар вышла в коридор, потрясенная случившимся и услышанным. Сколько она так просидела, она не знала. Пришел Гойо, утешал ее, уговаривал ехать домой. Здесь им в любом случае делать было нечего.

Дома Исамар сразу пошла в комнату крестного, смотрела на веселые мордашки, кукол, плакала и повторяла:

– Как же ты оставил меня, крестный? Как же я буду без тебя жить? Кто расскажет мне о гармонии Вселенной? Кто будет говорить о Боге и человеческом сердце? Ты  меня, оставил совсем одну. Как же так? Как же  крестный?

Когда Исамар, поплакав, немного успокоилась, Гойо позвал ее и сказал, что ее крестный Сакариас оставил ей свое состояние. Оно у него весьма значительное, это и земля, и счет в банке, так что теперь она стала богатой. Но оставил он его при одном условии: она не должна иметь ничего общего с семейством Мальдонадо.

– Но почему, крестный? Почему? – горестно вопрошала Исамар.

И все-таки она попросила Виолету позвонить Алехандро и передать, что Сакариаса больше нет на свете. Гойо был недоволен, но промолчал.

К телефону подошла Каролина, выслушала новость, пообещала передать и, мстительно улыбнувшись, положила трубку: еще чего не хватало! Не станет она ничего передавать Алехандро от Исамар.

Алехандро напрасно прождал звонка до позднего вечера, Исамар так и не позвонила.

Не дождалась и Исамар звонка от Алехандро.

А утром они с Гойо поехали в похоронное бюро, где все прощались с Сакариасом перед тем, как его повезут хоронить в Энсинаду.

Виолета, Ансельмо, Альберто – все пришли попрощаться с Сакариасом. Плакала Брихида, тайком прикладываясь к своей бутылочке. Исамар сидела как каменная. Она не могла, не могла смириться с утратой крестного. Одной ее боли сопутствовала другая: Алехандро ей так и не позвонил. Она подняла голову и увидела Марту с Самуэлем Агирре. Исамар, кроткую Исамар захлестнула ярость: как посмела прийти сюда эта злодейка? Для чего? Посмотреть на дело рук своих? Посмеяться? Она погубила Сакариаса! Она осиротила Исамар! Оставила ее на свете одну-одинешеньку! Не выдержав душераздирающих мыслей, Исамар подошла и ударила Марту по щеке.

Марта только молча посмотрела на нее большими карими глазами. Она даже не возмутилась.

– Не оскорбляйте ее,  –  попытался защитить дочь Агирре.

– А вы, пожалуйста, уведите ее! – ответила Исамар.

Вся Энсинада провожала Сакариаса на кладбище. Люди любили мудрого, незлобивого старика, потихоньку жившего в своем домишке, делавшего веселых кукол. Возвращаясь с кладбища, Исамар шла медленно, прощаясь со своим детством, юностью, со всем своим прошлым. У Гойо в кармане уже лежали билеты на самолет. Их с Гойо ждала Европа и, похоже, надолго. Гойо выполнял последнюю волю Сакариаса.

Полчаса спустя по той же тропинке шел Алехандро. Утром он приехал к Исамар, и сосед сказал ему, что они на похоронах. Пока он узнавал, в каком они бюро, где похороны, все уже свершилось, он нашел только свежую могилу, постоял, сняв шляпу, погрустил, что они так и не помирились с Сакариасом, который любил Исамар так же, как любит он, Алехандро!..

В офисе его ждала записка от Исамар: она успела передать ее перед отъездом в аэропорт. Она писала, что никогда не любила Алехандро, поняла, что это была не любовь, а каприз, желание отплатить за времена, когда он не обращал на нее внимания, и прощалась навсегда, уезжая в Европу.

Алехандро схватился за голову, кинулся в аэропорт, узнал, что четверть часа назад самолет на Рим улетел.

Тут же в аэропорту Алехандро отправился в бар. Все было так скоропалительно: счастье, горе, что он еще ничего так до конца и не понял. Он не понял, как могла Исамар вот так вдруг бросить его. «Не любовь, а каприз», – твердил он про себя. Он не верил наветам Рея, не верил сплетням Каролины, но не мог же он не поверить самой Исамар? «Каприз» – утверждала бумага, но сама Исамар, все ее существо, каждая ее жилочка, каждое биение ее сердца его не могли обмануть – в этом он мог поклясться. Он всё еще помнил их поцелуй. И после него – разлука, записка, немыслимая, непонятная жестокость. «Изъян во мне, – думал он, –  я не умею удерживать женщин. Что-то во мне их разочаровывает, и они уходят – одна, другая…» Он уже сидел в ресторане своего отца и пил одну, другую, третью рюмку и потом попросил еще бутылку виски. Ни смириться, ни понять, ни принять свершившегося он не мог. И глушил, глушил невыносимую, нестерпимую боль, которая требовала ответа: почему? «Почему?» – донимала она.