Нервно сжимаю сигарету между пальцев, делая глубокую затяжку. Во рту горечь, но в душе ее еще больше, тут же тушу сигарету, бросая ее в грязный снег под ногами, совсем забыл, что я на заправке.

В сотый раз проверяю ствол в кобуре под пальто. Как я мог не слышать ее звонки? Да еще телефон оставил в машине на сидении, пошел самосвалом в клуб. Крутой супергерой, самому противно.

Потом уже, сообразив, что Коваль смог как — то вычислить, где Агата, побежал к машине, но мне никто уже не отвечал. Только через полчасапозвонила Алевтина, плакала, причитала, говорила, что приехали люди, забрали девушку, она и не сопротивлялась совсем. А у меня внутри все опустилось, как представил, что Агате сделаютбольно, готов сам задушить голыми руками.

— Кирилл, ну что? — устало тру глаза, выруливая с заправки на трассу, — Что за адрес?

— Усадьба, что-то вроде загородного дома, несколько гектаров земли, постройки. Я по спутнику проверил, две машины от твоего адреса поехали именно туда.

— Спасибо, — топлю педаль в пол. Ну, что ж, хоть Коваль и обещал скинуть адрес, но не сделал этого, я нашел его сам.

— Глеб, не лезь один, ты просто оттуда не выйдешь, дождись меня.

— Некогда, Кир, да и кто сказал, что я один?

Скидываю, тут же набирая Коваля с того телефона, что отобрал у охраны, но номер вне зоны действия сети.

Сука!

Не знаю, как помочь или остановить их от зверства, что может сейчас происходить. Не прощу самого себя, разнесу в щепки всю усадьбу, если с Агатой что-то случится.

Как так, всего за несколько дней я готов убить и сам отдать жизнь за нее, не раздумывая ни секунды? Что это? Любовь? Одержимость? Привязанность? Болезнь? Жму на газ, летя по трассе почти сто пятьдесят, выжимая из кроссовера Кирилла почти все триста шестьдесят лошадей.

А перед глазами лицо Агаты и образ дерзкой девчонки мелькает, словно яркие вспышки. Яркая, танцующая в клубе, дерзкая, с огнем и протестом, сексуальная, желанная, такая требовательная. Трогательная, растерянная и потерянная, как маленький ребенок, девочка, потерявшая мать и терпевшая насилие отчима.

Убью, сука!

С силой бью по рулю, лечу почти по встречной, еще немного, но кажется, что целая вечность. Кир прав, я ничего не смогу сделать один. Я ведь не самоубийца и не супергерой, я реально смотрю на вещи. Хорошо, после десяти лет остались ребята, готовые помочь, мои ребята, которые все еще служат.

Значит, усадьба, ну, хорошо. Снова и снова набираю номер Коваля, но теперь только длинные гудки. Он там что, оглох совсем? Уже со своего телефона, не сбавляя скорости, отсылаю Гоше геолокацию усадьбы.

“Принял”

Гоша не любит много писать и говорить.

“Только дождись нас”

Вот это я точно не могу обещать. Извини, брат.

Наконец, только через полчаса подъезжаю к высокому забору с камерами. У Воронцова еще выше забор в его загородном доме, и камер больше, а экономку я так и не нашел. Хреновый из меня начальник службы безопасности.

Сигналю, просто в наглую, не откроют, разнесу ворота. Опускаю окно, смотрю в камеру, повернутую на меня, показываю жестом, чтоб открыли. Я бы, конечно, хрен открыл, да и ребят своих наказал бы и уволил за это, но будем надеяться на тупость охраны.

Открывается калитка, выходит здоровый такой детина, автомат на груди. Тут что, Форт Нокс? Смотрители на вышках и колючка с током по периметру?

— Открывай, я к Шакалу.

— Мы не ждем гостей.

— Я не в гости, а по делу. Если Шакалов хочет знать, где его алмазы, то пусть открывает ворота.

Парень смотрит исподлобья, в глазах сомнение, но разворачивается и уходит. Смотрю на часы, еще полчаса как минимум, надо тянуть время. Только бы Агата была цела. Гипнотизирую ворота, снова закуривая, совсем не чувствую никотин, одна горечь. На что я надеюсь, не пойму? Точно, бесстрашный и бессмертный, если иду так, почти с голыми руками иду, не зная, что ждет и что будет. Но мне необходимо видеть Агату, слышать ее голос, знать, что она жива.

— Выходи, — тот же парень, выйдя из калитки, махнул стволом, приказывая выйти из машины.

Ну, с богом, Морозов.

— Подними руки и повернись.

Меня обшаривают, конечно, находят ствол, можно было вывернуть ему руку, и из его же автомата прошить насквозь, но я пока держусь.

— Самый умный, да? Думал, не найду ствол?

— Типа того.

— Иди уже.

Да, не гостеприимные здесь люди, ну что с них взять, криминальные элементы. Захожу за ворота, оглядываюсь по сторонам, большое пространство, на сером газоне лежит тонкий слой нерастаявшего снега. Несколько собак заливаются лаем, но мне их не видно. Пара парней, но уже без автоматов, у ближнего домика, провожают нас взглядом.

Замечаю еще несколько в другой части, уже у большого дома, иду намеренно медленно, стараясь все рассмотреть. Забор не очень высокий, за ним ели, слишком близко. Несколько построек, четыре машины, камеры по углам зданий. Идем к дальнему домику, который я сразу и не заметил.

Черт, ладони вспотели, внутри всего колотит. На службе было все иначе, я четко выполнял свое задание, сейчас я безоружен, словно без рук. Чем я могу ей помочь? Жива ли она?

Но тут я застываю на месте, мой конвоир сзади тоже. Из того дома, до которого мы не дошли десять метров, выходят люди, Коваль, Шакалов, их я узнаю сразу. Шакал останавливается, смотрит в небо, замечаю, что идет снег, вот только что его не было, а сейчас крупные хлопья кружат в воздухе. На нем кожанка, накинута прямо на голое тело, на руках кровь, в пальцах зажата сигарета.

— Ну, хоть вздохнуть нормально можно, заебался в этом подвале вонючем. Приберите там все, а то блевону, как девчонка.

Шакал продолжает курить, задрав голову к небу, а у меня желание кинуться на него и разорвать на части. Остальные тоже закуривают, только Коваль сверлит меня взглядом и мерзко ухмыляется.

— О, так это тот самый мужик, что говорил про алмазы? Кто такой? Откуда взялся?

Шакалов кивает в мою сторону, обращаясь к своему главному помощнику.

— Фуфел, понты одни, ебарь нашей танцульки. Спасать приехал.

— Агатки?

Шакал сплевывает, выкидывает сигарету и внимательно смотрит на меня.

— Мммм…как интересно, значит, моя любимая кукла скакала не только на моем члене, вот же сука. Где там она? Выблевалась уже? Где эта сучка?!

Теперь смотрю только на то, как Агата неуверенно переступает порог, выходит со всеми на улицу. Ладонью прикрывает рот, не поднимая головы, смотрит под ноги, на ней только спортивный костюм, тот, в котором она была дома, и кроссовки. Быстро пробегаюсь взглядом по фигуре, одежда не разорвана, руки-ноги целы, но я совсем не вижу ее лица.

— Звездочка моя, смотри, кто к нам пришел, кто примчался на коне спасть принцессу.

Шакал мерзко ржет, несвязная речь, он переступает с ноги на ногу, снова закуривает, размахивая руками. За поясом на спине торчит ствол, а вот это плохо.

Агата поднимает голову, смотрит сначала на него, потом поворачивается и встречается со мной взглядом. Десяток эмоций за несколько секунд, удивление, страх, надежда, отчаянье и боль, а потом она отворачивается.

— Я не знаю, кто это.

Не знает? Это такая игра?

— Ну как, не знаешь? Посмотри внимательнее, — Шакал дергает ее на себя, прижимая спиной, сдавливает шею, заставляя смотреть на меня. — Ну как, милая, посмотри внимательнее, что, не припомнишь? А Андрюша говорит, что твой мужик.

Делаю несколько шагов вперед, но чувствую, как мне в спину упирается дуло автомата. Срабатывает инстинкт, замираю на месте, не сводя с Агаты взволнованного взгляда. Вижу, как ей больно, но терпит, только облизывает губу, снова замираю, сжимаю кулаки.

— Я не знаю, о чем ты.

— А вот он знает, говорит даже, что знает, где мои алмазы.

— Он не знает.

Она совсем не смотрит на меня, белый снег кружит и падает на ее распущенные темные волосы. Все, как в моем сне, там еще была яркая кровь, алыми брызгами на земле, покрытой снегом.

— Шакал, завязывай этот спектакль, твоя дурь всех заебала.

— Мне не ответили, что это за хер?

— Да какая разница, он уже труп.

Коваль выкидывает сигарету, он расслаблен, ему на самом деле надоело все это, и всерьез меня никто не воспринимает. Агата лишь на миг вскидывает глаза, полные сожаления.

— И то верно. Так где мои алмазы? Эта лживая сука божится, что не знает, ее дружки — жмуры.

— Потому что нечего было шмалять в них.

— Заткнись, Коваль, не выводи меня.

Мужчина выхватывает пистолет из-за спины, приставляя его к виску девушки. Мое сердце останавливается, кровь в венах застывает, время словно останавливается, вижу, как медленно падает снег, большие испуганные глаза Агаты, она что-то говорит одними губами, но я не понимаю. Неужели это все?

В кармане вибрирует телефон, словно сигнал для действий, с хладнокровной точностью, чуть приседая, разворачиваюсь корпусом, выхватываю автомат у моего конвоира, дергая за дуло. Ударяю его прикладом в живот, парень сгибается пополам, краем глаза вижу, как Коваль достает свое оружие, как передергивает затвор, снимая предохранитель. Слышу женский крик, Агата дергается в руках Шакала.

Выстрел.

Второй.

Падаю на снег, выпускаю очередь из автомата в сторону Коваля. Тот оседает, хватается за колено, что-то кричит. Вижу, как Агата, застыв на месте, смотрит прямо на меня, по щекам катятся слезы, а в глазах сожаление.

Все происходит так быстро, но мне кажется, что время растянулось до бесконечности, и мне не спасти ее никогда. Я даже не вижу суеты, что происходит вокруг, как бегают ребята в бронежилетах, заламывая руки, укладывая всех лицом в снег.

— Всем отойти, я убью ее! Убью!