Ольга Дашкова - Рецидив

— Уймитесь, блядь, достали уже.

Отворачиваюсь, за окном мелькают голые деревья и черные ели, снег все еще идет, оседая грязью на дороге. Забилась в самый угол, не хочу думать о том, что меня ждет, вот реально начинает сразу тошнить. Не понимаю, зачем я им нужна, если Шиловы уже у них. Братишек жалко, не могу даже представить, что сейчас с ними, но, сука, это так очевидно, что они попались. Зачем только ждали так долго, надо было сразу валить.

На что они рассчитывали, что все получится, и они выйдут победителями? Я сама не лучше, поверила, помогала. Да как было не помочь? Ввязалась в авантюру, сама не понимая, насколько она серьезна. Дура набитая. Сама виновата.

Хотела другой жизни, хотела быть нормальной, как все. Может, надо было иначе пытаться изменить свою жизнь и начать с себя, а не с надежды на кого-то? Господи, как тошно-то. Руки ледяные, сердце отбивает неровный ритм. Я не выживу после того, что произойдет, хоть бы просто убили. Но Шакал, наверняка, с дотошностью маньяка будет изощряться, а потом отдаст охране своего Андрюшки.

— Куда мы едем?

— Тебе ли не все ровно?

Он прав, не все ли равно, где мое тело будут рвать на части?

— Кстати, звонил твой новый мужик.

— Какой мужик? — напряглась, но стараюсь говорить как можно равнодушнее.

— Что прятал тебя, дуру-то не включай.

— Не знаю, о ком ты.

— О, да у нас любовь, — Коваль оборачивается и так внимательно начинает меня разглядывать, прищурив глаза. — Мужик на полном серьезе обещал кадык мне вырвать, если хоть кто-то тронет тебя пальцем.

Не понимаю, как получилось, что Глеб разговаривал с Ковалем. Он уехал куда-то утром, не сказав ни слова.

— Прыткий такой и наглый, ну, я ему черкнул адресок, где тебя можно будет подобрать, когда Шакал и мои ребята наиграются с тобой. Но вот вряд ли ты будешь нужна ему после всего.

Снова отворачиваюсь к окну, сглатывая накативший в горло ком. Да, тогда я точно никому не буду нужна, вскроюсь, как мама. Как тут не поверишь в то, что дети повторяют судьбу родителей? Одна участь, одна карма. Может, это проклятие?

— Ну, наконец-то приехали.

Очнулась от своих мрачных мыслей. Массивные ворота медленно разъезжаются в стороны, внедорожник въехал на территорию, за ним второй. Несколько построек, двухэтажный бревенчатый дом, здоровые ротвейлеры на привязи заливаются лаем.

Но, проехав мимо дома, мы свернули чуть левее. Небольшая постройка, резные наличники, конек на крыше, прям усадьба в русском стиле. Мне могло бы здесь понравиться, но не в этой компании.

— Шевелись, давай.

Парень толкает, меня в спину, двери давно разблокированы. Может, вот сейчас дернуться и побежать? Да будь что будет, спустят собак или пристрелят, уже все равно, только бы быстрее. Меня снова толкнули в спину, чуть не падаю в мокрый и грязный снег под ногами. Охрана вокруг о чем-то переговаривается, смеется, много мата и сигаретного дыма. Иду за Ковалем, проходим почти через весь дом, что-то вроде комнат отдыха для охраны, этот домик, наверно, для них.

Меня начинает колотить, изнутри поднимается дикая волна страха, но это не паническая атака, которая накрывала меня чаще. Это что-то новое, обреченность вперемешку с внутренней агонией и протестом. Торможу, ноги, словно каменные, не хотят идти.

— Ну, бля, чего опять встала? Спускайся, давай, и так заебались с тобой.

— Нет, нет.

Мотаю головой, упираюсь руками в косяк двери, внизу меня лестница в подвал, освещенная тусклой лампочкой. Словно фильм ужасов, или триллер, так и вижу, как там весь бетонный пол залит кровью. Снова толчок в спину, все-таки спускаюсь, держась за стены. Интересно, меня вынесут вперед нагими оттуда или просто оставят там гнить?

— Бесишь ты меня уже, иди быстрее.

Снова толчок в спину, более болезненный, спускаюсь, впереди идет Коваль, за мной тот разговорчивый и нервный парень из машины, а во мне все трясется от дикого страха. Сердце отдается ударами в висках, кладу на грудь руки, словно пытаясь его унять.

Сразу после ступенек большое пространство подвала, яркий свет от ламп, несколько мужчин. А когда Коваль чуть отходит в сторону, вижу двух людей, сидящих на стульях. Замираю на месте, зажимая рот ладонью, чтоб не закричать от увиденного.

— Наконец-то, моя прелесть вернулась. Набегалась? И чего убегала-то? Все равно ведь найду, от Шакала никто не уходил.

Шакалов подхватывает меня за талию, кружит в воздухе, смеется. Он так сильно рад меня видеть, или это какая-то новая наркота? Слишком веселая дурь. А мне слишком страшно, очень страшно, так, что готова блевонуть. Стараюсь не смотреть в сторону двух стульев и тех, кто на них сидит. Илья стоит передо мной в одних низко посаженных на бедрах джинсах, голая грудь, татуировки, разбросанные по телу, и в хлам забитые рукава. Худощавый, высокий, пытаюсь сфокусировать взгляд на его лице, но в глазах стоят слезы и все расплывается.

— А мы тебя с твоими дружками уже заждались, малость, конечно, развлеклись, но, думаю, ты не против. Так ведь, Агатка, ты не против?

Не могу произнести ни слова, Шакал держит меня в своих объятьях, его пальцы до боли впиваются в тело, но я почти не чувствую эту боль. На его лице улыбка, в глазах блеск наркотиков и жутко расширенные зрачки. Он точно сейчас под кайфом, ему хорошо и весело, замечаю на его теле брызги крови.

— Ты ведь скучала по мне, девочка? Скажи, что скучала.

Он как-то странно замирает, смотрит на меня прямо в упор, приподнимает мое лицо за подбородок, проводит костяшками пальцев по щеке. А я чувствую, как что-то теплое скользит по коже, отчетливо пахнет кровью, такой сладковатый тошнотворный запах.

— Конечно, скучала.

А что мне остается еще сказать? Нет, блядь, меня от всех вас воротит, что я хочу сдохнуть, не знать и не видеть никогда того, что происходит в этом подвале. Хочу снова увидеть Глеба, хочу сказать ему, что это он мой ангел, а не я с одним крылом, а еще, что люблю его. Но я говорю то, что от меня хотят слышать. Зачем? Не знаю. Чтоб хоть как то отсрочить свою казнь.

— Врешь же, сучка!

То веселье, что было в глазах мужчины, моментально исчезает, хлесткая пощечина обжигает мое лицо, и снова захват рукой.

— Врешь, блядь, а я верю. Я ведь верил тебе, что ты настоящая, что не такая лживая сука, как все.

Господи, что он несет?

Шакал гладит по моему лицу, до боли сжимая щеки.

— Смотри, кто у нас тут. Узнаешь? Узнаешь, говори!

Громкий крик эхом по подвалу, меня разворачивают и заставляют смотреть на двух людей, сидящих в пяти метрах от меня. Конечно, я узнаю, это Свят и Жека, мои соседи, любимые братишки Шиловы, которые всегда были рядом и помогали мне. Жалею ли я, что позволила втянуть себя в их авантюру? Что не отказала? Нет, не жалею, потому что я не могла им отказать.

Свят смотрит прямо на меня, затекшие глаза, все лицо разбито, разорванная рубаха. Он тяжело дышит, в глазах сожаление. Женька, уронив голову на грудь, сидит, не двигаясь, светлая футболка вся пропитана кровью.

— Ну, вот все и в сборе. Да, ребятки? А теперь вы мне дружно скажете, где мои алмазы и деньги. Так ведь? А потом мы маленько развлечемся с моей любимой Агаткой. А хотя, можем начать прямо сейчас, твои друзья посмотрят, а мои присоединятся.

Шакал сильно дергает меня за плечи, волосы рассыпаются по плечам, он сразу хватает их в кулак, оттягивает вниз так, что из глаз брызгают слезы, и впивается в мои губы своими. Кусает, насилуя мой рот, а я ничего не могу сделать, кроме как стиснуть до скрежета зубы.

Настроение Шакала меняется каждую секунду, резко отрывает меня от себя, разворачивает спиной, вжимаясь всем телом, чувствую его стояк, от этого так мерзко и противно.

— Они не хотят ничего без тебя говорить. Упертые, молодые, глупые.

В глазах Святослава боль и обреченность, он сидит даже не связанный, кривит лицо от боли, когда пытается повернуться.

— Да сколько можно, Шакал, целый спектакль устроил, — Коваль не выдерживает, сплевывает на бетонный пол, начинает ходить вдоль стены. — Убей уже кого-нибудь, их двоих, или девку.

— Заткнись, Андрюша, если бы ни ты и не твоя тупая охрана, то ничего бы этого не было. Ну, так что, ребятки, будем говорить, где мои алмазы и деньги?

— Она знает, где, — Свят кивает в мою сторону.

— Я знал, что наша девочка не просто так в этой милой компашке, — Шакал облизывает мой висок, еще больше прижимаясь ко мне, а я впадаю в ступор.

— Я, я не знаю,…что ты такое несешь?

Не могу поверить в то, что он говорит, я ничего не знаю, вообще ничего.

— Свят, ты в своем уме, скажи им все, ведь нас всех здесь убьют.

— Нас и так убьют.

— Но я ничего не знаю.

— Ты знаешь, мы бывали там каждую весну, пять лет подряд.

— Страсть, как люблю загадки. Но, сука, не сейчас.

Шакалов отталкивает меня, я лечу вниз, больно ударяясь об пол, в его руке оказывается оружие. Вижу только вытянутую прямую руку, холодная сталь ствола, как ее продолжение, и оглушительный выстрел эхом по закрытому помещению.

Зажимаю уши, но не могу заставить себя отвернуться и не смотреть на круглую рану в груди Святослава и красное пятно, которое расползается, словно кто-то разлил чернила на его рубашку.

Вздрогнул от того, что где-то на трассе пробило шину, словно выстрел услышал. Схватился руками за открытую дверь внедорожника. Сердце так болезненно дернулось, оно не преставало щемить, как я услышал от Коваля, что они едут за Агатой. Это было часа назад, за который я мог только молить бога, чтоб с Агатой ничего не случилось.

Зачем-то она им нужна, не верю, что просто как игрушку для Шакала везут. Наверняка, братишки Шиловы уже у них, не хватает третьего действующего лица для казни. Она ведь не будет молчать и вести себя тихо, нарвется на «комплименты» и побои. Дикая девчонка.