У меня даже не нашлось слов, чтоб начать разговор. Эта яркая девчонка с таким красивым именем, и в такой дыре. Она словно не на своем месте, эти стены, изношенная мебель, это все не ее мир. Если еще учесть, чья она дочь, хотя я не знаю всей истории ее отца.
— Почему ты Майер, а на Ткачева?
Ее плечи вздрагивают от вопроса, но она не поворачивается, открывает форточку, тянется к сигаретам на подоконнике. Щелчок зажигалки, табачный дым тонкой струйкой, медленно поворачивается, смотрит прямо в глазах. А в них презрение. Странно, за что она меня так презирает?
— Он мне не отец.
— Хорошо, пусть не отец.
— Зачем ты пришел?
— Даже не спросишь, как меня зовут? Изучила мой бумажник? Или имя для тебя не имеет значение? Всех — то за ночь и не упомнишь.
Она сузила глаза, сжала кулачки, поджала губы. Я совсем не хотел ее обидеть, но вот это дерьмо само из меня вырывается. Словно хочу доказать самому себе, что она грязная и порочная, ведь порядочные девушки, наверняка, не станут танцевать в таких местах, как “Шкала”. Что не надо зацикливаться на клубной танцовщицы, такие истории только в дамских романах.
— Да, это не важно. Вася, Петя? Кто ты? Я буду просто звать тебя Никто.
Молодец, девочка, умеет кольнуть. Подхожу ближе, чуть склонив голову, рассматриваю ее лицо, без косметики она совсем другая, бледная кожа, под глазами видны тоненькие венки, ресницы дрожат, а в синих глазах с серой дымкой чистый гнев. Обидел. Задел. Вижу, что обидел. Забираю из пальцев сигарету, выкидываю в окно.
— Тебе не идет сигарета.
— А ты никто, чтоб мне указывать.
— Глеб Морозов.
— Да мне плевать.
— Такая дерзкая, придется тебя взять на воспитание.
— Да пошел ты!
— Как же я устал тебя слушать.
Резко притягиваю ее за волосы, сжимая их. На губах ментол, на языке кофе, дурею, как мальчишка. Почти бьемся зубами, Агата стонет, целую, насилую ее рот языком. Девчонка цепляется за ткань водолазки, тянет меня на себя. Она безумно дикая, вот только что ненавидела меня, а сейчас отвечает на поцелуй. Желание накатывает, как снежная лавина, как огромный снежный комом, готовый раздавить, уничтожить, нас обоих.
Глава 11 Глеб
Глеб
— Подожди, подожди, остановись.
Агата отталкивает меня, упираясь в грудь руками, не удерживаю, отпускаю.
— Снова будешь посылать меня?
Смотрит волком, поджав губы, на щеках румянец. Она словно борется сама с собой. Да что с этой девчонкой не так? Что со мной не так рядом с ней?
— Поговорим?
Пытаюсь заглянуть ей в лицо, но она смотрит куда угодно, только не на меня. Отхожу в сторону старого холодильника, с ней рядом реально кроет, а я даже не знаю, кто она такая, кроме ее имени и того, что умеет красиво двигаться и кончать.
— Нет.
— Придется.
— С чего это? Если мы раз случайно трахнулись, это еще ничего не значит, — резко вскидывает голову и смотрит на меня. А я снова поражаюсь, сколько в ееглазах ненависти, а в словах яда.
— Ты права, это ничего не значит, ты хорошо притворялась и отработала те деньги, что я на тебя потратил.
Замечаю, как ее щеки вспыхивают еще больше румянцем, как в глазах полыхает огонь. Снова задел, уже специально, сам понимаю это. Так хочется осадить ее, чтоб прекращала так себя вести. Но она быстро справляется со своими эмоциями.
— Я рада, что клиенту понравилось, — как ядом под кожу.
— Вот что, Агата Майер, ты сейчас засунешь свое жало куда подальше и расскажешь мне все. Куда вы со своими дружками дели мой “Ягуар”, что за дела происходят, и вернешь бумажник.
— Я ничего не брала.
— Вот только не надо строить такие невинные глазки и включать дуру. У меня хорошая память.
— Разве? А мне кажется, не очень.
Молчу, смотрю на девушку. Не совсем понимаю, что она говорит, я заметил, что рядом с ней мало что понимаю и соображаю. Куда делся тот расчет и умение анализировать ситуацию? Как дурной.
— Я не собираюсь, и не будет играть с тобой в игры и гляделки. У меня нет ни времени, ни сил.
— Нет времени, вали, тебя никто не держит.
Вот же зараза, заноза, а не зараза. Но как только я собираюсь еще что-то сказать, в дверь стучат, да так сильно. Агата испуганно смотрит в ту сторону, я наблюдаю за ней. Что ее так напугало? Очередной неожиданный утренний гость вроде меня? Или что-то другое?
— Агатка, открой, — за дверью мужской голос.
— Твой друг? — делаю шаг на выход из кухни, но она преграждает мне путь.
— Постой, я сама.
— От чего это? — слежу за ее мимикой, а посмотреть есть на что: в глазах то удивление, то испуг, точно, она напугана.
— Это парень мой, сам понимаешь, увидит тебя, скандал будет.
— Парень? У тебя есть парень?
Не то, чтоб это меня смутило, да меня это вообще никак не задело, потому что ну вот нет у нее парня, чувствую это. Хотя, почему его может не быть? Красивая, молодая девушка, но нормальный бы парень не допустил, чтоб она жила в такой дыре, как эта. Я бы точно не допустил. А я что, хочу быть парнем? Я вижу ее второй раз, а уже в голове такие мысли. Да какой нахер парень? Нет у нее парня. Нет и не будет.
— А что такого? У меня что, не может быть парня?
Смотрит снова с вызовом. Такое чувство, что вся ее жизнь — сплошная борьба, с эмоциями, чувствами, с желанием делать все наперекор другим. Упертая, сложная, непонятно что у нее намешано в голове.
— Может, но его нет. Стой, я открою сам.
— Нет, это моя квартира, и открою я. Там мой парень, выпровожу, и мы поговорим, я обещаю.
Стук все продолжается, он так может и те хлипкие двери вышибить. Что-то здесь все ровно не так, девчонка держит меня за простака, хорошо, пусть идет избавиться от якобы парня. В ее глазах просьба, явная и откровенная, соглашаюсь, киваю головой, пропускаю.
Агата быстро уходит, подхожу к окну, смотрю на серый пейзаж за ним, деревья почти сбросили листву, мокрая дорога, машины, толкающиеся в пробке, утро, все спешат на работу. Вот и я, словно в той пробке, чувствую, застряну и встану с этой красоткой надолго.
Где-то в коридоре голоса, но я не прислушиваюсь, беру ее сигареты, прикурил, открыв форточку. Я и забыл, что раньше были такие окна, и они еще где-то есть. Двойные рамы, облупившаяся краска, даже видна замазка в щелях. Загадочная девушка Агата Майер оставляет все больше загадок, надеюсь, Кир найдет на нее информацию. Противный ментол оседает на губах, надо отобрать у нее все сигареты, чтоб не смела курить. Снова удивляюсь самому себе, уже решаю, что для нее хорошо, а что плохо.
За спиной движение, девушка что-то открывает, вижу краем глаза, что духовой шкаф старой газовой плиты.
— Вот твой бумажник.
На подоконник передо мной падает мое портмоне, смотрю на него, потом на Агату, стоит рядом, руки сложены на груди в защитной позе. Красивое имя, как и сама она, сейчас, без грамма косметики, настоящая, но какая-то замученная.
— Также “Ягуар” сможешь достать? Скажу спасибо.
— Я не знаю ни про какой “Ягуар”.
— Я думал, ты умная, а ты беспросветная дура.
— Хорошо, я дура. Дверь там.
Она указывает головой в сторону коридора, а я лишь улыбаюсь. Не знаю, чего я так долго с ней церемонюсь, вот прям нравится мне видеть на ее личике ярость и гнев. То, как она сверкает глазкамии кусает губы. То, как она пытается врать, делая вид, как те обезьянки, ничего не знает, не видела и не слышала.
— Может, у тебя память плохая? Так мы сейчас поедем в другое место, будем тебе ее освежать.
— Я никуда с тобой не поеду. Ты не имеешь никакого права, это незаконно. — смотрит испуганно, а я удивляюсь ее реакции.
— Мою тачку тоже было отжимать незаконно, а еще угрожать, направляя на меня ствол, было незаконно, а самое интересное, устраивать весь этот спектакль, что ты жертва и тебя похитили, вместе со своими дружками.
Начинаю повышать голос, волна гнева накатывает изнутри, медленно надвигаясь на нее. Это получается само, уже выработанная профессиональная привычка, давить, нажимать. Девушка насторожилась, отходит, упирается спиной в стену, смотрит, широко открыв глаза.
— Мне не нравится, когда из меня делают дурака и забирают мои вещи! А ты, танцулька клубная, будешь крутить мозги, так же как задницей, со своими клиентами, вести себя, как шлюха…
Надвигаясь на нее, не успеваю договорить, как что-то горячее обжигает мою левую щеку. Да так неожиданно, что не успеваю отреагировать.
— Я не шлюха! И запомни это, а если не можешь запомнить, то запиши!
В ней столько ярости, что обдает жаром. Щека горит, сжимаю кулаки, веду головой, мы смотрим друг другу прямо в глаза. Нет, у меня нет желания ее ударить, я никогда этого не сделаю, пусть мне отрежут руку, если это произойдет. Но это я, благородный, сука, рыцарь, спецназ в отставке, а будь на моем месте какой другой урод, ведь огребла бы немедленно.
— Что? Ударишь в ответ?
Гордо вскидывает голову, а я даже теряюсь от такого. В серой дымке ее глаз уже разливаются слезы.
— Ты точно дикая.
И лучшее, что я мог сделать, это поцеловать ее. По телу вмиг чистый адреналин, даже круче, чем при любых спаррингах на тренировках. От поцелуя покалывает губы, щека все еще горит от пощечины, но она отвечает. Ее язык в моем рту, снова цепляется за куртку, притягивая меня ближе. А я, подхватывая ее под ягодицы, плотнее прижимаю к стене. Снова насилую ее рот, сминая губы, кусаю, проникаю языком, она сама кусает в ответ мои.
Член моментально напрягается, как вспомню, как трогал ее пальцами между ног, то, какая она была мокрая, хочу снова видеть ее такой, трогать, ласкать. Стон в мои губы, и меня срывает окончательно.
"Рецидив" отзывы
Отзывы читателей о книге "Рецидив". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Рецидив" друзьям в соцсетях.