— Мег, у меня не скверное настроение. У меня просто слишком большой стресс, чтобы, весело насвистывая, танцевать по кухне.

Вместо ответа, Меган ненадолго задумалась, а потом с наигранной непринужденностью спросила:

— Как дела у мамы? Я ее встретила позавчера, когда они с твоим папой собирались ехать в больницу.

Брук в общем-то не хотелось говорить о матери прямо здесь и сейчас. Нужно было торопиться, чтобы накормить проголодавшихся гостей. Но, к своему стыду, вынуждена была себе признаться, что не только она переживает о маме, — есть много людей, кто ее любит и волнуется. Поэтому она немного опустила голову и сдержанно пробормотала:

— Состояние стабильное, но… в общем, вот так.

На кухне на некоторое время воцарилось молчание, прерывавшееся лишь шипением сковороды и звуками из гостевого зала.

— Если тебе что-нибудь нужно…

— Я знаю. Спасибо, — перебила Брук помощницу, искренне улыбнувшись.

Девушку очень радовала поддержка таких людей, как Мег, которые по-настоящему беспокоятся за маму. Но, к сожалению, были и другие. Часто у нее складывалось впечатление, что многие знакомые спрашивают о ней, только чтобы удовлетворить свое любопытство или для галочки. Все эти вопросы для Брук значили лишь одно: ей снова нужно заниматься болезнью матери и не пускать ситуацию на самотек. Болезнь и финансовые трудности теперь преследовали семью постоянно. Брук, как, впрочем, любой другой здешний житель, не могла съездить на заправку без того, чтобы мэр города не подождала ее на кассе и с сочувствующим видом не расспросила при всех. А девушка просто хотела сделать покупки и чтобы миссис Лерой, которая ходила с мамой в один класс, не плакала и не смотрела так, словно мама уже одной ногой в могиле.

Да, возможно, Брук и вела себя в настоящее время грубо, но только потому, что не хотела, чтобы на нее пристально смотрели с участием, произносили бесконечные соболезнования и доводили ее до эмоционального срыва у полки с туалетной бумагой.

Вздохнув, она расправила плечи и принялась чистить очередные луковицы, отрешенно думая о том, что раньше у нее никогда не было причин для скверного настроения, грубости или раздражительности. То время кончилось не так уж давно. Тогда она весело проживала дни и любую стрессовую ситуацию встречала, не теряя душевного равновесия. До прошлого года она никогда так много не работала. Тогда и мама еще не болела, и ресторан приносил достаточно прибыли, и личная жизнь еще не пошла под откос.

— Ты не знаешь, куда запропастилась Лили?

Брук была благодарна, что Мег отвлекла ее от мрачных мыслей. Она поставила две готовые тарелки с блюдами в раздаточное окно и вопросительно глянула в зал.

— Она опять, что ли, звонит куда-то?

— Возможно, — ответила Брук, пожав плечами, и развязала фартук. — Малышка заболела. Для какого стола тарелки? Немного помогу Лили, если я тебе не нужна.

— Да, все в порядке, — отмахнулась Меган. — У меня все под контролем. Тарелки для пятого стола.

Брук кивнула помощнице, радуясь, что хоть ненадолго сбежит из кухни, и отправилась разносить горячие тарелки. Для вечера вторника в «Крэб Инн» было достаточно людно. Время было относительно позднее, и большинство посетителей уже поели, так что Брук могла сбавить обороты. Она подала еду пожилой семейной паре, надеясь, что сегодня не засидится на работе допоздна. После того как девушка перекинулась с ними несколькими словами о погоде, она как раз хотела убрать посуду с соседнего столика, как вдруг заметила постояльца. Он ее подзывал.

Какой-то противоестественный импульс заставил ее подойти к его столику, вместо того чтобы убрать пустую посуду у других гостей.

— Чего изволите? — выдавила она из себя, глядя на приветливо машущего посетителя. — Когда Брук его хорошенько рассмотрела, то снова заметила ямочки на щеках.

— Крэб-кейк был довольно вкусным.

— Довольно вкусным? — Девушка почти машинально прищурилась и лишь в последнюю секунду сдержалась, чтобы возмущенно не фыркнуть.

Он кивнул, казалось, не замечая ее дурного настроения.

— Соус для запеченного батата был просто удивительным.

— Удивительным? — Брук скрестила руки на груди и вызывающе кивнула. — Что вы этим хотите сказать?

— Я хочу сказать, что вкус был удивительным.

— Удивительным в хорошем смысле слова или в плохом?

Дрю расслабленно откинулся на спинку стула и криво усмехнулся. Брук это странным образом разозлило. Но, не ответив на ее вопрос, он продолжил:

— Признайтесь: в клэм-чаудере была не ветчина, а лосось.

Она еще никогда не встречала человека, который бы так восхищался едой, как этот мужчина. Можно сказать, он чересчур зацикливался на еде.

Брук нехотя промямлила, с восхищением, достойным визита к зубному врачу:

— Это ведь не такая уж тайна…

— Кроме того, в супе чувствовались подозрительные нотки кориандра. Так ведь?

Дрю, кажется, обладал чрезвычайным чувством вкуса, Брук лаконично произнесла:

— Это только потому, что он там есть.

Видимо, постояльца не смутил ее грубый ответ. Ничуть не расстроившись, он сидел за столом и глядел на девушку снизу вверх:

— Хоть везде пишут, что в клэм-чаудер нужно класть лавровый лист, но без него вкус был намного лучше. Как-то… свежее.

— Откуда вы знаете, готовим ли мы наш клэм-чаудер с лавровым листом или без него? — растерянно глянула она на Дрю.

Теперь настал его черед фыркать.

— Это чувствуется по вкусу! Как вы додумались до такого рецепта?

— Его используют три поколения нашей семьи, — вскользь ответила она и убрала прядь волос, свесившуюся на лоб.

— Ага. — Дрю забарабанил пальцами правой руки по столешнице. — Мускатный орех тоже там был, правильно?

— Да.

Мужчина довольно кивнул и спросил восхищенно, словно ребенок:

— Что у вас можно заказать на десерт?

Брук ошеломленно взглянула и прислонилась к одной из темных балок рядом:

— Разве вы все еще голодны?

На это Дрю ответил лишь широкой улыбкой:

— Для десерта всегда место найдется. У вас есть что-нибудь с черникой?

Неизвестно почему, но его безумная влюбленность в ее блюда вдруг показалась ей весьма лестной.

— Скоро в Санпорте пройдет ежегодный народный праздник. Там среди прочего — поедание черничных пирогов на скорость. Может, вам стоит принять участие? — произнесла девушка, стараясь не улыбнуться.

— Да, возможно, — ответил он увлеченно. — Но, собственно, я охотно съел бы кусочек пирога уже сейчас.

— Тогда я принесу вам порцию немедленно, — миролюбиво заявила Брук и добавила: — Кроме того, я порекомендовала бы кленовый мусс.

— Вы делаете его с миндалем или с лесными орехами?

— А вы хотите украсть рецепт? — весело улыбнулась Брук и взяла со стола пустой графин из-под воды.

Дрю ответил не сразу, но когда открыл рот, девушка сразу вспомнила, отчего у нее такая антипатия к этому типу из большого города.

— Вы уж извините, Брук. Я бы никогда и не подумал, что здесь готовят такую вкусную еду. Кто бы мог предположить, что в подобном ресторане подают такой божественный клэм-чаудер?

— Большое спасибо! — выдавила из себя Брук, борясь с желанием двинуть кухонной утварью по голове постояльца.

Он растерянно поднял взгляд и нахмурился:

— Эта фраза задумывалась как комплимент!

— В котором вы оскорбили мой ресторан?

— Вы что, встали сегодня не с той ноги? — спокойно переспросил мужчина. — Другие люди радовались бы комплименту от меня.

Девушка уставилась на него и спрашивала себя, как человек может быть таким напыщенным. Но вместо того чтобы скандалить с ним прямо в гостевом зале, девушка проскрипела:

— Принесу вам черничный пирог.

Она сдержалась, не высказав фразу, от которой гость бы заткнулся.

— Лорен, я за всю жизнь ни разу не встречала такого надменного, самовлюбленного, высокомерного идиота!

— Ты это уже говорила, Брук.

Брук нарочно не обратила внимания на веселые нотки в голосе лучшей подруги, прижав телефон плечом к уху. Она, как одержимая, драила рабочую поверхность ресторанной кухни. Наверняка потом будет болеть шея, но в этот момент ей было абсолютно все равно. Хотя «Крэб Инн» закрылся час назад, она все еще не могла успокоиться.

— Как вообще человеку приходит в голову такое говорить? Разве он не замечает, насколько обидны его слова?

Очевидно, Лорен не разделяла искреннего возмущения подруги:

— Я уверена, что он не это имел в виду.

Брук подняла голову и одновременно схватила рукой телефон, чтобы тот не упал на свежевымытый пол.

— Что же это тогда значит?

— Я имею в виду, что мужчины могут еще тех дел натворить, когда речь идет о формулировках, Брук, — ответила Лорен в своей неподражаемо терпеливой манере.

И все же Брук возмутилась:

— Значит, ты полагаешь, что я делаю из мухи слона, что ли?

— Это сказала ты, — пропела в трубку Лорен. — А не я.

— Лорен!

Из динамика послышался тихий смех подружки.

— Сказать тебе, что я об этом думаю?

— Я тебя прошу об этом, — прорычала Брук сквозь стиснутые зубы.

— Я считаю, что твой постоялец очень милый и что ты его тоже находишь весьма милым, но по непонятным причинам ты скрупулезно взвешиваешь каждое его слово. И прежде чем ты свернешь мне голову, напомню, что ты — крестная моей дочки.

— Очень смешно, — проворчала Брук, а потом, возвращаясь к спору, напомнила: — Этот мужчина просто невыносим!