— «Пекарня в Катскиллских горах: 100 миль — и вы в раю».

— После таких заголовков у нас бывает наплыв посетителей, — добавила Дженни.

Она увидела, что Филипп рассматривает снимок, на котором она в возрасте восьми лет стоит у прилавка на маленьком стульчике и помогает матери выставлять на витрину булочки. Ее волосы заплетены в две толстых косы, на лице — кривая улыбка, нескольких зубов не хватает.

— Если бы не пожар, я могла бы показать тебе много фотографий, — расстроилась Дженни. — Самых обычных фотографий, домашние снимки на Рождество и Пасху, мой первый день в школе, первый поход в церковь…

Филипп прочистил горло.

— Дженни, я был бы очень рад увидеть все эти фотографии, узнать, как ты росла, но я тоскую не по этому. О чем я действительно сожалею, так это о том, что упустил все эти годы.

Дженни не знала, что ответить. Печаль Филиппа, казалось, достигла и ее, мягко задев чувствительные душевные струны.

— Это не твоя вина, — хрипло произнесла Дженни. Она сглотнула и заставила себя улыбнуться. — Как ты думаешь, почему мама не рассказала тебе обо мне?

— Я не знаю. Твоя мать была… — Филипп тряхнул головой. — Я полагал, что знаю ее. Думал, мы хотим одного и того же. Я действительно ее любил, Дженни, но что-то в ней изменилось. Я не понимаю, почему она скрывала тебя от меня.

Дженни ощутила на себе взгляд Лоры.

— Я уверена, у нее были на то причины, — сказала та.

— Теперь с этим уже ничего не поделаешь, — вздохнула Дженни. Она показала Филиппу фотографию своей восемнадцатилетней матери, где та смеялась в камеру. — Вот эту фотографию прошлым летом заметила Оливия. Именно благодаря снимку она поняла, что между нашими семьями существует связь.

Дженни бы и в голову не пришло, что фотография ее матери — это лишь половина снимка. Давным-давно ее обрезали. На другой половине был Филипп Беллами. И только когда Оливия показала Дженни первоначальную фотографию Маришки и Филиппа, она поняла, что за этой фотографией скрывается некая история. Оливия натолкнулась на этот снимок, разбирая старые фотографии Филиппа, сделанные в «Киоге». Ящик Пандоры был открыт, являя глазам тайны прошлого и жизненные пути людей, которые то пересекались, то вновь расходились.

— Интересно, кто обрезал меня с этой фотографии? — спросил Филипп. — Наверное, твоя бабушка.

— Мы никогда этого не узнаем, — ответила Дженни. — Если только моя мать вдруг не вернется.

Она взглянула на пожелтевшую фотографию красивой молодой женщины, которая навсегда останется такой и никогда не постареет. Интересно, Филипп помнил Маришку именно такой?

— Извините, — неожиданно резко сказала Лора. — Мне надо возвращаться к работе.

И она поспешно удалилась сквозь створчатые дверки.

Пища для размышлений от Дженни Маески Шахматный пирог

Никто не знает с чего пошло название «Шахматный пирог». Конечно же ничего общего с известной игрой этот пирог не имеет. Моя бабушка записала этот рецепт со слов одной женщины, приехавшей из Техаса. О ней мне ничего не известно, знаю только, что этот рецепт был назван «Шахматный пирог мисс Иды».

Пусть наличие пахты в рецепте вас не пугает. Пирог получается таким сладким и ароматным, что к нему лучше подавать большую чашку кофе.

Шахматный пирог мисс Иды

4 яйца

¾ чашки сахара

2 столовые ложки муки

1½ чашки пахты

¼ чашки растопленного сливочного масла

цедра одного лимона

3 столовые ложки лимонного сока

1 чайная ложка ванили

свежие ягоды для украшения

В большой миске взбивайте яйца с сахаром, пока смесь не приобретет светло-желтый цвет. Добавьте муку, потом пахту, Растопленное сливочное масло, цедру, лимонный сок и ваниль. Вылейте смесь в форму для выпечки коржей. Выпекайте в духовке при температуре 189 °C в течение 35–40 минут. Украсьте свежими ягодами.

Глава 11

1977 год


— О, Лора, посмотри на этот снимок! Мне он нравится, а тебе? — Маришка Маески показала одну из фотографий, которые она только что проявила. — Мне очень нравится моя новая стрижка.

Лора Таттл взглянула на снимок с притворным интересом. В то время как у ее лучшей подруги Маришки развивался бурный роман со сказочным принцем, она все лето работала в утреннюю смену в пекарне. Лора отошла на задний план, и к концу лета это достало ее окончательно. Однако сейчас она притворилась, будто восхищается фотографией. На снимке Маришка смеялась, глядя в камеру, а красивый и загорелый Филипп Беллами держал кубок, который выиграл в теннис. И все это на фоне киогского пейзажа: зеленые холмы и безмятежное озеро.

— Мне тоже нравится это фото. — Продолжая скрывать недовольство, Лора протянула фотографию Маришке.

В переулке за пекарней дул приятный ветерок. Лора и Маришка должны были выкатить из грузовика пустые тележки, на которых доставляли хлеб. Они решили сделать перерыв, перед тем как вернуться в душную, пропитанную запахом дрожжей пекарню.

— А знаешь что. — Маришка тряхнула красивыми волосами. — Я сделала все фотографии в двух экземплярах. Этот снимок я вставлю в рамку. Через несколько дней Филипп возвращается в Йельский университет, а это — единственная фотография, где мы вдвоем.

— Это потому, что вы не должны быть вдвоем, — заметила Лора.

— Не начинай, — предупредила Маришка, и в ее глазах загорелся недобрый огонек.

Но Лора прекрасно умела справляться с темпераментом своей подруги.

— Он помолвлен, — напомнила она.

— Да, с Памелой Лайтси, которая бросила его на все лето и укатила в Италию. Она его не заслуживает.

— Ты с ней незнакома, так откуда можешь знать, чего она заслуживает, а чего нет?

— Я знаю, какая она, — настаивала Маришка. — Испорченная богатенькая девочка. Когда Филипп порвет с ней, она просто купит новую машину себе в утешение.

— Но тем не менее эта девушка — такое же существо из плоти и крови, как и мы с тобой, — возразила Лора. Она понятия не имела, почему встала на сторону абсолютно незнакомой ей Памелы Лайтси.

— О, Лора. — Маришка выкатила из грузовика последнюю тележку. — Порадуйся за меня и Филиппа. Он такой… такой… он — для меня все.

— Ты сама себя слышишь?

Из них двоих Лора чувствовала себя более взрослой. Всегда. Маришка имела натуру свободолюбивую и непоседливую. Она усердно трудилась, но еще более усердно играла. Лора была практичной. Она усердно трудилась, а после трудилась еще усерднее. Значит, Филипп для Маришки — все.

— Ты любишь Филиппа или деньги семьи Беллами?

— Не будь глупой. Эти понятия неразделимы. Филипп — это Филипп, потому что он Беллами.

— То есть если их семья разорится и тебе придется жить в бедности, то для тебя это не будет иметь никакого значения? — Лора не могла не задать этот вопрос. Потому что в глубине души знала ответ. И если бы его знал Филипп, он бы так не сходил с ума по Маришке.

Маришка рассмеялась. Этот переливистый, красивый смех сделал ее самой популярной девушкой в школе. В прошлом июне во время выпускной сессии все только и говорили о том, что Маришка легко сдаст экзамены благодаря лишь своей внешности. Маришка не обращала на эти сплетни никакого внимания. Она прекрасно знала, что сдать экзамены ей поможет не только внешность. Взять хотя бы ее отношение к труду. Маришка трудилась на двух работах: в пекарне своих родителей и продавцом на полставки в ювелирном магазине по соседству.

— И что ты будешь делать, когда станешь богатой? — спросила Лора. — Серьезно, ты станешь такой скучной.

— Чушь. Я увижу весь мир и всю жизнь проведу занимаясь шопингом.

— А что насчет Филиппа?

«А Маришка вообще знает его?» — подумала Лора. Знает ли она, что, когда Филипп ест шоколадную булочку, он оставляет серединку напоследок? Что на концерте Allman Brothers в уголках его глаз от смеха появлялись морщинки?

— А что насчет Филиппа, — вздохнула Маришка. — Он… Лора, ты должна пообещать, что никогда не расскажешь…

— О чем? — нахмурилась Лора. — И с чего ты взяла, что он согласится со всеми этими путешествиями и шопингом?

— В этом-то все и дело. Иногда я боюсь, что с Филиппом мне станет скучно.

Лоре захотелось взять Маришку за плечи и хорошенько встряхнуть.

— Если ты этого боишься, тогда зачем планируешь будущее с этим мужчиной?

— Господи, клянусь, ты говоришь как старая, сварливая кошелка! — нахмурилась Маришка. Она наклонилась к боковому зеркалу грузовика и поправила волосы у висков. — Надо было тебе вообще об этом не рассказывать. — Маришка подкрасила губы и привалилась спиной к грузовику. — Хотя нет. Мне нужно было кому-то об этом рассказать. Такую тайну тяжело носить в себе целое лето, а ты — единственная, кому я доверяю.

Несмотря на тоску по Филиппу, Лоре льстило, что Маришка делится с ней рассказами о своей тайной любви. Возможно, потому, что самой Лоре такие отношения не светят. Нет на свете человека, чья жизнь была бы более унылой и безрадостной, чем жизнь Лоры. Единственным источником драм и романтизма являлась Маришка, которая проживала жизнь, словно героиня какой-нибудь мыльной оперы.

К сожалению, героини мыльных опер, как правило, оставались одни, с разбитым сердцем или, как минимум, теряли память.

— Послушай, — сказала Лора Маришке, — я правда надеюсь, что все разрешится.

— Но?..

— Я не говорила «но».

— А тебе и не нужно. Я и так его услышала. Но что?

Лора вздохнула:

— Я просто беспокоюсь о том, что будет с тобой, когда лето закончится и Филипп вернется в университет. Он мог… ну, ты знаешь, что я имею в виду. Отсюда и пошел термин «летний роман». Как только лето заканчивается, то же происходит и с романом.