Элиза сдавленно застонала:

— Мне станут малы все платья.

Роуланд наклонился к ней через стол и озорно улыбнулся:

— Эту проблему легко решить. Ты можешь их не надевать.

При одной мысли о том, как он снимает с нее платье, шелк, шурша, падает на пол, и кладет ладони ей на плечи, у Элизы внутри вспыхнул огонь. От вина и общения с Дорианом она стала слишком несдержанной в мечтах и, к собственному удивлению, могла думать только о том, что он описал.

— Что? Нечего ответить на это, mio cuore?[23] — тихо спросил Роуланд.

— Нечего, — улыбнулась Элиза. — Абсолютно нечего.

Несмотря на ее возражения, им подали десерт. Vin santo.

— Ты хочешь опоить меня? — Элиза отпила из крошечного бокала.

— Я же обещал соблазнить тебя.

— Нет, ты обещал подумать об этом, — поддразнивала она его.

— И я подумал. Весь вечер эти мысли не идут у меня из головы. — Его глаза потемнели.

Элиза уже видела этот взгляд, ее сердце забилось быстрее. Вдруг появился Лучиано со скрипкой в руках и заиграл адажио Вивальди. Элиза с укором посмотрела на Роуланда.

— Это удивительно!

Он пожал плечами.

— Что я могу сказать? Итальянцы страстные натуры. Когда они видят мужчину вместе с прекрасной женщиной, они, естественно, решают, что это любовь. Ты потанцуешь со мной, mio cuore? Не хочется, чтобы такая музыка звучала напрасно.

Роуланд встал и подал Элизе руку. Она не могла ему отказать. Отвергнуть капитана на его собственной территории — что может быть более оскорбительным? Страшно представить, что тогда сделает Джованни. Элиза медленно встала, боясь, что из-за выпитого вина ноги не будут слушаться, но опасения оказались напрасны. Тело подчинялось командам.

Положив одну руку ей на спину, другой сжимая ее ладонь, Дориан прижал Элизу к себе. Она положила руку ему на плечо, понимая, что их ждет вовсе не обычный вальс. Они стояли очень близко друг к другу, грудь к груди, соприкасаясь бедрами, чего никогда не случалось с ней на балах. Дориан осторожно повел. Они медленно покачивались, вместо того чтобы кружиться по залу.

— Кто же так танцует? — пробормотала Элиза. На самом деле ей вовсе не хотелось жаловаться. Она наслаждалась близостью Роуланда, нежась в его объятиях. От него исходил едва уловимый аромат ванильной туалетной воды, дополненный хвойными нотками от кедровых саше, которыми были переложены вещи в сундуке. Все эти запахи были ей знакомы, она понимала, что впредь они будут ассоциироваться только с ним. — Это не танец, а предлог побыть вместе.

Дориан тихо рассмеялся.

— Так и есть. Очень хороший предлог, тебе не кажется? Мне нравится обнимать тебя, Элиза.

В его голосе слышалось желание, несомненно. Элиза даже сквозь одежду чувствовала его набухшую плоть. Можно все повторить, снова испытать неземное наслаждение, стоит лишь принять это завуалированное предложение. Никаких трудностей это не сулит. Дориан не из тех, кто их создает. Он живет моментом и предлагает Элизе вести себя так же. Каким заманчивым кажется это предложение после долгих месяцев, прожитых в страхе за будущее и подчиненных планам. Она обещала себе не повторять ошибок, допущенных с Грейвсом, и не нарушит обещания. То, что сейчас происходит, не имеет ничего общего с тем, что было между ней и Робертом.

— Элиза? — Роуланд говорил тихо и очень соблазнительно, от его голоса ее охватило желание, она едва справлялась с дрожью. — Ты хочешь меня?

Она провела кончиком языка по губам:

— Да.

Глава 14

Сидя в коляске, Элиза не сводила глаз с Дориана. Тело трепетало в предвкушении. Весь вечер все шло именно к такой развязке. Возможно, с самого начала, с того момента, когда Роуланд столкнулся с ней в день их знакомства, все шло именно к этому.

Каждое прикосновение, взгляд, украденный поцелуй и даже невероятный восторг, испытанный в Воксхолле, все теперь воспринималось как прелюдия к любовной игре, подстегивало любопытство. В конце концов, выбора не осталось, нужно было ответить на вопрос, затмивший все прочие: каково это, заниматься любовью с Дорианом Роуландом, человеком, который не пытался соответствовать ожиданиям света, жил, нарушая все возможные правила? И, чудо из чудес, сам желал ответить на этот вопрос, так что Элиза не собиралась отказываться. Зачем? Вот уже шесть лет она выезжает в свет, но кроме Роберта Грейвса ни один мужчина не привлек ее внимания. Правда, выбирать было практически не из кого, вокруг сновали только Чарльзы Брэдфорды, а от них подобных предложений не поступало. Этой ночью Элиза насладится, черт побери, и не важно, что думает общество. Дерзкий, невероятно красивый мужчина будет принадлежать ей. Пусть недолго. Дориан Роуланд никогда не будет принадлежать кому-то полностью, он слишком беспечен и дик, его нельзя приручить и выдрессировать.

Пожалуй, стоит начать с галстука. Медленно стянуть с шеи. В Воксхолле они торопились, подгоняемые переполнявшей их энергией страсти, но сегодня спешки не будет. И одежды тоже. От этих мыслей желание Элизы усилилось.

— Начинай. — Глаза Дориана пылали, он говорил хриплым голосом.

— Я представляла, как буду тебя раздевать, — честно призналась Элиза и даже не удивилась этой дерзости. Она откровенно говорила на другие темы, зачем же лгать теперь? Новое никогда не пугало ее. Она уже экспериментировала с медными заклепками ниже ватерлинии, почему надо бояться того, что произойдет сегодня? Ватерлинию сменит линия пояса.

— О, очень хорошо. — Дориан вытянул ноги и откинулся на подушки, совершенно расслабленный. — Значит, мы думаем об одном и том же. Я уже добрался до твоей сорочки, а ты, на каком предмете одежды?

— На галстуке. — Теперь это уже не кажется неприличным.

— Нужно быстрее. Если, конечно, не хочешь связать меня перед тем, как раздевать дальше.

Звуки его хриплого голоса ласкали, словно прикосновения. Ее грудь набухла, тело молило о пощаде. Дориану достаточно еще раз дотронуться до нее, и она задрожит от удовольствия, как в увеселительных садах.

— Ты хочешь этого, Элиза? Хочешь, чтобы я, голый и связанный, существовал лишь для того, чтобы доставлять тебе удовольствие? Некоторым решительным женщинам вроде тебя нравятся подобные игры. В этом нет ничего постыдного. Другие любят, когда командуют ими. Ты хочешь стать моей пленницей, Элиза? Я, твой господин, буду приходить к тебе, подчинять своей воле. Мне нравятся разные игры, Элиза, и я бы хотел поиграть с тобой.

Она закусила губу, боясь закричать. Такие развлечения вполне соответствовали ее характеру. Она почувствовала, как кровь быстрее побежала по венам из-за тех картин, которые рисовал Роуланд, и поняла, что вот-вот достигнет пика. Элиза была готова сорвать с себя одежду прямо в экипаже, не дожидаясь возможности пристойно удалиться в спальню, не хотела вести себя пристойно, хотела просто отдаться.

Она не заметила, как Дориан оказался рядом. Он приподнял ее подбородок и нежно поцеловал. После непристойного разговора этот нежный жест выглядел неуместно.

— Поверь мне, ты потом сама не рада будешь тому, если в первый раз все случится в трясущемся экипаже. Даже хорошие подушки дела не исправят. Потерпи немного, mio cuore, мы почти доехали. Как мне войти к тебе?

Она прекрасно поняла, о чем он говорит. План действий еще не был проработан. Эванс и горничная Анна будут ждать ее, так что Роуланд не сможет просто подняться в спальню, даже войти в дом. Элиза, конечно, вольна вести себя возмутительно, но слуги на такой образ жизни не соглашались.

— Ты можешь воспользоваться калиткой в саду, — прошептала она, пытаясь выкинуть из головы непристойные сцены и вернуть себе способность здраво мыслить. — Тогда мне хватит времени, чтобы отослать служанку. Но как войти в дом? — Здравое решение никак не вырисовывалось.

— Не переживай, я проявлю изобретательность, — усмехнулся Роуланд.

— А что делать мне? — спросила Элиза.

Несмотря на разрывавшее желание, она не представляла, как себя вести. Они разговаривали о том, как будут раздевать друг друга, но Дориан, возможно, предпочел бы увидеть ее обнаженной, когда придет.

Коляска остановилась. Он снова поцеловал ее, и этот скрытый от посторонних глаз поцелуй обещал многое.

— Ничего не делай, просто жди меня, mio cuore.

Распахнув дверь экипажа, он вышел первым и, снова превратившись в джентльмена, помог выйти Элизе. Когда она проходила мимо, он прошептал:

— Не переживай. Я точно знаю, чего ты хочешь. — Это напомнило о том, что его благопристойность обманчива.


Роуланд сказал кучеру, что хочет прогуляться, и, дождавшись, когда тот уедет, отправился к задней садовой калитке.

Он действительно знал, чего хочет Элиза, — первую брачную ночь. Границы между вымыслом и реальностью размыть легко, она притворится, что все замечательно, все и будет замечательно. Возможно, другие игры ей тоже понравятся, но их неестественность очевидна. К тому же до сих пор ничего романтичного в их отношениях не случилось.

Роуланд окинул взглядом сад, надеясь найти шпалеру, плющ или даже обычную лестницу, забытую рассеянным садовником, что-нибудь, с помощью чего можно пробраться в комнату Элизы. Плющи и шпалеры получили необоснованно хвалебные отзывы в готических романах.

Вдруг в одном из окон мелькнул огонек. Хорошо, значит, ее комната выходит во двор, к тому же в ней маленький балкончик. Что может быть лучше? Места там хватит лишь одному человеку. Об этой замечательной архитектурной особенности Элиза упомянуть забыла.

Впрочем, такая невнимательность к деталям с ее стороны вполне объяснима, если учесть, в каком состоянии она покинула экипаж. Да и он хорош! Забыл задать столь важный вопрос! А ведь не в первый раз тайно проникает в дом к женщине! Но и его надо извинить. Элиза была так возбуждена, едва не дрожала, и он сам напряжен до предела.