Эван раздраженно прищелкивал языком, нетерпеливо поглядывал на часы, затем, вынув из кармана большой чистый платок, стал стряхивать невидимые пылинки с брюк. Филд и Наоми отошли в сторону. Наоми, держа мужа под руку, склонила голову и почти положила ее на плечо Джонни, и они напоминали воркующих влюбленных.

— Где же он, черт побери! — негодовал Эван не то про себя, не то обращаясь ко мне. — Куда он мог запропаститься? Если он задумал удрать, я… — В глазах у него была тоска. Должно быть, он и сам подумал о бегстве и свободе.

Наконец неторопливо, насвистывая, вошел Лаванда. Он выглядел шикарно в летней куртке с черными пуговицами и серых фланелевых брюках. Его фатоватый светлый кок сверкал от бриллиантина.

— Мое почтение, майор Шолто, — церемонно приветствовал он Эвана. Шолто молча кивнул.

Лаванда поздоровался со мной и с опаской покосился на Чармиан.

Судебная процедура заняла совсем немного времени. Ответчики получили право нанять адвокатов, была назначена дата слушания дела в лондонском суде, и все трое были вновь отпущены на поруки.

Мы ждали Эвана, Филда и Лаванду на залитой солнцем, грязной и насквозь продуваемой ветром улице.

— Уф-ф! — облегченно вздохнул Лаванда и широко улыбнулся.

Эван зевнул. Зевота то и дело раздирала ему рот, и глаза наполнялись слезами.

— Идем, — нетерпеливо сказала ему Чармиан, — скорее домой. Ты с нами, Клод? — Она даже не повернулась в сторону Филда, который смотрел на нее серьезно и печально — ни дать ни взять рыцарь, не ждущий ничего в награду за свою беззаветную преданность.

— Ну, я бегу на работу, — промолвила Элен, поцеловала Чармиан в щеку и внимательно посмотрела ей в глаза.

— Спасибо, родная, — прошептала Чармиан, — за все спасибо.

Элен пожала Эвану руку, что-то быстро сказала Наоми и Филду и, отказавшись от предложения Чармиан подвезти ее на машине в центр, быстро побежала к станции метрополитена.

— Уф-ф! — снова произнес Лаванда. — Вот дела-то какие, а, сэр?

Эван сделал вид, будто не слышит. Он взял Чармиан под руку, а затем совершенно неожиданно и меня тоже.

— Пошли, Клод, старина, нам не мешало бы выпить.

Я попрощался с Филдами.

И тут неожиданно Джонни Филд обратился к Чармиан:

— Я отдал бы свою правую руку, чтобы… — начал он.

— Оставьте вашу руку при себе, в ней никто не нуждается, — тихо и внятно произнесла Чармиан. — Во всем виноваты вы, я знаю это. Во всем.

— Мне очень жаль, что вы так думаете. — Потемневшие глаза Джонни выражали покорность, печаль и рыцарское благородство. — Вот все, что я могу сказать.

— Не смейте больше никогда, никогда обращаться ко мне! — выкрикнула Чармиан, и лицо ее залила густая краска гнева. — Я не желаю больше вас видеть.

— Неужели недостаточно зла совершено? — с болью и негодованием воскликнула Наоми.

— Должно быть, нет, — запальчиво ответила Чармиан. — Да, недостаточно.

Эвана передернуло от нового приступа зевоты.

— Пошли, хватит. Неужели ты не видишь, что я уже на пределе?

И он потащил нас к машине.

Дома он отказался от еды и не захотел успокоить встревоженную миссис Шолто. Он отвечал ей грубо и раздраженно, попросил ради всех святых не забывать, что не она является страдающей стороной. Прихватив с собой бутылку джина, он скрылся в спальне.

Чармиан, которой наконец можно было не притворяться, безмолвно плакала.

— У меня адски болит голова, — жалобно стонала она, — адски.

В комнату вошла няня, женщина с быстрыми, живыми глазами; она с трудом скрывала распиравшее ее любопытство. Няня справилась, следует ли ей пойти с Лорой на прогулку и не будет ли у миссис Шолто каких-либо поручений.

Чармиан, подумав с минуту, сказала:

— Если вы не возражаете, я сама погуляю с Лорой. А вы тем временем сможете закончить ночные рубашки.

— Как вам угодно, мадам, — ответила нянька. — Девочка уже одета. Нижние юбки тоже, если успею?

— Да, пожалуйста. Это было бы очень кстати.

— Неужели ты действительно собираешься гулять в такую жару? — спросил я у Чармиан.

— Да. Мне нужно уйти отсюда. Я должна побыть с Лорой. — Она проглотила таблетку аспирина, наспех попудрилась и оставила меня с миссис Шолто.

Старая леди казалась спокойной. Она попросила меня не уходить, если я никуда не спешу.

— Клод, сколько осталось до суда?

— Адвокат Эвана думает, что слушание назначат через месяц-полтора.

— Как, по-вашему, он выдержит? — На ресницах ее дрожали, но не падали слезинки, похожие на аккуратные капельки росы.

— Надо сделать все; чтобы помочь ему, — ответил я.

— Да, — решительно произнесла она, вскинув вверх квадратный подбородок, — да, мы должны помочь ему. Чармиан будет ему опорой. О Клод, как трудно иметь детей!

Я не знал, что ей сказать.

— Это такая ответственность. Где-то я ошиблась как мать, где-то недоглядела!

— Не вините себя напрасно.

— Его отец был такой эгоист, всегда занят только собой, — сказала она тихо, растерянно вглядываясь в прошлое, словно в разостланную перед нею некую огромную географическую карту. — Он не баловал Эвана. Люди, занятые собой, не балуют своих детей. Для этого нужно их любить. — Ее маленький рот горестно сжался. — Артур не находил времени для сына, разве только чтобы отругать его за то, что он ему мешает. Поэтому я старалась восполнить мальчику все, что могла. Я испортила его, понимаете? Я где-то ошиблась и потеряла чувство меры.

— Едва ли только этим можно все объяснить, — заметил я, не зная, что сказать. — Есть и другие причины.

— Это я должна понести наказание, — продолжала она. — Я должна вместе с ним сесть в тюрьму, если это ему грозит. Как могу я смириться с тем, что моего сына судят чужие люди? Наказывать следует родителей, а не детей. Нет, я не смогу примириться с тем, что его накажут другие.

И тем не менее миссис Шолто встретила катастрофу спокойно, почти бесстрастно, потому что в душе уже примирилась с нею.

В передней раздался звонок. Дверь открыла новая служанка. Она доложила, что некая миссис Лаванда желала бы видеть миссис Шолто.

Я взглянул на мать Эвана, она была напугана и растеряна.

— Ей, очевидно, нужны не вы, а Чармиан, я уверен.

— Скажите ей, что миссис Шолто нет дома. Скажите, что мы не можем ее принять, — заволновалась старая леди.

— Разрешите мне поговорить с ней, — предложил я. — Нельзя так просто отказать ей. Люси, эта дама молодая?

— Нет, в летах.

— Должно быть, это мать Лаванды, — сказал я миссис Шолто. — Думаю, следует принять ее.

— Какое она имеет право?..

— И тем не менее надо поговорить с ней. Проведите ее в кабинет, Люси. Я сейчас приду.

Я увидел женщину лет шестидесяти, грузную, с неподвижным землистого цвета лицом. Она стояла у письменного стола, сложив руки на ярко-зеленой сумке из пластика, которую положила на стол.

— Миссис Лаванда?

— Да, я мать Джорджа, — ответила она, произнеся эти слова, почти не шевельнув плотно сжатыми губами. — Вы будете майор Шолто?

— Нет, моя фамилия Пикеринг. Я брат миссис Шолто.

— Мне нужно с ней повидаться.

— Ее нет дома. Могу я быть вам полезен?

— Надеюсь, в этом доме найдется человек, который толком объяснит мне, что к чему.

Ее раздраженный голос, казалось, заполнил собою всю комнату. За напускной агрессивностью скрывались смятение и страх. Я предложил ей сесть.

— Нет, спасибо. Я пришла сюда не чаи распивать! Мне нужна правда. Джордж совсем потерял голову. Что с ним будет? Он ничего мне не говорит.

— Не знаю.

— Ну, вы-то знаете. Ведь ему грозит тюрьма, да?

Что я мог ей ответить?

— Значит, тюрьма? Сколько ему осталось ждать?

— Может, месяц или больше.

— Так. А вы не соврали мне, что жены майора Шолто нет дома?

— Нет.

— Я слышала женский голос. Кто это?

— Его мать.

— Я хочу ее видеть.

— Она слишком расстроена.

— Ага, она расстроена! Расстроена, значит. А я, по-вашему, не расстроена? — Лицо ее сморщилось от боли и отчаяния.

— Я знаю, что вы тоже расстроены, — сказал я. — И искренне вам сочувствую.

— Это Шолто и Филд должны сесть в тюрьму! — воскликнула она. — Я убила бы их собственными руками. Слышите? Я убила бы их!

— Я и сам бы охотно это сделал.

Она вздрогнула от неожиданности и посмотрела на меня недоверчивым и испытующим взглядом. А затем тихо, с нескрываемым презрением сказала:

— Так я вам и поверила. — Прижав ладонь ко лбу, она с силой потерла его.

— Неужели же у них денег нет, чтобы купить себе свободу, у этих ваших Шолто и Филда? Я думала, деньги могут все.

— Нет, не все.

— Хоть в этом есть справедливость… Да, я бы собственными руками их убила. Мой Джордж, он уже оступился однажды и поплатился за это. Он хотел жить по-честному. Он хороший мастер, знает свое дело и неплохой мальчик. И вот подвернулись эти двое со своими планами и проектами, у них, дескать, есть для него хорошая работа, прибыльное дело, где нужна смекалка, как раз то, что ему нужно, чтобы начать все по-новому. Особенно этот, слащавый такой, Филд. Чуяло мое сердце, что здесь что-то неладно. Я знаю своего Джорджа. Но разве из него хоть слово вытянешь? Молчит, как каменный. Он мне сказал, что поначалу отказался впутываться в их дела, но они ему клялись и божились, что все у них по закону… а Джорджу нужны были деньги. Он хороший сын. Мне нужна диета, у меня язва, лечение требует много денег. Необходимы рыба, яйца и все такое… Доктора думают, что все это так просто на дереве растет… — промолвила она с горечью. — А Джордж хотел помочь мне, понимаете? Он, конечно, и о себе думал, что правда, то правда, он не ангел. Но они его впутали. Они все это придумали. Что теперь будет?