— Достаточно, Шей.

— Но…

— Я понял. В проспекте нет ни одного оригинального слова.

— Это заставляет задуматься, на что же в реальности похожа Коста-Хабичуэла, — заключил его брат.

Себастьян встал:

— Пойду спрошу. Извини.

— Но король еще не вернулся из Шотландии. — Шей, собрав книги, тоже поднялся.

— Принцесса Жозефина здесь. — Он оглянулся на следовавшего за ним по пятам Шарлеманя. — Я иду один.

Шей сердито посмотрел на него, но кивнул:

— Полагаю, я должен об этом помалкивать.

— Пока не услышишь от меня другого — да.

— Ты пропустишь заседание парламента, если пойдешь сейчас.

Себастьян выхватил у Стэнтона шляпу и направился к конюшне. Никакой кареты, он хотел проехаться верхом.

— К черту парламент, — отрезал он.


Глава 10


Увидев переполненную людьми гостиную, Жозефина сделала знак дворецкому полковника Бранбери.

— Гримм, пожалуйста, откажите остальным визитерам, — сказала она, — но так, чтобы они пришли завтра.

Дворецкий поклонился:

— Слушаюсь, ваше высочество.

Из толпы посетителей стремительно выдвинулся молодой мужчина.

— Ваше высочество, — сказал он, кланяясь так почтительно, что едва не задел белокурой макушкой голубой ковер. — Я лорд Осби. Благодарю, что согласились принять меня этим утром. Я один из ваших самых горячих поклонников. Я написал вам поэму, выражающую глубину моих чувств. — Он вытащил бумаги из внутреннего кармана темно-зеленого сюртука, надетого, очевидно, в честь зеленого креста на флаге Коста-Хабичуэлы.

— С удовольствием бы послушала, лорд Осби, — улыбнулась она и придержала его руку, не давая развернуть бумагу, — но я…

— Пожалуйста, ваше высочество, называйте меня Адам. Я так мечтаю услышать свое имя из ваших уст.

Да, мужчинам, похоже, это нравится. Она вспомнила о просьбе Мельбурна, и грудь сдавило от гнева, а не от жарких воспоминаний. Жозефина тихо усмехнулась и отстранила руку Осби. Увы, он крепко держал поэму.

— Вы льстите мне, лорд Осби. А теперь извините, мне нужно уделить внимание другим гостям.

Не дожидаясь ответа, она прошла вперед, в толпу обожателей и потенциальных прихлебателей.

— Ваш отец был бы в восторге, увидев такой интерес, — прошептала идущая следом Кончита.

— Лучше бы он сам всем этим занимался, — так же тихо ответила Жозефина. — Приветствовать их и быть очаровательной — это одно, но как от них потом избавиться?

— Возможно, вам следует попросить герцога, — предложила горничная и снова скользнула в тень, поскольку приблизилась леди Холлиуэлл с проспектом в руках.

Они печатали их, как могли, быстро. Это значительные расходы, но Жозефина считала, что стоит потратить несколько шиллингов, чтобы привлечь инвестиции в тысячи фунтов. Чем больший интерес они вызовут, тем лучше.

— Ах, вот вы где, ваше высочество, — опередил графиню герцог Хейрек и подал Жозефине руку.

— Похоже, у вас тут есть поклонницы, — заметила она, указав на группу женщин, с которыми он болтал.

— Они здесь, чтобы видеть вас. — Он взял ее под руку. — Как и я.

— Так много лести сегодня. У меня голова кругом идет. — Она растянула в улыбке ноющие мышцы щек. — Я немного устала.

— Полагаю, я справлюсь с нашими гостями, если вы хотите отдохнуть.

— «Нашими» гостями?

— Я имел в виду, что здесь, в Англии, я ваш распорядитель, — учтиво сказал Хейрек с очаровательной улыбкой, которая не оставляла никаких сомнений в его намерениях.

Жозефина снова оглядела переполненную гостиную. Ее отец целовал бы руки дамам и обменивался рукопожатиями с джентльменами, каждым словом и жестом увеличивая богатство и поддержку Коста-Хабичуэлы. Король, однако, не вернется в Лондон до завтрашнего дня. У Жозефины в ушах звенело от шума.

— Тогда, пожалуйста, займите гостей, — сказала она, высвободив руку. — Я на несколько минут поднимусь наверх, чтобы поправить прическу.

— О, я понимаю. — Его улыбка стала ярче. — Принцессы — деликатные создания.

Жозефина едва не спросила, не предпочитает ли он, чтобы она, оправдывая его комплимент, упала в обморок, но тогда пришлось бы остаться в этом сумасшедшем доме и продолжить разговор.

Жозефина выбралась из гостиной в холл, где посетителей было еще больше, и поднялась в личные покои.

— Ваше высочество, — торопилась сзади Кончита, догоняя ее. — Все в порядке?

— Мне просто нужно отдышаться. Следи за Хейреком. Не хочу, чтобы он объявил себя королем, пока я поправляю волосы.

Сверкнув улыбкой, Кончита присела в реверансе.

— Если я почувствую неприятность, я пну его. В такой толпе он не поймет, кто это сделал.

Жозефина распахнула дверь.

— Превосходная идея.

Войдя в комнату, она закрыла дверь и прижалась лбом к прохладным дубовым панелям. Она не подозревала, что быть милой и очаровательной так тяжело.

— Только не говорите, что истощили запас увлекательных историй, — протянул знакомый глубокий голос.

Жозефина застыла. Мельбурн! Она резко повернулась:

— Что вы здесь делаете?

Он прислонился бедром к ее письменному столу. Судя по хаосу, он рылся в бумагах.

— У меня есть вопрос, — непринужденно сказал он, не двигаясь.

— Выйдите из моей спальни. Если вам нужно поговорить со мной, отправляйтесь вниз, к остальным гостям.

Мельбурн выпрямился, казалось, заполняя собой пространство.

— Стать одним из орды подхалимов? — спросил он, когда она ринулась к прикроватному столику, в ящике которого хранила пистолет.

— Думаю, да, поскольку, похоже, вы не хотите оставить меня в покое.

Он остановился у двери.

— Значит, не хочу? — задумчиво сказал он сам себе и запер замок.

Жозефина услышала щелчок. Холодок пробежал у нее по спине. Как ее ни влекло к нему, она не дурочка. То, что он задумал, служит его целям, а не ее. Жозефина судорожно вздохнула.

— Что у вас за вопрос?

— Кто автор вашего проспекта?

Вопрос удивил ее.

— Вы это желаете знать? А я думала, что вы хотите занять ваш прежний пост.

— Кто это написал? — повторил Мельбурн.

— Ищете, кто поможет вам написать мемуары? Могу подарить вам название — «Очень неприятный человек, или Записки того, кого вы не желаете знать».

Он посмотрел на нее:

— Вы чего-то боитесь?

Только того, как она чувствует себя в его присутствии!

— Я, конечно, не боюсь вас, Себастьян, — сказала она, умышленно назвав его по имени. — Вы ведь разрешили мне называть вас так?

— Да. А вы позволили мне спустить с вас платье и раздеть вас до пояса.

Ее обдало жаром.

— Нет. — Она изо всех сил старалась сохранить здравый смысл. — Теперь на мне другое платье, и оно останется на своем месте, потому что вы назвали меня лгуньей.

Мельбурн шагнул к ней.

— Вы действительно лгунья. Кто написал этот, чертов, проспект?

Он знает! Каким-то образом он выяснил это. Жозефину охватила паника. Ее отец не должен был давать Себастьяну Гриффину больше информации, чем требовалось. Он слишком умен и слишком опасен.

— Не тратьте попусту время, пытаясь придумать что-нибудь правдоподобное, — пригрозил он, остановившись на расстоянии вытянутой руки. — Скажите мне правду.

Жозефина глубоко вздохнула и посмотрела ему в глаза.

— Правду? — сказала она, ее ум отчаянно работал. — Что ж, хорошо. Это написала я.

Его глаза вспыхнули.

— Вы очень хорошо осведомлены о стране, которую видели два дня.

— Я написала это даже до того, как ее увидела. — Жозефина нахмурилась. — Отец слал мне письмо за письмом, описывая Коста-Хабичуэлу. Он нуждался в деньгах, чтобы осуществить свою мечту, а чтобы получить деньги, нужны инвесторы. Чтобы заполучить их, требовалось представить что-то официальное, на бумаге. У нас не было времени для полного осмотра… оно уходило на борьбу с Испанией. Так что я изучила другие издания, к которым имела доступ, и… приблизила к ним описание, сделанное моим отцом.

— Поэтому обитатели Коста-Хабичуэлы напоминают уроженцев Вест-Индии?

— Вы проверили! — Она произнесла это со сдержанным восхищением. — Никого не интересует история аборигенов. Они там живут, и большинство из них кое-как говорят по-английски. Остальное… просто художественное оформление.

— А Сан-Сатурус?

— Он немного меньше, чем в описании, но симпатичный и действительно находится в прекрасной гавани, которую легко оборонять.

— И пассаты дуют не в том направлении?

Жозефина вспыхнула. Одно дело ложь, а другое — глупая ошибка. Это крайне неприятно.

— Я сообразила, когда книги были уже напечатаны.

Его взгляд опустился к ее рту, потом снова стремительно поднялся, будто Себастьян не мог совладать со своими эмоциями.

— Если не считать воровства чужих изысканий, вы поступили чрезвычайно… смело. Вы думали, что никто не заметит?

— В этом нет никакого вреда.

Подняв руку, она провела пальцами по его скуле. Теплая кожа, пробивающаяся щетина. Вопреки всем ее намерениям он зачаровывал ее.

Его мускулы дрогнули.

— Соблазн мог бы отвлечь меня, Жозефина, — сказал он спокойно, — но не заставит забыть то, что я знаю.

Однако возобновление их отношений даст ей время сообщить отцу, что Мельбурн знает о проспекте, и выяснить, намерен ли он сообщить об этом сэру Генри Спарксу.

— Взвешиваете варианты? — пробормотал он.

Черт побери, не может же он читать мысли!

— Если вы думаете, что я здесь, чтобы завоевать популярность или влияние, тогда что вы намерены делать?