Три, решил майор, но потом отказался от своего намерения.

Вес и Сюзанна заподозрят неладное, как только он появится с тремя новыми клячами и скажет, что сменял их на двух доходяг, которые тащили их фургон. И так как брат с сестрой горят желанием побыстрее и без неприятностей добраться до дома, они, пожалуй, отвергнут конокрадство как способ добывания транспортных средств.

С тяжелым вздохом изнемогающего под бременем нравственных ценностей человека он решил подождать, пока солдаты улягутся и уснут. Когда подошло время, майор ползком подобрался к изгороди. Ни одного часового. Такое впечатление, что уснувшие, зная, что война окончена, были слишком утомлены, чтобы выставить караульных. Райс предполагал, что люди, спящие вокруг костра, были ранеными, а лошади предназначались для санитарной повозки.

Майор выбрал пару коняг, которые выглядели посвежее других, и начал резать постромки. И бросил. Черт возьми! Нет седел. А без седла, черт бы побрал все на свете, Вес Карр не сможет даже удержаться на лошади.

Амбар. Райс лег на брюхо и пополз к амбару. Приблизившись, он услышал голоса, доносившиеся изнутри, и сообразил, что амбар служил убежищем для раненых. Майор осторожно развернулся и пополз обратно к изгороди. Там он все-таки перерезал веревку и освободил двух лошадей. Затем, крадучись. Райс двинулся к лесу, ведя за собой двух кляч. Отойдя на безопасное расстояние, он вскочил на одну из них и пустил шагом.

* * *

Впервые с тех пор, как она покинула Техас, Сюзанна потеряла надежду. Несмотря на многочисленные разочарования и мытарства, выпавшие на ее долю, долгое время ей удавалось сохранять оптимизм. Сюзанна твердо верила, что отыщет своего мужа, что Вес поправится и обретет прежнюю уверенность в себе, что они вернутся к родному очагу. Но сейчас она поняла, что их бегство из Ричмонда было глупостью. Даже хуже. Было настоящим безумием бежать из осажденного города в сломанном фургоне, запряженном двумя доходягами, которых ей удалось раздобыть, потому что они не были нужны никому.

Женщина прислонилась спиной к перевернутому фургону. Лодыжка ныла, но это было терпимо, Сюзанна не хотела, чтобы ее синяки и шишки были препятствием в передвижении. Если Райсу Реддингу покажется, что она и Вес задерживают его, то это будет равносильно тому, что он их бросит. А у Веса довольно своих проблем, не хватало ему еще беспокоиться о ней.

Боже милосердный! Сюзанна гнала от себя мысль, что майор может их покинуть.

Тьма поглотила его как свое собственное порождение. Он растворился в темноте, как создание ночи. Это было как бы напоминанием о том, кем он был. Или не был.

Женщину охватило чувство одиночества, покинутости. Сюзанна затрепетала при воспоминании об удивительной нежности его рук, испытанной ею, когда он ощупывал ее тело, о сострадании, звучащем в его голосе, о беспокойстве о ней. Сюзанна уже давно не задумывалась над тем, нравится ей или не нравится, когда ее опекают, жалеют. У нее не было выбора.

Шло время. Райс не возвращался. Полковник Весли Карр начал проявлять беспокойство.

— Я не доверяю ему, — со знакомым недовольством проворчал Вес. — А что, если он не вернется?

Несамостоятельность брата покоробила Сюзанну.

— Нам не остается ничего другого, кроме как поверить ему, — ответила Сюзанна, не в силах ссориться с братом.

Женщина начала было пододвигаться к Весу, но вскрикнула от боли. В ответ она услышала беспомощную брань брата.

— Ты ударилась. Тебе больно?

— Из меня просто чуть не вышибло дух, а так все в порядке. — Сюзанна утаила от брата, что еще раньше ушиблась головой. Он подполз к сестре, взял ее за руку.

— Ты уверена? Я могу попытаться…

— Он вернется, Вес. Я уверена, что он вернется.

— Все равно, мне это не нравится, — упрямо возразил Вес. — Объясни мне, ради Бога, почему мы не могли подождать в Ричмонде?

— Город горел. А что, если бы мы оказались там, как в подожженной ловушке?

— Янки не допустили бы этого.

Сюзанне захотелось посмотреть брату в глаза, но было довольно и того, что он держал ее за руку. Она чувствовала беспокойство Веса. Раньше, до войны, обо всех членах семьи заботился он. Он был сильным. Ответственным. А на протяжении многих прошедших недель он был просто беспомощным калекой.

— Вес, мне необходимо вернуться домой, — прошептала Сюзанна.

— Боже мой, Сью, я бы очень хотел тебе помочь.

— Ты и так помогаешь тем, что ты рядом.

Сюзанна услышала вздох недоверия, но она сказала правду. За последние годы в ее жизни было очень много потерь, и то, что Вес выжил, было чудом. Она приняла бы его, чтобы с ним ни случилось, и то же сделает Эрин. В этом Сюзанна была уверена.

— А задумывалась ли ты над тем, почему твой майор так поторопился покинуть Либби? — вопрос был неожиданным и, казалось, не имел отношения к предыдущему разговору

Сюзанна молчала. Ей бы тоже хотелось знать, почему.

— Я думаю… я уверена… мы можем доверять ему, — нерешительно проговорила женщина.

— Весь вопрос в том, насколько.

— У нас нет ничего из того, что нужно в пути.

— У нас нет денег?

— Очень мало.

Вес снова тяжело вздохнул. Им предстояло преодолеть еще тысячу миль или немного больше.

— У тебя ветер в голове, Сью.

— Наступит время, когда ты перестанешь так думать.

— Наверное, когда у меня будут две ноги.

Сюзанна сжала руку брата.

— Вес, я благодарна тебе и Богу, что ты, жив. Я знаю, что Эрин почувствует то же самое.

— Может быть. На первых порах.

— Она ждала тебя пять лет.

Короткий горький смешок.

— Она скоро поймет, что потратила это время впустую.

— Вес…

— Сейчас я не могу даже отправиться за подмогой. От меня будет еще меньше пользы, когда придет время чинить фургон, — сказал Вес. — Самостоятельно я не могу даже твердо держаться на ногах. И мы зависим от этого…

От моего ночного ястреба.

Брат и сестра погрузились каждый в свои невеселые думы, разговор иссяк. Они ждали. Он ждал. Она ждала…

Вес ползал по земле, стараясь отыскать второй костыль. Ему было ясно, что майор не вернется. И почему он должен был возвращаться?! Райс прекрасно знал, что продукты и деньги были на исходе. Лошади пропали.

С самого начала Вес не доверял майору. В нем было нечто грязное, безжалостное, нечто, что за годы службы в армии Вес научился определять в мужчинах и квалифицировал это как нравственную ущербность. Это можно было бы назвать отсутствием сострадания, бережного отношения к жизни вообще во всех ее проявлениях. Вес убедился в том, что майор становился обаятельным и переставал быть таковым так же просто, как открывал и закрывал глаза. Полковнику было больно смотреть, как сестра подпадает под очарование Райса и как она ведет себя с ним. Еще меньше ему нравился способ, которым они удрали из тюремного госпиталя. Совершенно ясно, что Реддингу есть что скрывать, и Весу не нравилось, что у такого бегства была, по всей вероятности, нечистая подоплека, и, во-вторых, то, что они с Сюзанной были замешаны в этом грязном деле. И в то же время Вес был не в силах что-либо изменить. Он понимал, что сестра торопится домой. Бог свидетель, в ее жизни было уже достаточно потерь, чтобы не потерять хотя бы ранчо Марка. А он, ее брат, не мог ее защитить! Черт возьми! Он сам едва держался на ногах. Если бы только он не был таким беспомощным! Мысленно он проклинал войну, эту ночь и в особенности Реддинга, кем бы он ни был на самом деле.

— Вес?

Очевидно, забывшись, он выругался вслух.

— Сью, мне кажется, что человек, которого ты наняла в помощь или для чего-то еще, исчез вместе с лошадьми.

Молчание Сюзанны свидетельствовало о том, что она, пожалуй, согласна с братом.

Он увидел, как она вновь попыталась подняться, вскрикнула и рухнула наземь.

— Сью?

— Минутку… У меня немного закружилась голова.

Вес опустил глаза на свою жалкую культю: еще пульсирующий обрубок был тщательно перебинтован и… оставлен чахнуть. Полковник перевел взгляд на единственный костыль. Ему еще не приходилось обходиться одним, но кому-то надо отправляться за подмогой, и он не мог позволить, чтобы это была Сюзанна.

Но как это сделать?

Похоже, весь характер достался ей. Черт! Почему он вспомнил эти слова Реддинга? Веса охватила ярость: Райс бросил их в беде. Злость была сильнее сомнений. Полковник схватил костыль и начал подтягивать свое тело. С третьей попытки Весу удалось выпрямиться. Сделав шаг, он споткнулся и упал, но поднял себя снова. На этот раз он действовал увереннее. Если бы он перестал ощущать покалывания, пощипывания, боль в правой несуществующей ноге! Эта боль дезориентировала его, позволяла думать, что нога на месте, и Вес автоматически шагал ею, теряя равновесие. Он сделал еще один робкий, неловкий шажок, как бы подпрыгнул, и… продвинулся вперед.

Ему предстояла прогулка длиною в вечность. Стиснув зубы, полковник сделал еще один «подпрыг», полушажок-полупрыжок. И еще один. Видит Бог, он двигался!

— Что, черт возьми! — Вес и Райс почти столкнулись друг с другом в тени деревьев, росших вдоль дороги.

— Мне показалось, я просил вас оставаться с миссис Фэллон, — раздраженный голос Райса доносился сверху. Майор сидел верхом на лошади. Вес облокотился на костыль. Он ненавидел себя за то, что почувствовал облегчение при виде майора.

— Я думал…

— Сделайте одолжение, не думайте больше. Это вредно для нас обоих, черт возьми!

Вес пришел в негодование.

— Эти лошади не похожи на наших.

— Они и не наши. Я их обменял. Двух уставших на двух отдохнувших. — Райс приблизился к Весу — Держитесь за мою ногу, а костыль дайте мне.

Вес пребывал в нерешительности.

— Вам предстоит небольшая конная прогулка, — грубо бросил Райс.

Вес не двинулся с места.

— Послушайте, — произнес майор, — я объясняю только один раз. Нам повезло — мы ехали по главной дороге, и нас никто не тронул, хотя мы производили впечатление ненормальных. Мне бы не хотелось сейчас попасть в лагерь джонни с офицером-янки. Побывав в плену, я не собираюсь больше рисковать. А теперь, черт возьми, забирайтесь сюда, — Райс протянул руку. Вес молча подал майору костыль, наблюдая, как тот переложил его в правую руку, затем протянул полковнику левую. — Держитесь, — скомандовал Райс, что Вес и сделал, удивляясь, как Райсу удалось так быстро вернуть прежнюю силу.