Я иду вперед, позволяя ей следовать за собой, ненавидя то, как на меня действует ее голос. Ее запах доносится до меня, и пока я веду ее в хозяйскую спальню и закрываю дверь, мои инстинкты предают меня, и я горячей рукой обнимаю её за шею и наклоняюсь, чтобы сделать глубокий вход, вбирая ее запах в свои легкие.

Она сжимает в кулаках мою футболку и прижимается ко мне лицом.

— Не отпускай меня, пожалуйста, — умоляет она.

Новая волна гнева заставляет меня высвободиться, я ненавижу себя за эту минутную слабость.

— Если ты так сильно меня хочешь, почему же тогда ушла? — требовательно спрашиваю я. Она садится на скамейку у подножья кровати, а я так явно страдаю от боли, что скрещиваю руки, закрываясь. — Я сказал что-то, пока был в маниакальном состоянии?

Она смотрит на меня, и ее голос срывается от эмоций.

— Ты хотел отвезти меня в Париж.

— Это плохо?

— И заняться со мной любовью в лифте.

— Разве?

— И взять меня в моих розовых брюках, — признается она, и ее лицо и горло заливается румянцем.

Я жду, когда она расскажет мне остальное, и когда она этого не делает, я напоминаю ей. Потому что это то, что я проигрывал в своей голове весь прошедший месяц, каждую деталь случившегося.

— Ты забыла ту часть, когда мы включали друг другу песню, — бормочу я, не в силах продолжать смотреть на нее, когда каждая моя клетка требует прикоснуться к ней.


Я беру ее за руку и слышу, как она тихо ловит ртом воздух, пока я подношу ее пальцы к своим губам. Мой пульс ускоряется, когда я разворачиваю ее руку, открывая гладкую кожу ее ладони, и провожу по ней языком.

— Та фотография очень сильно разозлила меня, Брук, — говорю я в ее кожу, проводя по ней языком, дразня ее. — Когда ты принадлежишь кому-то... ты не целуешь никого другого. Ты не целуешь его врага. Ты не врешь ему. Не предаешь его.

Я добавляю к прикосновениям зубы, и это отражается на ней, ее голос дрожит сквозь губы.

— Мне жаль. Я хотела защитить тебя, как ты защищаешь меня. Я никогда больше не стану действовать за твоей спиной, Реми. Я ушла не потому, что ты биполярный, я просто не хотела, чтобы ты становился маниакальным или депрессивным из-за меня.

Я киваю, соглашаясь, в замешательстве блуждая взглядом по всей ней.

— Значит, я что-то неправильно понял. Потому что я все еще не возьму в толк, какого хрена ты бросила меня, когда я так чертовски сильно в тебе нуждался!

Ее глаза блестят.

— Реми, мне жаль! — плачет она.

Рыча от боли, я достаю письмо из кармана джинсов, висящих на стуле. Я читал его до тех пор, пока глаза не слипались. Я держал его ночью, зажав в кулаке, когда был в маниакальном состоянии и когда был в депрессии, и продолжал говорить себе, что я что-то значил для нее.

— Ты действительно имела в виду то, что написала мне? — требую я ответа.

— Что именно?

Я расправляю письмо и указываю на слова, за которые цеплялся, словно умалишенный, слова, которые никто прежде мне не говорил. Слова, которые я хочу услышать от нее, почувствовать их:  «Я люблю тебя, Реми.» 

Я так сильно хочу их услышать, что это приводит меня в ярость, заставляет снова смять бумагу, и смотреть на нее, сгорая от желания, гнева и отчаяния. Имела ли она это в виду? Она смотрит на меня и неожиданно начинает кивать, и мое тело сжимается от желания услышать эти слова вслух. Мои чувства кричат. Мое сердце болит.

— Скажи это, — шепчу я.

— Зачем?

— Мне необходимо услышать это.

— Почему тебе нужно услышать это?

— Ты поэтому ушла после боя?

Ее глаза полны слез, я причина этих слез, но я не могу перестать наседать, я должен знать, я испытываю чертовски невыносимую боль.

— Поэтому, Брук? Почему ты ушла? Или потому, что ты была готова расстаться со мной? Я думал, ты храбрее, маленькая петарда, правда, думал.

Я наблюдаю за ее ней, за каждым ее движением, и неожиданно чувствую прикосновение ее маленьких пальчиков к своему шраму над бровью, посылающее жар и чувства прямо внутрь меня.

Она выпаливает:

— Я люблю тебя. Я люблю тебя.

Я судорожно вздыхаю, когда она с болью произносит:

— Больше, чем я когда-либо думала, что можно любить другого человека. Я ушла, потому что ты разбивал мое сердце, снова и снова той ночью, вместе с твоими костями. Я ушла потому, что больше не могла этого выносить!

Я закрываю глаза. От слов «Я люблю тебя» я хрипло дышу и дрожу, измученный.

Она опускает руку, и ее голос полон страдания и боли.

— Я не хочу, чтобы ты еще когда-нибудь добровольно позволял кому-то вредить себе. Никогда. Даже ради меня, Реми. Никогда. Ты значишь. Слишком. Много! Ты меня слышишь?

Я быстро прижимаю к её лицу раскрытые ладони, и чувствую дрожь в ее теле, когда она впитывает мое прикосновение. Я смотрю в ее глаза и не испытываю стыда. Я горд. Я говорю ей, тихо, прежде чем сказать, что она значит для меня.

— Я бы сделал это тысячу раз для тебя.

Я вдыхаю ее запах, и мне хочется рычать, когда слышу, как она вдыхает меня.

— Тысячу. Миллион. И меня не волнует, унизили ли меня. Меня ничего не волнует. Я знал только то, что ты была готова целовать краски того ублюдка ради своей сестры, и я должен был вернуть ее тебе.

— Ох, Реми, ты не должен был ничего делать.

— Должен. И я сделал. И я буду делать это снова. Я сожалею только о том, что только Пит мог знать. Он остался в номере отеля с ней и с одним из ублюдков Бенни, потом помог перевезти ее, когда я проиграл бой. Я просто не мог позволить тебе остановить меня, Брук.

— Но ты даже не смотрел на меня... — она зажмуривает свои красивые глаза. — Это причиняло такую же боль, как и все остальное случившееся.

— Если бы я посмотрел на тебя, я бы не смог пройти через это.

Она закрывает лицо, я вижу, как она страдает. Я чувствую это внутри себя.

Я отпускаю ее, и стон вырывается из моей груди.

Я встаю и хожу по комнате, закипая от отчаяния и беспомощности.

— Я знал, что это случится.

Я хмурюсь, беспомощность съедает меня живьем.

— Вот почему я не хотел прикасаться к тебе. Я знал, что сойду с ума, если прикоснусь к тебе, и сейчас меня разрывает сама мысль о том, чтобы просить тебя быть со мной, когда я знаю, что сделаю что-то, что снова причинит тебе чертовскую боль!

— Да! Да, наверное, ты так и сделаешь, идиот! И для меня это будет прыжком с парашютом, и я собираюсь крепко держаться и просто прыгнуть вместе с тобой, потому что вот так ты действуешь на меня. Я без ума от тебя. Теперь моя жизнь без тебя — дерьмо. Я здесь не из-за работы. Хоть я и люблю ее, но мне нужен ты. К тебе я пришла в ту первую ночь. Это всегда было связано с тобой. Я хочу быть с тобой, но я не буду, если это не взаимно. Я хочу, чтобы ты тоже меня любил, Реми. Ты никогда не говорил мне, что ты ко мне чувствуешь!

Я вопросительно смотрю на нее, сначала удивленно, затем чертовски серьезно.

— Брук, ты правда, не знаешь?

Она смотрит на меня, и я становлюсь перед ней на колени, прижимая руки к её лицу.

— Боже, когда я впервые увидел тебя в ту ночь в Сиэтле, меня как будто прошибло разрядом. Я тащился просто от того, как ты улыбалась мне, Брук. То, как ты смотрела на меня с выражением боли и страха, сводило меня с ума. Ты отвернулась, чтобы уйти, и на тебе были те действительно хорошенькие брюки. Когда ты уходила, твоя попа была в них такая округлая и задорная. И мне просто захотелось закончить тот чертов бой, чтобы пойти за тобой. На том бое, я клянусь, что дрался только для того, чтобы ты смотрела на меня. Чтобы ты видела меня. Видела, что я сильный и могу драться за тебя, защищать тебя. Я мечтал поцеловать тебя, заняться с тобой любовью. Я планировал это в своей голове даже когда спрыгнул с ринга и последовал за тобой. Когда твоя подруга дала мне твой номер, я пришел в отель, чтобы обнаружить полную комнату девочек, которых Пит всегда для меня находит, и я не мог смотреть ни на одну из них. Я хотел смотреть в твои глаза и делать так, чтобы ты мне улыбалась.

Я говорю ей о том, как гуглил ее имя. Как в тот же миг сказал Питу отправить ей те билеты. Как увидел те видео на YouTube. Как решил нанять ее.

Она выглядит изумленной, ее лицо бледнеет, глаза становятся еще шире.

— Я старался не давить на тебя. Я хотел узнать тебя, и чтобы ты узнала меня, и с каждым днем я хотел тебя все больше, Брук. Так сильно. Я не мог прикасаться к тебе, рискуя все испортить, пока ты не узнала обо мне. Я хотел значить для тебя что-то. Я хотел увидеть, сможешь ли ты меня понять... каждая ночь была для меня пыткой, когда думал о тебе в твоей комнате в то время, как я был в своей.

— В ночь, когда мы пошли в клуб, и ты танцевала со мной, я просто не мог себя остановить. Я был так заведен. А когда ты вырубила двух парней из-за меня, я сошел с ума от необходимости защитить. Я хотел уложить тебя в постель, вернуться и нанести им серьезный вред, всем четверым. Но ты осталась со мной, и я забыл о драке, я хотел только пройтись ртом по тебе. Я пытался контролировать себя, но в самолете ты убила меня теми песнями о занятии со мной любовью. Я просто должен был взять тебя. Мысль об этом делала меня таким чертовски счастливым, я был почти опьянен от этого, и к концу того боя я находился в маниакальном состоянии. Я был без ума от тебя еще до того, как ты оказалась в моей постели. А потом ты проснулась со мной, и я видел, что ты ко мне прижималась, Брук. Мягкая и сладкая. В следующий раз я лежал в постели один, и мне хотелось вскрыть себе чертовы вены от желания, чтобы ты была рядом со мной, так что я вернулся за тобой. Это все, о чем я мог думать в течение дня, тех дней. Мысли о тебе в моей постели, о поцелуях. Я продолжал просматривать свой плейлист, просто пытаясь найти ту единственную песню, которая смогла бы сказать тебе, как ты заставляешь меня себя чувствовать. Внутри. Я не силен в таких разговорах, но я хотел, чтобы ты знала, что для меня ты особенная, ты не похожа ни на одну другую женщину в моей жизни.