– Мне нужно ехать, причем срочно, – почесав свой висок, сказал он с каким-то волнением в голосе.

– Но что за срочность и куда ты едешь? – Спросила я, поглядывая то на Макса, то на письмо, которое он продолжал держать в руках.

– Элис, поверь, это очень важно. Меня не будет определённое время, и за Никсом некому будет присмотреть. Если тебя не затруднит, возьми его на время. Я обязательно вернусь, как только смогу, родная.

Макс говорил таким взволнованным голосом, что мне хотелось быстрее уверить его в том, что Никс до приезда хозяина, будет в надежных руках.

– Я возьму щенка. Не оставлять же его без присмотра? Только зачем тебе прислали это письмо, если существует электронная почта? – Несмотря на то, что я понимала по выражению лица Макса, что ему сейчас не до моих вопросов, я все же спросила его.

– Элис, милая моя, не время объяснять. Я решил не пользоваться мобильным телефоном и побыть наедине с природой. Только когда дела неотложные, то и бумажные письма человека достанут. Телефоном же я пользовался только с тобой.

Только тогда я поняла, почему с нашей первой встречи, Макс не писал и не звонил мне. Он начал пользоваться телефоном лишь только ради меня. Меня его слова так растрогали, что я его обняла и долго не отпускала от себя.

Он обнял меня так нежно, что мне казалось, что время остановилось. Мне было так хорошо в его объятиях, что не хотелось, чтобы он меня отпускал. Только через полминуты он высвободил меня, и сразу стало холодно без тепла его тела.

Макс быстро закинул вещи в машину и сидя уже в машине, посмотрел на меня.

– Элис, я обязательно вернусь. Не чувствуй себя покинутой, – он притянул меня к себе сидя за рулем и поцеловал.

Я стояла, и слезы сами по себе текли по моим щекам. Мне было очень неспокойно и казалось, что я его больше не увижу.

– Макс, ты точно вернешься? – Спросила я, вытирая слезы, – мне казалось, что если он уедет, то я его больше никогда не увижу. Сердце сжимало так, что задыхалась от своих неприятных мыслей.

– Конечно, милая. Здесь у меня остаешься ты – самое дорогое. Я не могу не вернуться за тобой, – он снова обнял меня, – ведь я тут оставляю девушку, которую люблю больше своей жизни.

Я снова прижалась к нему.

– Элис, милая, только не плачь, прошу. Мне больно видеть твои слезы. Я же скоро вернусь. Зачем эти горькие слезы, которые и мне причиняют боль, видя их на любимых щечках.

– Может мне поехать с тобой? – Предложила я.

– Элис, у меня очень важная встреча, связанная с моей работой и лучше, если я поеду один, – запротестовал Макс.

Он завел машину и, развернув её, направился в сторону трассы, которая вела в город.

Я продолжала стоять и не верила тому, что произошло. Макс, неожиданно получив письмо, сел в машину и уехал, толком не попрощавшись со мной. Мой нос до сих пор улавливал запах любимого мне человека, который за короткий срок стал так мне так дорог, что я разучилась дышать без него. Мне с необъяснимой силой снова захотелось его увидеть, только его не было уже поблизости. Сердце так сжималось, что я забывала вздыхать, чтобы легкие наполнялись необходимым воздухом. Мне казалось, что Макс забрал вместе с собой мое сердце, и поэтому мне так стало так тяжело дышать. Он с каждой секундой все больше и больше отдалялся от меня, в то время как моя любовь к нему только и росла. Мне показалось, что жизнь лишилась всякой радости. Лесная красота больше не завораживала меня и домик, стоящий посередине высоких елок, выглядел грустным и покинутым.

Если бы я тогда знала, сколько мне придется промучиться, скучая по своему любимому, то мое сознание бы этого не вынесло. Только как говорят, – «Человек силен перед всем и все может пережить». Как не странно, но у меня у восемнадцатилетней девушки, тоже нашлись такие силы, которые заставляли жить дальше, хоть это существование без любимого я не могла назвать жизнью.

Я не помню, сколько еще стояла и смотрела на дорогу, по которой уехал Макс, но ноги начали ныть. Когда я очнулась от своих мыслей, я увидела, как Никс бегал по извилистой дороге и разнюхивал землю, которая местами была покрыта обросшей травой.

– Уехал твой хозяин, Никс, – произнесла я еле слышным голосом и снова слезы потекли по щекам.

Только Никс расслышал мой голос, как подбежал ко мне, и грустными и круглыми глазами, посмотрел на меня.

Я села на старое поваленное дерево, где час назад сидела с Максом в обнимку и слезы снова потекли по щекам. Я уверяла себя, что он непременно вернется и снова прижмет меня к себе своими сильными руками. Только, к сожалению машины Макса больше не было видно, и он не появился. Вместо Макса вокруг меня кружился бездушный ветер, который крутил кругами желтые опавшие листья. Я сидела и думала обо всех изменениях, которые произошли со мной. За такое короткое время я стала другим человеком – человеком влюблённым. Только его внезапное исчезновение не давало мне покоя и от одной мысли, что я его могу больше никогда не увидеть, становилось так тяжело, что хотелось кричать от боли в душе.

Лес словно в одночасье изменился. Мне стало больно от своих мыслей. Я дотронулась рукой до того места, где сидел Макс и провела по бревну рукой. К сожалению, бревно, на котором мы сидели вместе с ним не сохранил тепло его тела. Мне казалось, что все, что со мной случилось, было сном, ведь не бывает такой чистой и красивой любви. Только я была уверена, что это не сон и уверяла себя, что Макс снова вернется обратно и будем по-прежнему счастливы.

– Никс, а он еще вернется? Как ты думаешь? Он же должен вернуться? Он же не оставит нас тут с тобой, забыв про нас, как про малознакомых и временных людей? Спрашивала я у щенка, который высунув язык, смотрел мне прямо в глаза и сидел на задних лапах передо мной.

Темнело, а нам с Никсом нужно было возвращаться в посёлок. Я закрыла двери лесного домика и направилась в сторону села с тяжелым сердцем.


Я ждала появления Макса каждый день, но его не было. Не только я скучала по нему, но и щенок. Он грустно лежал и часто не дотрагивался до еды. Мне все равно удавалось покормить его, несмотря на его подавленное настроение и плохой аппетит. Он потихоньку начал привыкать к новому дому, где мои родители баловали его словно ребенка.

Мэри, заходила каждый день и спрашивала меня, не появился ли Макс, на что я кивала головой и говорила, что он даже не пишет и его телефон вне зоны действия.

– Элис, может, он женат и скрыл это от тебя? – Стараясь поддержать меня, Мэри подливала еще больше масло в огонь, чем поддерживала.

– Не знаю, Мэри. Только мне от этого не легче, если он окажется женатым, – недовольно отвечала я подруге.

– Знаешь, не мучайся ты так из-за него. Никто не достоин того, чтобы так страдать, как ты по тому человеку, который даже не вспоминает о тебе и ни разу не написал за столько недель, что вы в разлуке.

Мэри продолжала свои неприятные слова, и я ей отчасти была благодарна за это, потому что она говорила правду в глаза и не давала мне больше уходить в себя из-за разлуки с Максом.

Мэри понимала, что я очень скучаю по Максу. Поэтому она старалась не оставлять меня одну с моей печалью – разлукой с Максом. Подруга детства очень спасала меня своим веселым нравом и бесконечными шутками, которые она выдумывала без особых усилий.


6 глава

Наступило время, когда я уже должна была собираться на учебу. Я не ехала одна, а с Мэри, но все равно как-то в душе было неспокойно. Когда человек меняет образ жизни ему всегда тяжело. Место, где я прожила восемнадцать лет, я должна была променять на мегаполис. Эти кардинальные изменения требовали от меня особых переживаний. Только одна мысль, что Макс где-то в городе, окрыляла меня с необъяснимой силой.

Прежде чем уехать в столицу, я решила сходить в лесной домик. За мной последовал Никс, который за месяц вырос и теперь мог сам одолевать препятствия на тропинке. Дойдя до леса, я встала перед домиком и грустно смотрела на место, где я была счастлива три недели назад. Даже за эти три недели все изменилось: листья деревьев пожелтели, и земля покрывалась ими так красиво, что дух захватывал, а старые деревья стояли грустно, тянувшиеся ветками к небу, словно хотели взмолиться Богу, прося у него тепла для себя. Только ели не потеряли свой облик, словно им не было дела до холодной осени. Никс валялся в опавших листьях и гонялся за мышами, которых он замечал в осеннем листопаде. Кругом была тишина, и нарушал её только крик совы. Этот крик наводил на меня такую тоску и одиночество, что я тут же решила зайти внутрь домика.

Три ступеньки, которые вели внутрь дома, привлекли мое внимание. Они были завалены листьями, и я присев на них, начала перебирать желтые листья, словно снова время повернулось вспять. Мне казалось, что сейчас из дома выйдет Макс и вынесет мне кружку горячего чая, сядет рядом на ступени и обнимет меня. Я снова буду ощущать запах тела самого любимого человека во вселенной, и он будет целовать меня до тех пор, пока от его прикосновений не закружится моя голова. Прикрыв глаза на минуту, я представила, как Макс снова рядом и обнимает меня своим сильными руками. Мне на миг стало легче, но открыв глаза, пустота и одиночество, которые окружали меня в эту минуту, холодом пробежали по моему телу. Не было рядом Макса, и только ветер, который от нечего делать гонял листья кругом меня, начал перебирать пряди моих распущенных волос. Это не были прикосновения Макса, это был вечно неугомонный ветер, который, наверное, никогда никого не любивший, не знал, каково это, когда нет любимого рядом, а ты продолжаешь каждой частицей своего тела и разума скучать по нему. Нет, шальному ветру никогда не понять простое человеческое сердце. Он слишком холоден, чтобы знать, что такое настоящая любовь. Любовь, которая заставляет радоваться жизни, а иногда страдать так, что сердце разбивается на тысячи частей.

Если и до сих пор без Макса мне было очень грустно, то теперь, сидя на ступенях домика в лесу, мне стало еще хуже. Грусть, которая преследовала меня с того времени, как уехал Макс, мучила мое сердце, как только она могла. Мне хотелось прогнать эту грусть, но не знала, как это сделать. На дверях лесного домика за несколько недель, паук успел сплести огромную паутину. Я её убрала метлой, которую нашла на балконе. Открыв дверь, я вошла внутрь дома. Все кругом было так, как я и оставила его. Вещи Макс забрал, но его плащ висел на вешалке. Я подошла к нему, и мне показалось, будто Макс рядом, и он никуда не уходил. У меня навернулись слезы, которых я думала, уже не может быть, так как я их уже проплакала. Я проплакала все свои слезы за время разлуки с любимым. Мой взор привлек диван, на котором мы каждую ночь сидели с ним и вели душевные беседы.