– Предоставляю вам полную свободу действий, мсье Гийо! И помните, что в этом доме вам всегда рады. Ваше присутствие согревает мне сердце!

– Благодарю вас, мадам! Я не стану докучать вам юридическими деталями, это может подождать. Я только подумал, что, если дела будут улажены как можно скорее, это избавит вас от некоторой доли беспокойства… Если вам потребуется дружеская поддержка, я всегда рядом, чтобы вас выслушать…

Что ж, если Жак и стал сдержаннее в проявлении своих чувств, то сами чувства остались неизменны. По мнению Изабель, ему следовало бы жениться на красивой девушке, которая подарит ему детей и с которой он будет абсолютно счастлив. Временами она спрашивала себя, не стало ли для Жака увлечение женой патрона чем-то вроде навязчивой идеи?

Не видя причины, чтобы продолжать разговор, и желая как можно скорее увидеть сына, Изабель встала. Жак Гийо тоже вскочил, но столь поспешно, что расплескал чай на документы. «С Пьером такое никогда не случилось бы», – невольно подумала Изабель. Между тем Жак поспешил собрать подмоченные бумаги и разложил их на краю стола. В этот момент взгляд Изабель упал на рисунок пастелью, который Габриель нарисовал «для папы». Габриель изобразил свою кошку Арлекину спящей на ее любимом подоконнике в кухне.

Вспомнился дождливый день, когда она разрешила сыну порисовать своими пастельными карандашами. И с какой гордостью Пьер поставил картинку к себе на стол, повторяя, что сам Леонардо да Винчи не нарисовал бы лучше! Что ж, теперь Габриель не сможет сыграть отцу этюд, который он так упорно и долго разучивал… Слезы снова навернулись на глаза. Она извинилась перед Жаком Гийо, который как раз стирал со стола пролитый чай, и вышла.


Целый день Изабель принимала соболезнования. Последний посетитель отбыл час назад. Изабель закрыла дверь за Жаком Гийо, который настоял на том, чтобы составить ей компанию вплоть до позднего вечера, и наконец вздохнула с облегчением. Габриель был уже в постели и ждал, когда она придет поцеловать его на ночь. Она с трудом, как будто у нее на плечах было тяжелое бремя, поднялась на второй этаж.

Тело сына под одеялом вдруг показалось ей таким маленьким и хрупким… Сразу вспомнилось выражение лица мальчика, когда он вошел в гостиную и увидел Пьера, одетого в свой самый нарядный костюм.


– Мамочка, а почему папа лег спать в гостиной?

Изабель обмакнула еловую ветку в святую воду и, как велит обычай, обрызгала ею тело покойного.

В нескольких шагах от стола Мари и две посетительницы монотонно повторяли слова молитвы.

– Папа не спит, Габриель. Он дожидается ангелов.

– Ангелов? Но ведь они на небе!

– Да, ангелы живут на небе, и папа отправится туда вместе с ними.

Габриель еще раз окинул взглядом покрытый черной простыней стол, на котором, казалось, так неудобно было лежать, и нахмурился. Через минуту он дернул мать за руку.

– А он долго будет у ангелов?

Изабель закусила губу, проклиная судьбу, навязавшую ей столь тяжкое испытание. Потом, сделав глубокий вдох и призвав на помощь всю свою выдержку, ответила:.

– Он будет с ними вечно, мой хороший.

– Вечно? А это сколько времени?

– Вечно – это навсегда! Габриель, папа не вернется. Когда люди улетают на небо с ангелами, они не возвращаются назад, понимаешь?

– Как Ша’лотта?

– Да, как Шарлотта.

Сапфирово-синие глаза внимательно смотрели на мать, но пухлые губы ребенка и его подбородок начали дрожать. Потом мальчик кивнул и опустил голову, чтобы никто не видел его слез. Прошлым летом его кошечку Шарлотту раздавила проезжавшая мимо дома повозка. В тот день Изабель всерьез задумалась о том, не уготована ли всем Шарлоттам мира эта печальная участь? Драма развернулась на глазах у Габриеля, который выскочил из дома вслед за котенком. С тех пор он знал, что означает «отправиться на небо с ангелами». Шарлотта всегда спала с ним рядом, но ни в тот вечер, ни после она так и не вернулась…


Решив, что сын уснул, Изабель вошла в комнату и неслышным шагом приблизилась к кроватке. Габриель услышал ее и, повернувшись, посмотрел на мать. Он не плакал, но по красным глазенкам было видно, как сильно он опечален. Она присела на край постели, погладила его по щеке, убрала с лица ярко-рыжий завиток.

– Мама, а папа улетел на небо, потому что я себя плохо вел?

Вопрос озадачил Изабель.

– Нет, мой дорогой, конечно нет! Как такое могло прийти тебе в голову!

– Я думал… Вче’а я много шалил, а ведь боженька наказывает плохих детей! Если ангелы п’ишли за папой, это потому, что боженька поп’осил их меня наказать!

Глаза Габриеля наполнились слезами. До глубины души растроганная горем и наивностью сына, Изабель поспешила его обнять.

– Нет, любовь моя, это не так! Это не из-за тебя, верь мне! Всему виной несчастный случай, глупый несчастный случай! Боженька не наказывает детей, отнимая у них пап! Он не наказывает детей, потому что они еще мало пожили на свете и не научились различать добро и зло. Боженька наказывает только взрослых, потому что… потому что взрослые уже знают, что хорошо, а что – плохо!

Изабель сидела с сыном до тех пор, пока он не успокоился и не уснул. Потом она уединилась в кабинете Пьера и налила себе коньяку – ей хотелось забыться, потому что ночь не обещала ни спокойствия, ни отдыха.


Александер выждал несколько долгих минут, прежде чем выйти из тени. Наконец ушел и последний посетитель. Изабель несколько минут простояла с ним на пороге. Мужчина держал ее руки в своих руках, а перед уходом поцеловал ей пальчики. Увидев это, Александер чуть было не переменил свои планы. Этот человек – не просто знакомый, это было видно невооруженным глазом. «Неужели у Изабель есть любовник? Если так, это все меняет…»

Отбросив предостережения Мунро, Александер решил осуществить задуманное. Он бы никогда не простил себе, если бы не попробовал… Меньшее, на что он рассчитывал, – это добиться позволения видеться с сыном. В этом она не могла ему отказать. Он долго размышлял, как повести разговор, что предложить… Понятно, что ему нельзя слишком часто появляться у нее в доме, – Изабель надлежит соблюдать траур по умершему супругу. Оставаться же надолго в таком городе, как Монреаль, ему совершенно не хотелось. Значит, просто придется наведываться сюда чаще. Это решение напрашивалось само собой, но… Как быть с Тсорихиа? Потом ему в голову пришла мысль, сначала показавшаяся чистейшей воды абсурдом. Что, если предложить Изабель уехать с ним? Вот только куда? И он вспомнил о доме ван дер Меера. Теперь, когда его вдова умерла, об этом доме никто, кроме него, Александера, не знает, верно?

Он трижды постучал, надеясь, что Изабель еще не легла. Конечно, час был поздний, но в другое время он прийти бы и не решился. Нужно было дождаться, пока не уйдут соболезнующие и не уснет Габриель. Александер рассудил, что пока ему с мальчиком лучше не встречаться. Дверь приоткрылась, и на улицу выглянула молодая женщина.

– Мсье, что вам нужно?

– Мадемуазель, я хочу поговорить с мадам Ларю.

– Мне очень жаль, но уже поздно, и мадам не принимает! Пожалуйста, приходите завтра…

Служанка хотела было закрыть дверь, но Александер успел сунуть в щель ногу. Сердце молотом стучало у него в груди. Ему необходимо увидеться с Изабель!

– Мадемуазель, прошу, скажите вашей госпоже, что к ней пришел Александер Макдональд! Если она не захочет меня видеть, клянусь, я уйду!

Из коридора послышался скрип половиц. Служанка обернулась, отпустила дверь, и она приоткрылась шире. В луче света стояла Изабель и смотрела на своего позднего гостя.

– Луизетта, я приму этого господина! Это давний друг. Ты убрала в кухне?

– Да, мадам.

– Вот и славно! Иди спать! Завтра у нас тоже будет долгий и трудный день.

– Конечно, мадам!

Служанка сделала маленький книксен, повернулась так, что взметнулись юбки, и исчезла.

Александер стоял не шевелясь и смотрел на Изабель. В своем черном платье она выглядела такой бледной, что он невольно спросил себя, а видела ли она солнечный свет с той их встречи на берегу реки?

– Проходи в дом! – сухо произнесла она и указала рукой на дверь кабинета.

В комнате стоял полумрак, и вместо обстановки виднелись лишь смутные очертания отдельных предметов. Обойдя стол, Изабель подошла к окну, через которое в комнату проникал лунный свет. Александеру почудилось, что еще мгновение – и ее силуэт растворится в этом облаке света… Она оглянулась, вздернула подбородок и, казалось, уже готова была заговорить… Онемев от волнения, он ждал. Было очевидно, что молодая женщина волнуется не меньше, чем он сам. Резким движением Изабель задернула шторы.

– Здравствуй, Алекс.

Зашуршало платье, и он уловил проплывающий мимо него аромат духов. Щелчок – и в темноте вспыхнул огонек. Изабель зажгла свечу на каминной полке и, по-прежнему стоя к нему спиной, положила огниво на место. Ткань платья глянцевито блеснула в разлившемся по комнате мягком свете. Наконец Изабель обернулась, посмотрела на Александера и тут же опустила глаза, как делала это всякий раз, когда смущалась.

В горле у него пересохло, и он, охваченный сомнениями, подумал о том, стоило ли сюда приходить. Может, Мунро прав и они с Изабель действительно принадлежат разным мирам, между которыми лежит пропасть? Разве это не наивно – думать, что она примет его предложение? Согласится променять свой уютный дом… На что? Он и сам не знал. На покосившуюся от времени хижину? Изабель, которая привыкла есть на серебре и одеваться в шелка! Нет, он не может просить ее отказаться от привычного комфорта. Не может подвергнуть сына всем опасностям жизни в лесу! Особенно теперь, когда он знает, что она любила своего Пьера… Слишком много лет их разделяет, слишком много потерянных воспоминаний, слишком много печалей…