Александер почувствовал, как по спине пробежал мороз.

– Кто тебе сказал?

– Страна велика, но те, кто сражается за правое дело, рано или поздно находят друг друга!

«Джон! Он видел Джона! Значит, брат и вправду работает на торговца, который хочет завладеть золотом!» Внезапно Александер задался вопросом, а не знает ли его брат-близнец, что он, Александер, ушел в поход с Голландцем?

Вемикванит встал и отряхнул митассы. Взгляд его остановился на ван дер Меере, который сидел в своей палатке и при свете лампы читал какие-то бумаги. Наклонившись к Александеру, он проговорил:

– Может, к утру ты и передумаешь, дружище! Желаю тебе доброй ночи!

И он удалился, оставив Александера удивляться его осведомленности.

* * *

Всю ночь Александеру снились старые кошмары, и проснулся он все в том же состоянии полнейшей растерянности. По словам ван дер Меера, Джон работал на человека, который принял в этой бесперспективной войне сторону индейцев. Изабель сказала, что видела Джона на балу у губернатора этой весной. Если Джон шпионил за Голландцем по приказу своего патрона, то ему должно быть известно, что он, Александер, вместе с группой вояжеров отправился в Гран-Портаж. И это усложняло ситуацию. В таком случае им с Джоном ни в коем случае нельзя встречаться, пока люди ван дер Меера не придут в Монреаль. «Разве только я передумаю и перейду на сторону Джона…» – подумал Александер. Они с ван дер Меером условились, что пересмотрят условия контракта по прибытии в город, и это означало, что ждать осталось совсем недолго.

Как поступить? Слова Вемикванита достигли своей цели. Индейцы видели ситуацию по-другому, не так, как ван дер Меер, и в логике им не откажешь…

Александер почувствовал, как что-то холодное и жесткое ткнулось ему в плечо. Дернувшись от испуга, он перекатился на бок и стукнулся головой о камень. Когда же он открыл глаза, то застыл от ужаса: прямо на него смотрело черное ружейное дуло. Глаза Голландца были холодны как лед, но во взгляде его читались также горечь и печаль.

– Что вы ему рассказали, Александер? – спросил старый торговец после паузы. – Что вы рассказали Вемикваниту? Я вам доверился…

– Ничего! Зачем бы я стал что-то ему рассказывать?

– Ночью он ушел. Я видел, что вчера вечером вы долго беседовали. Я был готов к тому, что он попытается узнать у меня, где спрятано золото, но никак не мог предвидеть, что он обратится к вам!

Дуло уперлось Александеру в грудь, заставляя снова лечь на землю.

– Говорю же, я ничего не сказал! Я ведь дал вам слово!

– Я мог бы убить вас на месте, Александер, и никто ни о чем меня не спросил бы. Но, к несчастью, а может, и наоборот, я уже лишился одного гребца и не могу позволить себе потерять второго.

– Вемикванит заодно с теми, кто хочет купить на эти деньги оружие, и он действительно догадался, что я тоже замешан в эту историю. Он дал мне это понять. Но я не думаю, что ему в голову могло прийти, что я знаю, где именно спрятано золото. Он стремится им завладеть, но…

– Все они стремятся им завладеть! Вот уже год они выслеживают меня, как дикого зверя! Проклятое золото может стоить мне жизни, и я прекрасно это понимаю, но все равно не пойду против своих убеждений! Вемикванит – фанатик, который, не задумываясь, перережет горло своей матери, если от этого будет зависеть победа над англичанами. Мы познакомились, когда он был ребенком. Его отец ходил обменивать шкурки в форт Микиллимакинак, мы с ним дружили. Он воевал с племенем чиппева[87], и в сражении возле речки Парент[88] на глазах у сына пал от руки сержанта-англичанина. С тех пор Вемикванитом руководит слепая жажда мести. Он жестоко убил не одного английского солдата, но я избавлю вас от подробностей. Он сражается ради своей цели, но не ради своего народа, и уже не понимает, что для индейцев хорошо, а что – плохо. На какой из струн вашей души он пытался сыграть?

Давление дула усилилось.

– На жажде мести. Говорил, что у меня появится возможность отомстить за своих, – прошептал Александер, сделав выбор в пользу откровенности.

– Понятно… И ему удалось вас убедить?

Сердце в груди Александера стучало как безумное, но он все равно приподнялся на локтях. Голландец не сводил с него глаз, пытаясь заранее угадать, насколько правдивым будет ответ на его вопрос.

– По-своему он прав, но я решил сдержать данное вам слово.

– Надеюсь, что вы говорите правду! Если же нет, то это будет на вашей совести всю жизнь, Александер! Помните о Микваникве и ее маленькой дочке! Таких, как они, тысячи! Тысячи женщин и детей, невинных жертв этой войны, оказавшихся меж двух огней! Помните о них!

Взволнованный до глубины души, Голландец отвернулся. У берега полным ходом шли приготовления к отплытию. То, с какой силой он стиснул зубы, выдавало силу бушевавших в нем эмоций.

– Собирайтесь! – распорядился он и направился к своей палатке, которую как раз начали разбирать.

Александер, который, затаив дыхание, ждал этой минуты, вздохнул с облегчением. Взгляд его упал на Призрака, стоявшего неподалеку. Тот смотрел на него, хмуря свои кустистые брови…


Погода испортилась, где-то вдалеке гремел гром. Если разразится гроза, им придется искать укрытия на берегу, а это означает еще один день задержки… Гребцы пели, задавая себе ритм. Александер греб молча и смотрел, как плывущие по воде листья исчезают в водовороте вспененной веслами воды.

В душе у него происходило настоящее сражение. Подумать только, ему представилась возможность сделать то, о чем мечтал и отец, и их клан, и целый народ – нанести sassannachs смертельный удар! Отрубить руку, которая столько раз поднимала меч против него самого и его родичей! Ван дер Меер не стал упоминать об этой стороне дела, когда доверил ему свою тягостную тайну, верно? Он взывал к чувству сопереживания, потрясал знаменем чести и мудрости, желая убедить его в своей правоте. И в одном он был неоспоримо прав: разрешить этот конфликт невозможно. После подписания Парижского договора бо́льшая часть французов, проживавших на левом берегу Миссисипи, укрылась в испанской Луизиане, откуда многие впоследствии уехали на родину, во Францию. Сколько бы усилий ни прикладывали Понтиак и его воины, им самим не одолеть англичан. Франция разорена и не станет помогать оружием. Александер не сомневался, что их встреча с Вемикванитом была не последней. «Мне все равно придется сделать выбор!»

– Разрази меня гром! Кабанчик! Смотрите, там кабанчик! Эй, Голландец, можно ненадолго пристать к берегу?

Александер посмотрел на берег. В зарослях папоротника и вправду копошился дикий кабан. У молодого шотландца, как и у остальных, сразу потекли слюнки при мысли, какое отличное жаркое могло бы получиться. Ван дер Мееру ничто человеческое было не чуждо, поэтому он приказал грести к берегу. Шестерых вояжеров отправили на охоту с условием, что на все про все у них полчаса, не больше. До Монреаля было еще пять-шесть дней пути, ночи становились заметно холоднее, и задерживаться никому не хотелось.

Охотники смеялись и переругивались. Александер присел на камень у черной воды и развлекался, выпуская изо рта колечки табачного дыма. Матюрин Жоли по своему обыкновению проверял, целы ли днища. «Желторотик» Шабо и Лягушка, сидя на тюках, играли в индейскую игру. Правила ее были просты: каждый игрок опрокидывал на землю миску с горстью бобов, которые с одной стороны были окрашены в белый цвет. Тот, у кого оказывалось больше пяти бобов одного цвета, получал очко. Чуть поодаль, у самой воды, стоял Призрак. Отрывая от своей табачной связки по листику, он бросал их в реку, бормоча какие-то слова. Александер знал, что этот обычай, как, впрочем, и многие другие, вояжеры переняли у индейцев. Живя по многу лет бок о бок с автохтонами, белые заимствовали и их верования. Так, считалось, что можно отвести беду, обменяв щепоть табачных листьев на щепотку соли…

Значит, Призрак решил принести табак в жертву Великому Духу, чтобы заручиться его защитой? Почувствовав на себе взгляд Александера, он повернулся и посмотрел на молодого шотландца с каким-то новым любопытством, как и каждый раз с того самого утра, когда они отчалили от Сол-де-ла-Шодьер. Интересно, что он понял из их с ван дер Меером разговора? Может быть, считает, что в уходе Вемикванита виноват Александер?

Александер догадывался, что приятеля одолевают вопросы. Вдруг совсем рядом под чьими-то мокасинами захрустел песок. Наверное, это Призрак решил подойти поговорить. Но почему он так странно волочит ноги? Звук был необычный. Что бы это значило? Александер поднял голову. Интересно, почему замолчали охотники? Он поискал глазами ван дер Меера и вдруг услышал за спиной сдавленный крик. В том месте, где секунду назад сидел, склонившись к земле, молодой Шабо, блеснула на солнце черная как смоль шевелюра. «Но ведь у малыша волосы не такие черные…» – мелькнула мысль в голове Александера. Потом он увидел неподвижное тело, а рядом с ним, на земле, – Лягушку. Тот смотрел в небо выпученными, ничего не видящими глазами. Из распоротого горла вытекала на рубашку струйка крови.

Индеец с крашенным красной краской лицом посмотрел в его сторону, и тут Александер понял, что происходит. Призрак схватил его за руку и потянул в ледяную воду.

– Ждешь своей очереди, болван? Это же ирокезы! Они перережут нас, как зайцев!

Дикарь, потрясая ножом, уже рванулся в погоню. Ужас исказил черты Призрака. Уж он-то знал, как обходятся ирокезы с белыми пленниками, и не хотел повторить собственный опыт. Александер тоже испугался, а потому без лишних слов последовал за товарищем, предоставив остальных их участи.

Они с Призраком укрылись в густом ивняке. Ирокез пробежал совсем рядом, но их не заметил. В следующее мгновение он скрылся в лесу, откуда донеслись леденящие кровь крики. Правда, вскоре они стихли. Это означало, что все их товарищи мертвы. Ружья остались там, на берегу, поэтому Александер с Призраком держали руки на рукоятях ножей. Пробираться им пришлось через колючий кустарник, поэтому оба основательно исцарапались. Над рекой по-прежнему было тихо. Александер попытался рассмотреть хоть что-нибудь сквозь густую растительность. Он думал о ван дер Меере и о том, что, если торговца убили, теперь только он знает, где спрятано столь желанное для многих сокровище. Сердцебиение невольно участилось. Десять тысяч фунтов! Да за такие деньги любой убьет не моргнув глазом!