Барбара Картленд - Река любви

Но он был поглощен теперь не столько чувствами Лили, сколько своим собственным ощущением огромного облегчения оттого, что был избавлен от необходимости объяснять появление Иризы на яхте.

Лили не ожидала теперь продолжения их романа, который, он знал, подошел к концу в тот момент, когда они прибыли в Луксор.

Не только Ириза была причиной столь внезапного его охлаждения к Лили, но и то, что Лили принадлежала миру, который в тот момент не интересовал его. Ее красота не вызывала больше даже отстраненного восхищения, не говоря уже о страсти.

Если бы она была сейчас на яхте, он вынужден был бы признать себя виновным и объяснять моментальную перемену своих чувств, которыми не в силах был управлять, как и река не могла прекратить свой бег.

Его так поглотила и увлекла новизна сделанных им в Египте открытий, он так был пленен увиденным и пережитым, что не мог думать, а также не понимал, каким образом Лили его очаровала.

— Когда мы узнали вчера вечером, что ты не вернешься на яхту до утра, — сказал Гарри, — Лили приняла неизбежное решение возместить свою потерю.

— С помощью Чарли, — буркнул герцог.

— Да, как ты говоришь, с помощью Чарли, — повторил Гарри.

Чувствуя ответственность за то, что случилось, и необходимость загладить свою вину, он сказал:

— Мне даже трудно в это поверить, и я очень сочувствую Эми.

— Чарли был очарован Лили с самого начала, как только увидел ее.

— Я не имел представления об этом.

— Я знаю, — сказал Гарри. — Ты всем видом показывал, что она твоя, как будто советуя всем держаться подальше.

Но Лили понимала, что Чарли очень, очень богатый мужчина.

— Мне отвратительно все это! — воскликнул герцог. — Я пойду вниз поговорить с Эми.

Он знал, что не только удручен случившимся, но и опасается того, что может сказать или сделать Эми. , Герцог очень хорошо относился к ней и всегда считал Чарли одним из своих лучших друзей, поэтому был в смятении, что у них все разладилось по его вине.

Он постучал в каюту Эми и, когда она пригласила войти, увидел ее в кресле за составлением писем.

— Можно войти? — спросил герцог.

— Да, конечно, Счастливчик, — ответила Эми. — Рада снова тебя видеть. Я начала уже волноваться за тебя.

— Я очень обеспокоен тем, что узнал только что, — сказал герцог.

Он прошел через каюту, чтобы сесть в кресло рядом с — нею, и, помолчав секунду, она сказала:

— Я понимаю, что ты смущен. Но ты должен знать, что Чарли вернется ко мне.

— Ты уверена в этом?

— Конечно же! — ответила Эми. — С ним такое уже случалось, и, когда проходило первое опьянение молодостью женщины, годящейся ему в дочери, Чарли обнаруживал, что в его жизни есть две вещи, которые для него превыше всего.

— Что же это? — спросил герцог.

— Его сын и я!

Эми тихо вздохнула.

— Ты, наверное, знаешь, что Джек заканчивает в следующем году Итон, и Чарли любит его больше всего на свете.

Хотя я никогда не была такой красивой, как Лили, но я понимаю и люблю его, потому что, когда он не играет роль беспутного ухажера, он всего лишь маленький мальчик, нуждающийся в опеке и заботе.

Герцог взял руку Эми и поцеловал ее.

— Ты восхитительна!

— Не совсем, — возразила Эми. — Мне хочется визжать, выцарапать ей глаза и выдрать волосы! Но этим не поможешь, и мне приходится как-то развлекать себя, пока Чарли не возвратится.

— Он ведет себя отвратительно! — гневно воскликнул герцог.

— Мужчины — слабые существа, — сказала Эми, — а Лили очень, очень хороша и, как я поняла, обладает ненасытным аппетитом к изумрудам.

Герцог удержал смех.

— Так говорит Гарри, но ты как узнала об этом?

— Она склонила Чарли отправиться в Каир, и если она не найдет там того, что ей нужно, Париж, без сомнения, удовлетворит все ее прихоти, включая платья от знаменитого мистера Уорта.

— Я рад, что мы разгадали ее, — сказал герцог. — Меня ей удалось ввести в заблуждение.

Эми немного насмешливо, с довольно ироничной улыбкой посмотрела на него.

— Мне она всегда казалась подозрительной, — сказала она после паузы, — и я никогда не верила в эту чепуху о ее ясновидении.

— Конечно! Это все было плутовством, — сказал герцог.

Он как будто слышал слова Иризы, сказанные ее нежным голосом о египетских изделиях: «Остерегайтесь подделок».

Если б он проявил большую проницательность и не пренебрег бы здравым рассудком и интуицией — так он думал теперь, то с самого начала раскусил бы, что Лили не та, за кого хочет выдать себя, а ее утверждение о своем чутье «фей» было просто уловкой, на которую, к несчастью, поддался бедный Чарли.

«Подделка!» — шептал он про себя и знал, что теперь он привез на яхту ту, которая является воплощением подлинности и неподдельности.

Он оставил Эми, вновь сказав, как восхищается ею, и вернулся к Гарри.

Тот ожидал его и, когда герцог погрузился в удобное кресло, сказал:

— Не буду задавать никаких вопросов. Но мне бы только хотелось знать, что происходит, куда мы направимся теперь и что ты намерен делать с мисс Гэррон.

— А что я должен делать, по-твоему? — спросил герцог.

— Ну тогда я задам вопрос: «Кто она?»

— Она — дочь миссионера.

Он увидел изумление на лице друга, позабавившее его.

— Ее отец умер, — объяснил герцог. — Мы похоронили его сегодня утром, и она хочет вернуться в Англию. Ты удовлетворен ответом?

— Я и не представлял себе, что у миссионеров могут быть такие прекрасные дети. Я лишь знал, что их жены способны самостоятельно прорубить путь в джунгли и обратить в бегство сотни кровожадных зулусов!

— Ты слишком начитался приключенческих историй для мальчишек! — заметил герцог. — Но Ириза действительно сказала, что более страшным, чем встреча с тобой, были для нее людоеды, с которыми она и ее отец имели дело в Конго.

— Я склонен поверить скорее в это, чем в пророчества Лили относительно повышения акций и гигантских прибылей!

— Эми говорила, — заметил герцог, — что Чарли уже не впервые сбегает таким образом, однако он всегда возвращается домой.

— Я знаю это, — сказал Гарри. — Три года назад он на три месяца уехал на юг Франции с женой Филиппа Гудвина.

— Боже милостивый! Я и представления не имел об этом! — воскликнул герцог.

— Мы замяли это ради Эми, и, когда он вернулся, мы делали вид, что ничего не знаем.

— Что же случилось с женой Филиппа?

— Утешилась с каким-то греческим судовладельцем, я думаю. Во всяком случае, Филипп отказал ей в разводе, так что они все еще в браке, хотя у него с тех пор было несколько романов.

— Не могу понять, почему ты никогда не рассказывал мне об этом? — посетовал герцог.

— Ответ довольно прост, — сказал Гарри. — Ты не интересовался, Герцог согласился, что его друг прав.

Его никогда не занимали сплетни, он не интересовался, кто от кого убежал, поскольку у него была насыщенная жизнь и он мог сосредоточиться на том, что в данный момент считал для себя важнее всего.

Теперь все его существо поглотило нечто значительное, никогда раньше не испытанное им.

Герцогу внезапно очень захотелось побыть рядом с Иризой, говорить с нею, слышать ее нежный голос, которым она рассказывала ему столько необычных вещей.

Видимо, она не покидала каюту, чтобы не помешать ему общаться наедине с Гарри.

Ничего не объясняя, он встал и пошел искать ее. Гарри глядел ему вслед так, будто пытался что-то для себя уяснить.

Наконец он улыбнулся, как человек, нашедший ответ на мучивший его вопрос.

Он вновь взялся за отложенную газету.

Внизу герцог увидел Дженкинса, выходившего из его каюты.

— Где мисс Ириза? — спросил он.

В ответ Дженкинс показал на каюту рядом, которую прежде занимала Лили.

В первый момент герцог почувствовал раздражение, но затем он сообразил, что это была лучшая каюта после его собственной, и поскольку она теперь пустовала, Дженкинс вполне резонно предоставил ее Иризе.

Пожалуй, он не признавался самому себе, что хотел бы видеть Иризу именно здесь.

Она была гораздо прекраснее Лили и полной ее противоположностью.

До сих пор, слишком ошеломленный всем, что она показала и рассказала ему, он не вникал в то, что теперь стало так ясно: она была желанна для него.

Во взгляде герцога вновь блеснул огонек, который уже много раз светился в его глазах и который Гарри безошибочно распознал бы.

С улыбкой на губах он постучал в дверь каюты.

Не услышав ответа, герцог вошел в каюту и понял причину молчания Иризы. Она крепко спала.

Ириза лежала на постели, сняв лишь шляпку и туфли, прижавшись щекой к подушке, и погрузилась в сон после изнурительных переживаний.

Герцог, не двигаясь, смотрел на нее.

Прежде чем уйти, он занавесил иллюминаторы и тихо вышел, закрыв за собою дверь.

Он нашел Дженкинса, чтобы сказать ему:

— Мисс Ириза заснула, и ее лучше не будить.

— Конечно, ваша светлость, — согласился Дженкинс. — Я думал, как она стойко держится после смерти отца, но все же это сказалось на ней.

— Естественно, — подтвердил герцог. — Проследите, чтобы ее не беспокоили, а когда она проснется, уговорите ее полежать до ужина.

Он вышел на палубу и увидел Джеймса и Эми, присоединившихся к Гарри, с высокими стаканами, наполненными свежим фруктовым соком.

— О, вот и Счастливчик! — воскликнул Джеймс. — А я уж начал думать, что тебя съели крокодилы!

— Нет пока еще, — ответил герцог. — Да, кстати, я хочу поплавать сегодня, но не здесь, а выше по реке, там, где нет селений.

— Как мисс Гэррон? — спросил Гарри.

— Она спит, — ответил герцог.

Он сел рядом с Эми.

— Гарри говорил мне, — сказала она, — что ее отца похоронили сегодня утром. Какая трагедия для нее. А она не очень похожа на миссионерку.