— Но…

— Только не это. С ним мама и папа, а вы встретитесь в церкви. Он в безопасности. Совсем скоро вы снова будут вместе.

Я кивнула в согласии, и напряженные плечи Талии расслабились. Она нежно погладила мою руку.

— Это ваш особенный день, Киса. С этого дня ты и Лука будете вместе навсегда. Мой брат может подождать один час, прежде чем увидит тебя. Он должен научиться справляться сам со своим прошлым, без тебя, постоянно находящейся рядом, чтобы успокоить его. В конце концов, он должен найти собственный путь. В ближайшее время ему предстоит научиться быть Паханом, и тебя не будет рядом. Эта разлука пойдет ему на пользу.

Я не спорила с ней. Лука и я разделили что-то очень глубокое, что не каждый мог понять, но я также знала, что прямо сейчас у меня не было выбора. И наши семьи не могли до конца понять, что не только Лука боролся в одиночку. После того, как думала, что потеряла его десять лет назад и, подвергаясь насилию со стороны Алика Дурова с подростничества, находясь рядом с Лукой и прикасаясь к нему, соединяясь с ним, я ощущала себя в безопасности… ощущала себя цельной.

Талия отпустила мои руки, подошла к шкафу и взяла длинную кружевную вуаль, которая была накинута поверх дверцы. После этого она закрепила ее на моей голове, отступила, и ее нижняя губа начала дрожать, пока Талия смотрела на меня.

— Лука будет сражен, когда ты подойдешь к нему. Ты невероятно красивая.

Волна восторга пробежала сквозь меня.

— Ты так думаешь? Думаешь, ему понравится, как я выгляжу?

Мой вопрос рассмешил Талию, она закатила глаза и подняла букет.

— Я знаю, что так и будет. Ты могла бы одеть на себя хоть мешок, а мой брат бы считал, что ты послана небесами. — Она рисовала все в лучшем свете. — То, как он смотрит на тебя… словно ничто больше не имеет значения для него, только ты. — Талия покачала головой и повернулась.

Я смотрела вслед своей лучшей подруге, которая выглядела такой ошеломляющей в этом идеально подогнанном по фигуре платье. Она была такой красивой и готовой для любви.

Талия почувствовала на себе мой взгляд, обернулась и, нахмурившись, спросила:

— Что?

— Я хочу, чтобы у тебя было тоиже, что и у меня с Лукой. — Я подняла голову и добавила: — Не хочу, чтобы ты была одинокой. Хочу, чтобы ты была счастлива, как и я.

Показалось, что по лицу Талии пробежала вспышка боли, она замахала рукой.

— Я в порядке, подруга. Кроме того, для начала мне надо выйти из-под железного кулака Братвы. Тебе повезло, у тебя есть мой брат прямо с момента твоего рождения, он всегда был огромной частью твоей жизни. А где я? Как, черт возьми, пойти на свидание в этом городе, когда твой папа и брат — двое самых грозных людей в государстве и среди Быков, которые следуют за тобой повсюду?

— Он где-то есть, ты знаешь это, — сказала я, веря в каждое слово. — Твоя истинная любовь, твоя половинка, он где-то есть и ждет встречи с тобой. Бог просто ждет подходящего момента, чтобы подтолкнуть его на нужный путь.

Карие глаза Талии блеснули в ответ на мои слова, ее горло сжалось, она с трудом скрывала реакцию. Подняв букет из лаванды, роз и лилий оттенка слоновой кости, Талия подошла ко мне и протянула его.

— Пора идти, Киса. Пришло время воплотить мечту в реальность

Я не могла произнести ни слова, только покачала головой и последовала за своей лучшей подругой, будущей сестрой, к автомобилю, который ожидал снаружи. Был ясный день, холодный воздух ласкал мое разгоряченное лицо.

Это был самый прекрасный день из всех.


Свадьба Луки и Кисы. Бонус 2.


Лука


Я закрыл глаза, делая вдох, чтобы справиться с чертовым беспокойством, пронизывающим мое тело. Эта церковь была слишком большой. Слишком много шума и эхо, которое разносилось по всему старому каменному зданию. Все было таким странным, когда Кисы-Анны не было со мной рядом. Она стала моим якорем спасения. Заставила меня почувствовать, что мне есть за кого зацепиться в этом странном внешнем мире. В мире, который я все еще не понимал… мире, в котором я не был уверен, что когда-нибудь найду свое место.

Этим утром, когда я проснулся и обнаружил, что она уже ушла, я не мог встать с кровати. Вчера вечером, перед сном, она сказала мне, что встанет и уйдет раньше, ей надо подготовиться. Я же, проснувшись в одиночестве, застыл в страхе… это вернуло воспоминания о бесконечно холодных утрах в ГУЛАГе, об испорченных днях моего детства, когда не знаешь: будет этот день последним или нет.

Киса дарила мне спокойствие, когда спала в моих объятиях или пробегала пальцами по моим волосам, целовала мою шею. Она сдерживала демонов ГУЛАГа в моей голове. Я нуждался в ней… Я нуждался в ней как в следующем вздохе, чтобы жить… чтобы, твою мать, быть Лукой, а не 818… не безжалостным убийцей… не Рейзом, а Лукой Толстым, наследником Братвы Волкова и половинкой души Кисы.

Мои родители пытались отвлечь меня от хождения по комнате туда и обратно, чтобы я не нервничал, покрываясь холодным потом… пытались меня усадить, но они не могли помочь.

Мне нужна была Киса. Я чертовски нуждался в том, чтобы она была рядом.

Неожиданно я почувствовал, как на мое плечо опустилась рука. Вздрогнув от прикосновения, я поднял кулаки вверх, резко открыл глаза, готовый к драке. Позади меня стояла мама, выражение ее лица оставалось спокойным, а во взгляде промелькнуло понимание:

— Это всего лишь я, сынок, — сказала она мягко. Втянув воздух и сделав глубокий вдох, я расслабился, и напряжение покинуло мои плечи.

Она не угроза… она твоя мама… я говорил себе это снова и снова. Я окинул взглядом маленькую комнатушку, расположенную в задней части церкви, где мы были одни.

Моя мама шагнула вперед, держа ладони перед грудью:

— Пора, Лука, — произнесла она, ее губы вздрагивали от робкой улыбки. — Твоя Киса скоро приедет. Ты сможешь быть рядом с ней уже через несколько минут.

Как только ее слова проникли в мой разум, мое сердце стало успокаиваться и меня стало покидать чувство беспокойства.

Она скоро приедет… будет рядом… успокоит демонов…

— Нам надо ждать ее у алтаря. Отец Хрущев ждет.

Повернувшись, я встретился с взглядом мамы и кивнул. Я почти подошел к двери, когда мама резко остановилась передо мной, преграждая мне путь. Нахмурившись, я посмотрел вниз на ее уже немолодое лицо, и заметил, что глаза блестят от слез.

Я понятия не имел, почему она плачет.

Подойдя ближе, мама поправила бабочку и расправила лацканы моего смокинга.

— Вот так лучше, — сказала она слегка напряженным голосом. — Ты никогда не беспокоился о том, как выглядишь. Мне всегда приходилось поправлять твои вылезшие рубашки, чистить обувь или, — мама подняла голову и немного улыбнулась, разглаживая мои волосы, — приглаживать твои непослушные волосы.

Заметив, как по ее щеке скатилась слеза, я наклонил голову в сторону, поднял руку и обнял ее, прижимая к себе.

— Мам? — спросил я, и мама покачала головой.

— Я глупая женщина. Слишком эмоциональная. Мне просто жаль. Я… я…

— Мама? — снова спросил я, и свободной рукой, подперев подбородок пальцем, поднял голову вверх. — Почему ты плачешь? Я не понимаю, разве тебе не нравится, что я женюсь?

Ее дыхание перехватило, она сжала мою руку и покачала головой.

— Конечно, я… просто, видеть тебя таким. Сломанным жизнью, — фыркнула она, — беспокойным... терзаемым дурными воспоминаниями… я не знаю, как исправить это…

Я нахмурился еще больше, потому что знал ответ на этот вопрос.

— У меня есть моя Киса. Он делает меня лучше, — ответил я прямо, моя мама надолго задержала дыхание, постепенно из ее глаз стала уходить печаль.

Ее верхняя губа растянулась в улыбке.

— У тебя все получится, сынок. Я каждый день благодарю Бога за то, что ты нашел свою половинку. Киса вернула тебя нам… она поддерживает тебя.

Мама опустила руки и отступила назад, боль в ее глазах сменила гордая улыбка.

— Ты такой красивый, мой сынок. Прекрасный русский мальчик, — она снова протянула руку, чтобы погладить мои волосы, — даже с такими непослушными кудряшками. — Она отступила назад и вытерла слезу. — Очень, очень красивый.

Я смотрел на себя и не знал, что ответить. Мне было странно видеть себя в этом костюме. Ничего из этого дерьма не имело для меня никакого смысла… ничего из этого. Вся эта свадьба была странной. Киса была со мной рядом с той самой минуты, как я увидел ее несколько месяцев назад. Я больше не расставался с ней, но ее отец настоял на том, чтобы мы поженились в этой церкви. Он хотел сделать все правильно. Поскольку он был Паханом, то никто не мог ему перечить.

Неожиданно мама взяла меня под руку и сопроводила в основную часть церкви.

Когда мы подошли к алтарю, то мой отец и отец Хрущев улыбнулись нам. Мама отпустила меня, направилась к моему папе, а я остался стоять на месте, осматривая убранство церкви: с красочных икон на меня взирали безмятежные лики святых.

Мое сердце вновь стало бешено биться, поэтому я перевел взгляд на пустые скамейки. Церковь была очень большой, и пустой… Я знал, что ее должны были наполнить сотни людей. Пахан хотел этого, чтобы уважить своих людей и дать им поприсутствовать на свадьбе, но я не мог представить нашу свадьбу иначе, чем такой. Я не мог находиться в окружении стольких людей. Разговоры обо мне, вернувшимся в Бруклин, вызывали много сплетен о том, где я был, и это привлекало ко мне еще больше внимания. Все члены нашей организации в течение полугода не упускали возможность увидеться со мной, пока я пытался стать нормальным и исцелиться. Они все хотели увидеть долбаное шоу. Они жаждали увидеть монстра, которым я стал… вот почему их не было здесь сегодня.