Алина Кускова - Рейс налево

– Мы помирились и завтра поженимся! – кричала она в трубку кому-то.

Такого быстрого результата Максим не ожидал. Судьба судьбой, а ему еще следует подготовить к новости свою маму. Не может же он проигнорировать ее сердечный приступ, а тот обязательно случится, как только сын сообщит ей о своем решении. Завтра?! Ладно, поехать завтра по магазинам, но в загс?! Ему потребуется какое-то время для того, чтобы завершить свои холостяцкие дела. Доделать ремонт в новой квартире, что ли? Возможно, он пожелает переклеить обои? Максим побледнел. Он понял, что хочет оттянуть дату женитьбы хотя бы на несколько дней. Что с ним? Вероятно, тяготы расставания с холостяцкой жизнью. Верочка продолжала бегать по комнате, обзванивая родственников и подруг, а Максим тупо глядел на ее счастливое лицо и старался улыбаться.

– Все! – радостно объявила Верочка по прошествии получаса. – Мамочка договорилась, нас распишут через две недели! Могли бы и раньше, но праздники, понимаешь.

Кудрин облегченно вздохнул и не смог скрыть искреннего ликования, что расстаться с холостяцкой жизнью ему придется через две недели. Какой-никакой, а срок!

– Через две недели, – Верочка наклонилась к нему и поцеловала Кудрина в нос. – Ты мой секси! Не дуйся, что придется ждать так долго. Зато у нас на Рождество состоится свадебное путешествие! Мы не станем тянуть: сначала свадебное путешествие, потом сама свадьба. Мамочка сказала, что есть две горящие путевки в Египет! Как здорово: ты, я и фараоны!

– Я предпочел бы, – попытался пошутить жених, – без свидетелей.

– Без свидетелей я не хочу, – заявила Верочка. – Значит, так, со стороны невесты свидетельницей будет моя кузина, с твоей стороны – Виктор. Он такой импозантный, что на фотографиях будет хорошо смотреться. А толстуха Нонка станет оттенять мою природную красоту. Максик, еще нужно успеть составить список гостей! Выбрать помещение для свадебного торжества! Пройти комплекс косметических процедур! Столько дел, столько дел! Завтра же поедем в свадебный салон и купим наряды на свадьбу. Кстати, как ты думаешь, дорогой, мне лучше купить три смены наряда или достаточно двух?

– Хоть пять, – выдохнул Кудрин, желая, чтобы его сегодня оставили в покое. – Ты подумай, – он встал и попятился к двери, – обсуди с мамочкой. А я побегу. Сама понимаешь, столько дел!

– Как я тебя понимаю, как понимаю! – всплеснула руками Верочка, толкая его к двери. – Сейчас же перезвоню мамочке. Так, завтра ты заезжаешь за мной в восемь часов утра, Максим! И ни минутой позже. Придется поездить по магазинам.

Она чмокнула его в щеку и, получив подобный ответный поцелуй, захлопнула за ним дверь. После этого Верочка сразу же кинулась к телефону. Кудрин постоял немного у закрытой двери, вспомнив, что он так и не сказал ей главных слов о любви. Он протянул было руку к звонку, но, услышав за дверью радостное щебетание, опустил ее в карман и побежал вниз по лестнице.

Дружинин, как ни странно, на следующее утро все прекрасно помнил. Не успела Олимпиада открыть глаза, как перед нею оказался поднос с дымящейся чашечкой ароматного кофе.

– Это мне? – прошептала она, натягивая одеяло до ушей.

– Тебе, – торжественно произнес Дружинин, подсовывая кофе ей под нос.

– За что? – недоумевала Липа, для которой поведение Дружинина казалось не вполне адекватным.

– Просто так, – щедро изрек Дружинин и все-таки сунул ей в руки поднос.

Неужели Дружинин старался из искренних побуждений? Ничего подобного раньше он не делал. Липа уставилась на довольную физиономию своего жениха. Нынешнего или бывшего? Она не знала. Оставалось ли ее вчерашнее предложение в силе? Дружинин сам ответил на ее молчаливые вопросы.

– Если ты говорила о нашей женитьбе серьезно, то я готов положительно рассмотреть этот вопрос.

Он на ходу одевался и поправлял галстук, как всегда, спешил в свой офис, а Липа, как обычно, катастрофически опаздывала в редакцию. Но, в отличие от него, не торопилась. Спешка, как известно, нужна лишь в особых блошиных случаях. Тем более Сан Саныч уже заметил ее отсутствие, как и нехватку материала по паспортному контролю. Так что Липе было все равно, за что получать взыскания.

– К сожалению, – Станислав оделся и собрался на выход, – я должен сегодня улететь в командировку. Придется заключать договора с итальянскими партнерами на их родине. Она не будет длительной, после Рождества я вернусь, и мы обо всем поговорим. Впрочем, одно я могу сказать уже сегодня. Олимпия! – Дружинин встал в торжественную позу. – Я готов все забыть и выкинуть к чертовой матери из памяти! Но обещай мне никогда, слышишь, никогда! Больше не встречаться с этим человеком!

– Я об…щаю! – старательно выкрикнула Липа, подавившись напитком.

– Я рад, – сказал Дружинин, подходя к ней и целуя ее в лоб. – Извини меня, дорогая, вчера я вел себя как скотина.

– Рогатая скотина, – попыталась пошутить Липа, поздно опомнившись.

– Что?! – вскинул брови Дружинин.

– Ничего, – спохватилась та, – я тебя прощаю, дорогой! – Она потянулась и поцеловала Стаса в бритую щеку. Когда он успел побриться? Вот уж характер и чувство ответственности у ее жениха! Да, теперь она может точно сказать, «у ее жениха». Они со Стасом помирились! Только отчего-то на душе не радостно. Ах да, он же уезжает на Рождество!

– Тянуть со свадьбой не станем, – заявил тот на прощание, – пробегись по магазинам, подбери все, что нужно. – Он положил на стол свою кредитку. – Подумай о гостях и куда хочешь поехать в свадебное путешествие. Я позвоню.

– Хорошо, – сказала Липа, улыбаясь ему. – Звони. – И он ушел.

Вот так буднично и совершенно не романтично они поговорили о самом главном, что должно было состояться в их жизни. В их совместной жизни. Глупо, конечно, надеяться со стороны Стаса на романтическую выходку, то, что он напился, уже достаточно несерьезный шаг. Впрочем, Липе хватит и этого. Она непроизвольно вздрогнула от захлопнувшейся двери и пожалела о том, что так и не услышала от него важных слов. Тех самых, без которых невозможно соединение сердец и родственность душ. Самых важных слов о его любви. Липа встала, накинула халатик и пожала плечами. Неужели она становится романтической дурочкой?! Это все тлетворное влияние Кудрина! Забыть этого человека и никогда о нем не вспоминать. Никогда, как она и пообещала Стасу.

Может быть, действительно пробежаться по магазинам? Липа посмотрела на кредитку Стаса и покачала головой. Без него она не станет пользоваться этими деньгами. У нее есть свои. Все, что захочет, она себе купит на собственные средства. А что же она хочет? Липа на мгновение задумалась. Свадебное платье! Отчего ей не купить себе свадебное платье?! Или хотя бы выбрать его в том месте, где их много?! Просто примерить и все. Или купить? Ну, уж это она решит на месте.

Липа потянулась к телефону.

– Привет, Элька! Как дела? Сегодня я приеду, прошвырнемся по свадебным салонам! Помирились ли мы? Практически да, только я все чего-то еще не понимаю. Ну, об этом я тебе после расскажу. Твой-то как? Все еще дуется? Вот рогатая скотина! Хочешь, я с ним поговорю?! Правильно, сейчас лучше не надо. Я это сделаю, когда у меня будет романтический настрой. А появится он в свадебном салоне. Вчера я сделала Дружинину предложение. Элька, ты, как всегда, не догоняешь! Какое, какое, предложила ему себя! Я и твоему предложу, тянуть резину не стану. Естественно, не себя, а тебя. Ты еще спишь?!

На противоположной стороне провода зевнули и чихнули, но прошвырнуться по свадебным салонам не отказались. Липа усмехнулась, если бы у подруги было все не так уж хорошо, то рыдала бы она сейчас в подушку. Может быть, ей самой всплакнуть? Интересно, легче-то станет? Липа передернула плечами, да она никогда и ни за что этим заниматься не станет! Она не слезливая особа, она девушка без сантиментов и трагизма на лице. Синяк вот только бы сошел.

Элька встретила Олимпиаду у выхода из метро довольная и загадочная. Как та и предполагала, она все же умудрилась помириться с женихом, и предложение прошвырнуться по свадебным салонам подвернулось как нельзя кстати. Эля соврала своему Владику, прочитавшему газетные публикации о состоявшейся пресс-конференции с феминисткой Грозовской, как ей и советовала Липа. Она сказала, что ляпнула, не подумавши, о чем потом горько сожалела. Владик обрадовался, что у его будущей невесты нет мозгов, а если и есть, то чаще всего она ими не думает, и простил Эльке все прегрешения. К тому же газетные статьи по поводу феминизма в отдельно взятой области самой центральной части России-матушки пестрели фотографиями довольной Олимпиады Кутузовой в обнимку с Грозовской, а сзади виднелась убитая горем и своими ляпами, как подумал Владик, разнесчастная Эля Скороходова. Короче говоря, влюбленные помирились. Скорее всего, этому способствовала сказочная предрождественская обстановка.

Так или иначе, обе подруги были довольны своим положением будущих невест. Они выбрали салон-магазин свадебной и вечерней моды, который находился поблизости от Элькиного дома, и направились туда.

Как ни странно, но в салоне было пусто. Редкие зеваки, гуляющие по январской столице, заглядывали сюда, восторгались и шли дальше. Липа с Элей задержались у витрины магазина.

– Шикарно, – загляделась на кремовое платье с белой розой на груди Элька.

– Фи, – поморщилась Липа, – к чему тут искусственная роза?! Вон то платьице, черное в облипочку, очень даже ничего.

– Невеста не может быть в черном трауре, – возразила ей Элька, – это удел жениха. Это на его холостяцкой жизни бракосочетание ставит огромный крест. Невеста должна быть в белом платье. Или кремовом. На самый крайний случай – в розовом.

– Французские королевы выходили замуж исключительно в красных платья, – вспомнила Липа.