Кудрин достал из кармана злополучную фотографию и положил ее на столик, стоявший рядом с диваном. Рядом с фотографией он пристроил Липину сумку. Таким образом, чтобы она сразу же бросилась хозяйке в глаза. Почему он так сделал, Кудрин не знал. Возможно, подспудно ему захотелось, чтобы Липа зашла и сразу догадалась, что он здесь был. Именно был, потому что Кудрин не собирался оставаться. Он планировал положить вещи на место, письменно извиниться перед Липой и уехать. Вещи он положил, извиняться было не перед кем, да и, собственно, не за что. Максим расстегнул куртку, снял шарф. Сейчас он посидит еще немного и поедет обратно. Внезапно в дверях послышался скрежет замка.

Кто-то вошел в квартиру и принялся возиться в коридоре. Кудрин выпрямил спину, постарался изобразить на своей физиономии орлиный взгляд и едва заметную усмешку. Раньше Верочка ему говорила, что так выглядят настоящие мачо. Кудрин хотел предстать перед Олимпиадой во всей красе, а в том, что это вошла она, он не сомневался. Безусловно, это не значило, что он собирался задерживаться в этой квартире и, упаси бог, проводить здесь ночь, просто ему захотелось выглядеть перед хозяйкой если уж не блестяще, то, по крайней мере, достаточно привлекательно. Максим надвинул поглубже кепку на шишку, украшавшую его лоб, и замер. Сейчас дверь откроется, и войдет она…

Женский силуэт показался на пороге и щелкнул выключателем. Это оказалась не Олимпиада, а совершенно незнакомая Кудрину пожилая дама. Она поглядела на него и закричала «Грабят!», после чего тут же заорала про пожар, бушующий на всем этаже. Кудрин догадался, что сейчас на ее зов прибегут все соседи и начнется грандиозный скандал, в котором наверняка примут активное участие вызванные соседями правоохранительные органы, и свой дом он увидит не скоро. Возможно, домом ему отныне станет тюрьма. Зачем он поддался на провокацию и открыл чужую дверь своим ключом?! Его орлиный взгляд преобразился в затравленный и забегал по комнате в поисках алиби.

Пожилая дама продолжала орать, как потерпевшая, которую переехал каток асфальтоукладчика. Комичная сцена была исполнена такого жизненного трагизма, что у Кудрина заныли коренные зубы. Он принялся мычать что-то невнятное и указывать на Липину сумку. Как ни странно, это подействовало.

– Это вы?! – воскликнула дама и бросилась обнимать Кудрина. Тот опешил еще больше и вжался в диван. – А я вас сразу узнала! Вернее, сначала дочкину сумку, а потом вас. – Она подняла непрошеного гостя и принялась крутить вокруг его оси. – Именно таким я вас и представляла. Я всегда говорила, что у Липушки хороший вкус! Как же вы нас нашли?

– Понимаете, – наконец-то смог проговорить тот, – у нас с Олимпиадой одинаковые адреса…

– Ах, правильно! – радостно всплеснула руками дама. – А как же вы открыли дверь?!

– Понимаете, ключи тоже, – Кудрин опасливо покосился на даму, – одинаковые.

– Ну надо же! – продолжала радоваться та.

Максим на всякий случай протер глаза, дама, которая поверила ему сразу и бесповоротно, не исчезала, она начала бегать по комнате и собирать разбросанные женские вещи. После пяти минут сборов она засунула их под елку и остановилась, возбужденно улыбаясь.

– Липочка скоро придет, – сообщила она, – пойдемте пить чай! Я принесла только испеченные плюшки. Липушка, конечно, прекрасно печет сама, просто у меня остались лишние. А еще Липа вышивает крестиком, вяжет пледы и выпиливает лобзиком узоры. Она у меня такая талантливая! Вы не пожалеете!

– Да я, собственно, – Кудрин развел руками, – только хотел оставить сумку…

– Не дождаться хозяйку, которая вас за это отблагодарит, – дама хитро подмигнула, от чего Кудрин вздрогнул, – было бы верхом неприличия! Вы же интеллигентный человек?!

Максим понял, что он действительно интеллигентный человек, который попался в руки ушлой мамаши одинокой девушки. Впрочем, мамаша не производила на него отталкивающего впечатления. Мало того, ее расплывшееся в улыбке лицо было до боли знакомым. Они где-то встречались? Скорее всего, ему просто показалось. Женщина действительно, несмотря на свой напор, была довольно приятной.

– Евгения Петровна Кутузова, – представилась дама и подняла кверху брови, ожидая ответного действия от гостя.

– Максим Кудрин, – сказал тот и наклонил голову вниз. Кепка слетела и открыла чужому взору большую шишку на его лбу.

– Как, однако, бурно вы провели совместную ночь, – пробормотала Евгения Петровна и бросилась к аптечке. – У Липушки есть отличная мазь, – она протянула Кудрину тюбик, – мажьте три раза в день, и от вашей шишки не останется следа через неделю.

– У нас ничего не было, – попытался оправдаться тот, по привычке пряча тюбик в карман. – Это, – он дотронулся до лба и усмехнулся, – подарок от Деда Мороза, посохом. Наверное, для того, чтобы лучше соображал, что делаю.

– Странный подарок, – заметила Кутузова-старшая, – до чего дошло! Деды Морозы дерутся!

– Да уж, – промямлил Кудрин и предложил посильную помощь в заварке чая. Евгения Петровна доверила ему разложить плюшки на большом блюде. От них так вкусно пахло сдобой, что Кудрину отчего-то расхотелось уезжать. Можно подождать Олимпиаду, попить чаю с этой милой женщиной, ее мамой, и поговорить… Так, а о чем с ней поговорить? Кудрин напрягся. Обсуждать совместно проведенную с ее дочерью новогоднюю ночь не хотелось. Рассказывать о своей невесте тоже. Некоторое время они молча приглядывались друг к другу. После чего Кудрин усмехнулся и поинтересовался:

– Евгения Петровна, а когда у Липы свадьба?

Та чуть не поперхнулась плюшкой, но тут же нашлась и ответила:

– Я думаю, молодой человек, вы первый об этом узнаете.

– Я?! – На этот раз плюшкой подавился Кудрин.

Тактика исподволь расспросить Евгению Петровну о бывшем Липином женихе ни к чему не привела. Та упорно не желала «раскалываться» и продолжала расспрашивать Кудрина о его житие и холостяцких привычках. Максиму пришлось рассказать о маме, Верочке и Викторе, который также проходил свидетелем по новогоднему делу «Олимпиада и компания». Евгения Петровна блестяще провела допрос-опрос незваного гостя, после которого сделала для себя определенные выводы: добропорядочный мужчина попал в цепкие лапки молоденькой профурсетки, а Олимпиада-воительница помогла ему от той избавиться, даровав свободу действий и выбора. Впрочем, насчет выбора Евгения Петровна не сомневалась. Она была уверена, что выбор сделан, раз он приехал в их отдаленный городок. Оставалось только дождаться дочь, для того чтобы благословить союз двух любящих сердец.

Завалившаяся в квартиру нетрезвая Олимпиада ни о каком союзе с представителем шовинистов не помышляла. Она мечтала залезть в теплую ванну и блаженно закрыть глаза. Открывая дверь, Липа не ожидала, что в ее квартире уже находится кто-то, и не просто находится, а пьет чай с плюшками. Она зашла в коридор и повела носом. После этого желание посетить ванну перешло на второй план, она скинула шубку и прошла на кухню, ожидая увидеть там одни плюшки, оставленные мамой.

Но на кухне горел свет, и сквозь стеклянную дверь маячили две тени. Липа сосредоточилась, скорее всего, как она подумала, мама ей двоится, как и сестры Грозовские. Ни в коем случае нельзя показывать эту слабость, нужно постараться не замечать вторую тень. Липа толкнула дверь на кухню и прошла к столу.

– Добрый вечер, мамочка, – она чмокнула ее в щеку и села на свободное место. – Что делаешь?

Кудрин растерялся, заерзал на табуретке и кашлянул. Липа не обратила на него никакого внимания, отметив, что вторая тень до странности похожа на Кудрина, а не на маму.

– Чай пьем, – растерялась мама, не ожидая встретить дочь в таком состоянии. – А ты что пила?

– Я не пила, – отмахнулась Липа, – я заливала горе. Меня бросили пять женихов! И избили.

– Что ты говоришь? – пробормотал Кудрин, обиженный тем, что Липа на него даже не взглянула.

– Госпожа Грозовская любезно предложила мне участие в пикете у загса, я не могу долго тут с тобой засиживаться…

– А со мной? – недоумевал Кудрин. – Я, между прочим, привез твою сумку!

– Ну, мне пора! – заявила Евгения Петровна. – Что-то я с вами засиделась! – Она моментально подхватилась, чмокнула дочь и исчезла.

Липа отмахнула рукой наваждение, которое не ушло следом за мамой, а осталось сидеть на месте и до мельчайших деталей походить на Кудрина.

– И часто ты употребляешь? – Кудрин встал, сунул руки в карманы и принялся расхаживать по небольшой кухне: шаг в одну сторону, шаг – в другую.

– Кто ты, видение? – прошептала Липа, не в силах поверить, что перед ней настоящий Кудрин. Она подняла глаза и убедилась в этом. Перед ней маячил Максим. Первой мыслью Липы стала та, что она вновь ошиблась городом. Это стало входить у нее в привычку?! Но как же здесь оказалась мама? Приехала следом за ней?! Не хватает только того, чтобы городом ошиблись все ее родственники! Липа моментально протрезвела и огляделась. Нет, плюшки мамины, а кухня явно ее. В раковине полно немытой посуды, значит, точно ее. Кудрин чистюля и педант, он бы все перемыл. Впрочем, возможно, за этим он и приехал?

– Значит, он тебя все-таки бросил?! – злорадно наклонился над Липой Кудрин. – Какое горе! Ты не достаточно сильно его залила, раз добралась до собственного дома.

– Ой, ой, кто бы говорил, – простонала Липа, у которой появилось дикое и еле сдерживаемое желание расхохотаться ему в лицо. – Самого-то бросили, – она уперлась взглядом в его лоб, – и избили!

И она все же расхохоталась. Чувственно, азартно, искрометно. Во всяком случае, так ей показалось. Стало непонятно, на что обиделся выбежавший из квартиры Кудрин. После его ухода смеяться расхотелось. Липа встала и закрыла входную дверь, ее опыт подсказывал, что дверь лучше держать на запоре, мало ли кто ошибется адресом.