— А дом? — спросила она его.

Он пожал плечами.

— Там нечего смотреть.

— Джэард, пожалуйста. Я так хочу посмотреть на него.

— Ну, тогда ладно.

Вместе они поднялись на серо-голубое крыльцо, и Джэард открыл покрытую лаком дверь и пригласил Жасмину войти первой. Внутри по обеим сторонам длинного коридора находились две большие комнаты — гостиная и столовая. В гостиной, с левой стороны, две чернокожие служанки приветствовали их поклоном, а затем продолжали уборку.

Джэард улыбнулся им в ответ и назвал их по именам; Жасмина нашла такое уважительное отношение к слугам очень трогательным.

Но все время, пока Джэард сопровождал ее по дому из комнаты в комнату, он казался странно беспокойным. Жасмина отметила, что обстановка в этом доме была гораздо проще, чем в доме Джэарда в Натчезе. Обшитые досками стены и потолок были покрашены в белый цвет, пол — сделан из кипарисовых досок, покрытых лаком, ковров было мало. Мебель — простая, а иногда даже грубо сделанная: кушетки, набитые конским волосом, дощатые стулья и кресла-качалки, грубой работы шкафы и столы — явно были сделаны чернокожими.

Пока они обходили комнаты нижнего этажа, Жасмину не покидало ощущение какого-то неясного страха. Несмотря на то, что в доме были слуги, а стены сияли белизной, в нем царила странная угнетающая атмосфера, которая, казалось, пропитала даже дерево во всем доме. Как Жасмина ни упрекала себя за предрасположенность к предрассудкам, она никак не могла избавиться от своего беспокойства.

— Кто построил этот дом? — спросила Жасмина Джэарда, когда они поднимались по простой лестнице с перилами на второй этаж.

— Мои родители вскоре после того, как мы эмигрировали сюда из Англии, — объяснил он. — Наша семья жила на этой плантации первые несколько лет. Потом мой отец купил свой первый пароход для перевозки нашего хлопка на рынок и вскоре после этого он уже был так занят торговлей на реке и юридической практикой в Натчезе, что нам пришлось построить на мысу «Хэмптон Холл» и переехать на тот Берег. Моя мать была очень довольна тогда, потому что ей нравилась оживленная жизнь в Натчезе, кроме того, она хотела быть ближе к тете Чэрити.

— Понимаю, — тихо отвечала Жасмина. Джэард рассказывал ей обо всем этом торопливо и хрипловатым голосом, и было видно, что ему не хочется говорить о родителях. Но все-таки, хоть и неохотно, он говорил с ней о своем прошлом.

— Ты хорошо помнишь то время?

— Я как раз изо всех сил стараюсь забыть о нем, — был его ответ. — Мне было только пять лет, когда мы эмигрировали.

Жасмина нахмурилась, решив, что сейчас бесполезно заставлять Джэарда рассказывать дальше. Ей придется довольствоваться малым, когда речь будет заходить о тайнах его прошлого.

Наверху Джэард провел ее по длинному коридору мимо нескольких просто обставленных, но просторных спальных комнат. Перед каждой из них они останавливались, и Жасмина заглядывала внутрь. Пятая комната заинтересовала Жасмину тем, что там стояла красивая кровать из орехового дерева.

— Это была моя комната, — коротко пояснил Джэард. — После свадьбы мы с тобой будем здесь спать, когда будем приезжать сюда — если будем.

— О, я думаю, будем иногда, — ответила она с улыбкой, благодарная ему за упоминание о их женитьбе. А мысль о том, что она будет спать в одной кровати с Джэардом, была для нее вдвойне волнующей!

Джэард вел Жасмину обратно к лестнице, когда она, посмотрев через его плечо, сказала.

— Подожди! Мы не посмотрели еще одну комнату там, в конце коридора.

В ответ на это Джэард решительно повел ее к лестнице.

— Я совсем не хочу смотреть ту комнату, — на удивление грубо заявил он. — И, кроме того, я не люблю этот чертов дом. Пошли?

Жасмина была потрясена и обижена резким тоном Джэарда, и когда они спускались по лестнице, она глотала слезы. Почему он так рассердился? — спрашивала она себя. И зачем вообще он привез ее сюда, если сам не мог видеть этот дом и если один его вид так расстраивал его? Он уже не был, как раньше, неизменно предупредительным кавалером. Сейчас Джэард вел себя как равнодушный и незнакомый человек, он почти тащил ее вниз по лестнице. Даже его голубые глаза, обычно ясные, теперь затуманились, и в них было смятение, когда он выводил ее из дома.

Через несколько минут они оба были в экипаже и ехали по узкой дороге мимо дома и жилища негров в сторону хлопкового поля. У Джэарда все еще был неприступный вид, а взгляд направлен на дорогу. Жасмина поняла, что его расстроило что-то, что он увидел в доме. А может, это из-за нее он расстроился?

Жасмина попыталась скрыть свою обиду и смятение и стала смотреть на местность, по которой они проезжали. Перед самым поворотом на поле они проехали мимо хлопкоочистительной машины, большого двухэтажного сооружения, около которого суетились рабы. Они выгружали только что собранный хлопок из тележек перед машиной и несли корзины с корпией на пресс в ее задней части. В центре сооружения ходили по кругу ломовые лошади, поворачивая огромное, громко скрипящее колесо, приводящее в движение механизм машины, который был наверху.

Жасмина перевела взгляд с машины на огромное белое море внизу, где десятки работников в соломенных шляпах складывали цветы хлопка в мешки.

— Сейчас, наверное, идет сбор урожая, — обратилась она к Джэарду.

— Да. Как раз начинается.

Жасмина тихо вздохнула и опять стала смотреть на поле. Джэард по-прежнему мало разговаривал, но время от времени он кивком здоровался с работниками в поле, когда они проезжали по узкой дороге, извивающейся между бесконечными рядами хлопковых кустов. Затем они заехали в еще один небольшой лесок, и вскоре Жасмина увидела в западной стороне участок, отгороженный забором из сваренных железных прутьев, над которым нависали кроны нескольких огромных мирт. Внутри ограды стояло несколько могильных камней.

— Смотри, Джэард, кладбище, — заговорила Жасмина. — Давай остановимся.

— Нет, — резко ответил он. Потом более мягко добавил: — Жасмина, здесь похоронены мои родители. — А когда Жасмина собралась спросить его еще о чем-то, Джэард предупредил:

— Пожалуйста, не спрашивай.

Он отвернулся к лошади, а Жасмина замолчала и так прикусила губу, что на ней выступила кровь. Она была обижена и расстроена. Ведь Джэард сам настаивал, чтобы она поехала с ним в Видалию сегодня, а теперь оказывается, что она ему здесь мешает. Она была в замешательстве еще и оттого, что не могла видеть выражения его лица, скрытого полями шляпы. Она знала, что он очень болезненно реагировал, когда заговаривали о его родителях, но это не оправдывало его грубость с ней. Он был в таком странном настроении. Зачем он вообще привез ее сюда?

Очень скоро она узнала об этом, когда он повернул кабриолет с дороги на заросшую травой извилистую тропинку. Некоторое время они тряслись по изрытой выбоинами дорожке, вьющейся между деревьями, и наконец выехали на открытое место. Перед ними стоял аккуратный кирпичный домик с остроконечной крышей, которая покрывала также и широкую веранду по его фасаду. Каменные трубы по обеим сторонам строения придавали домику очень уютный вид. Отделенный от мира густым лесом, домик, казалось, жил своей собственной жизнью.

Джэард остановил кабриолет. Повернувшись к Жасмине, он в первый раз с тех пор, как они покинули Натчез, улыбнулся ей.

— Вот зачем я привез тебя сюда, моя дорогая, — сказал он, как будто прочитав ее мысли. — Чтобы ты увидела это.

— Этот дом твой? — спросила она.

Он кивнул и помог ей выйти из кабриолета.

— Это охотничий домик. Я построил его несколько лет назад. — Он протянул ей руку. — Здесь я останавливаюсь, когда приезжаю сюда.

Жасмина подала Джэарду руку, и он помог ей сойти на землю.

— Тогда я тоже хотела бы останавливаться здесь, когда мы будем приезжать сюда.

Он улыбнулся:

— Да?

— Конечно. — Джэард принес ведро воды для лошади. А когда он взял Жасмину за руку и повел к ступенькам, ведущим в дом, она попыталась придать своему лицу веселое выражение. Хотя его улыбка несколько минут назад и приободрила ее, она все еще не знала, чего от него сегодня можно ожидать.

Вместе они вошли в единственную в домике комнату. Она была очень просторной, с дощатым полом, без потолка, под крышей виднелись стропила. Посредине был стол, а у камина, сделанного из цельного камня, стояли кушетка и два кресла.

Над очагом в другом конце комнаты стояли железные кастрюли и другие кухонные принадлежности, а на подставке под ними висели ружья. В углу в стороне от очага стояла железная кровать, покрытая пестрым стеганым одеялом. Окна украшали тонкие белые занавески, пропуская неяркий свет с улицы. В целом домик производил впечатление тепла и уюта.

— О, здесь очаровательно! — воскликнула Жасмина.

— Очень мало кто знает об этом домике, — отвечал Джэард, снимая пиджак и шляпу и бросая их на стул. — Я сюда прихожу, когда хочу побыть один.

— Да? — спросила она заинтересованно, в свою очередь снимая шляпку и укладывая ее рядом с вещами Джэарда на стул. Она прошлась к тяжелому столу и потрогала его грубую деревянную поверхность, мысленно представляя, что здесь Джэард делает один.

— Тогда я вдвойне польщена тем, что ты делишься этим секретом со мной, — сказала она с улыбкой.

— Это не все, что я собираюсь разделить с тобой, — заявил он вдруг охрипшим голосом, приближаясь к ней. Он схватил и с силой, почти грубо прижал ее к себе, зашептав ей в ухо горячим шепотом:

— Боже, женщина, мне не терпится снять с тебя всю одежду.

— Что? — поразилась она бесстыдству его слов и попятилась от него.

Он с горящим взором наступал на нее, а потом грубо потянул к себе.

— Я сказал, что мне не терпится снять с тебя одежду. Я хочу, чтобы ты была моей сейчас же, Жасмина. И на этот раз я хочу посмотреть на тебя. На тебя всю.