Девушка медленно шла к Пирсу. Ослепленный красотой своей невесты, он мысленно вернулся к тому дню, когда впервые увидел Лак. Она была также восхитительна, когда, отделившись от толпы поселенцев, подошла к нему в пышной юбке с кринолином, утопая в море кружев. Тогда на ее губах играла дерзкая и удивительно привлекательная улыбка.

Девушка приблизилась к Пирсу, и он не нашел в подавленном выражении ее лица ничего от жизнерадостности прежней Лак. Не было в ней и задиристой непокорности Джорджи. И Джорджи, и Лак исчезли, а вместо них перед Пирсом стояло незнакомое создание, прекрасное и печальное. От щемящего одиночества у Пирса заныло в груди, он вдруг понял, что будет очень скучать по обоим… даже по Джорджи. Каким-то образом, горластому мальчишке тоже удалось завоевать сердце Пирса.

Прекрасная незнакомка подошла к Пирсу.

Он взял ее за руку и почувствовал, как дрожат ее пальцы. Внезапно Пирса переполнило чувство глубокого сострадания, и он слегка сжал пальцы девушки, чтобы хоть как-то ее взбодрить. Затем они вместе повернулись к капитану Бэйли.

— Скажите мне свои полные имена, — в серых глазах непреклонного капитана отразилась симпатия и такое же искреннее сочувствие, как и у Пирса, когда он перевел взгляд с девушки на ее жениха.

— Пирс Лэйндж Кингстон, — фамилия Лейндж лишний раз напомнила Пирсу о том, что он незаконнорожденный. По крайней мере, он может избавить от такой участи своего ребенка. Что касается фамилии Кингстон, дай Бог, чтобы ничего никогда не раскрылось.

Пирс посмотрел на замысловатую прическу, скрывавшую коротко остриженные волосы невесты и вдруг понял, чего ей стоило остричь всю эту сияющую красоту, чтобы сохранить свою тайну. Как же ей, должно быть, было больно. Постепенно он осознал, чем пожертвовала девушка…. и все для того, чтобы спасти своего отца. Конечно, она прибегла ко лжи, которая всех ввела в заблуждение, но ее побуждения были благородными.

Поглощенный своими мыслями, Пирс не сразу заметил, что наступила длительная пауза. Потом его поразил спокойный голос девушки.

— Меня зовут Лак Эллен Джорджет Пэкинг, — она подняла ресницы, в ее огромных золотисто-карих глазах блестели слезы, которые, казалось, хлынут сейчас потоком.

Пирс совсем растрогался и взял девушку за руку.

У невесты дрожал подбородок. Она взглянула на Пирса. Глаза девушки переполняла грусть.

Стараясь смягчить ее печаль, Пирс улыбнулся.

Дрожащие губы попытались улыбнуться в ответ, но вместо этого по нежной щеке скатилась крупная слеза.

Решимости Пирса был нанесен удар. Его охватило страстное желание прямо сейчас обнять свою прекрасную невесту, крепко прижать к груди, и держать так, пока не успокоится ее боль.

Но капитан Бэйли уже начал церемонию.

— Возлюбленные чада, мы собрались сегодня здесь… — его звучный монотонный голос, как нельзя лучше соответствовал серьезному и торжественному событию, когда он стал неторопливо рассказывать об обязанностях супругов.

Когда капитан взял с них клятву хранить верность в горе и радости, в болезни и здравии, Пирс вспомнил ночь, когда его чуть живого притащили на корабль. Он был так пьян, что не мог самостоятельно передвигаться, и его просто швырнули на руки Джорджи. И тут Пирс вдруг понял, что, наверное, та ночь была не галлюцинацией. Ведь это Лак была с ним и позволила себя любить.

— Согласен ли ты, Пирс Кингстон, взять эту женщину в законные супруги?

Пирс посмотрел на Лак или на Джорджи, он уже и сам запутался, как ее звать.

Она подняла на своего жениха горестный взгляд. Пирс крепче сжал руку девушки.

— Да.

— А ты, Лак Эллен Джорджет Пэкинг, согласна ли взять этого мужчину в законные супруги?

Порыв ветра принес вихрь соленых брызг, а колокольчики на наряде невесты тихо звенели. Наверху раздался шум хлопающих парусов и заглушил ответ невесты.

Капитан спрятал Библию под китель и закричал, стараясь пересилить шум моря.

— Что вы сказали?

Пирс взглянул на девушку и увидел, что она согласно кивнула головой.

— Превосходно! — прокричал Бэйли и неуклюже шагнул в сторону, пытаясь сохранить равновесие, так как корабль дал сильный крен.

Пирс непроизвольно обнял Лак за талию, желая ее поддержать.

— Объявляю вас мужем и женой, — громким голосом закончил капитан. Он крепко пожал Пирсу руку, а затем наклонился и чмокнул Лак в щеку. — Думаю, у нас было небольшое затишье перед бурей, — капитан выпрямился и отошел от молодых супругов. — Рикмэн! — закричал мистер Бэйли. — Иди к штурвалу! Лефти, Майк, Сон-дере, спустить верхние паруса! Остальные ко мне! Похоже, мы попали в хорошенькую переделку.

Лак вырвалась из объятий Пирса. Она столкнулась с Гейблами и, шатаясь, побежала по опасно накренившейся палубе по направлению к лееру и повисла на нем. Ее окатило волной, одна рука выпустила канат, затем другая… Сильная волна бросила девушку на палубу.

Пирс бросился к Лак.

Миссис Гейбл с трудом двигалась туда же, она схватила Пирса за руку.

— Команде требуется ваша помощь, — прокричала она, заглушая рев ветра, — а я позабочусь о вашей жене.

Пирс увидел стоящего у фок-мачты матроса, который старался ухватить канат, потом оглянулся и посмотрел на миссис Гейбл, помогавшую Лак подняться на ноги.

— Прекрасное начало для медового месяца, — подумал Пирс, направляясь к матросу, — но разве могло быть иначе?

Глава 18

На смену ненастному дню пришла холодная мрачная ночь. За дверьми протяжно завывал ветер, скрипели шпангоуты, огромные волны с силой ударялись о борт корабля, и его подбрасывало, как наездника, укрощающего строптивую дикую лошадь.

Джорджи снова страдала от жестоких приступов морской болезни. И всякий раз, когда ее выворачивало наизнанку, она думала, что уж лучше умереть, чем терпеть такие невыносимые мучения.

Несколько раз к ней заглядывала миссис Гейбл, чаще приходил Пирс, но всего на пару минут. Он был в желтом дождевом плаще, с которого ручьями стекала вода. С каждым разом он выглядел все более измученным. Он опускался на колени перед койкой, на которой лежала Джорджи, и тихим усталым голосом спрашивал о ее здоровье. Джорджи хорошо знала, как трудно справиться с парусами даже в хорошую погоду, и насколько это рискованнее и опаснее во время шторма. И все-таки, беспокойство и забота Пирса казались искренними.

В предрассветных сумерках Джорджи наблюдала за Пирсом. Он в очередной раз пришел ее навестить и тихо склонился над изголовьем. Затем Пирс бесшумно поднялся и на цыпочках вышел из каюты, осторожно прикрыв за собой дверь.

У Джорджи истощились последние силы. Она свернулась клубочком, стараясь сдержать душившие слезы, вызванные последним жестом Пирса, выражавшим любовь и заботу, которых она совсем не заслужила.

Затем Джорджи стала ругать себя за то, что превратилась в слюнтяйку и плаксу. До их первой ночи любви с Пирсом Джорджи плакала крайне редко. И сейчас она не могла понять, что же случилось. Что касается морской болезни, у нее никогда не было и намека на тошноту, на каком бы судне ни приходилось путешествовать в любую погоду, по реке или по морю. Если бы отец и братья увидели ее сейчас, то не поверили бы своим глазам.

При воспоминании о семье, находившейся так далеко, из глаз Джорджи вновь хлынули потоки слез и полились на и без того уже мокрую подушку. Девушка с ужасом ждала очередного приступа отвратительной тошноты.

Вдруг страшный штормовой ветер затих также вне-звапно, как и начался. И хотя океан успокоился не так быстро, уже через несколько минут койку Джорджи почти перестало раскачивать.

Охваченная порывом благодарности, Джорджи так расчувствовалась, что готова была снова разрыдаться.

— Все! Хватит! Хватит! — крикнула она с раздражением.

Уже стало совсем светло. Вытерев распухшие и покрасневшие от слез глаза, Джорджи встала на дрожащие, обтянутые красными кальсонами ноги, и доковыляла до маленького бортового иллюминатора. Она отодвинула защелку и распахнула его настежь.

В лицо ударил холодный соленый ветер. Джорджи сделала несколько глубоких вдохов. От свежего воздуха ей стало значительно легче, жгучая боль внутри стала понемногу затихать.

— В конце концов, может, я и выживу, — подумала про себя Джорджи.

Почувствовав некоторый прилив жизненных сил, она высунулась в иллюминатор и посмотрела на восток. Там небо было по-прежнему зловеще-черным. Однако, с другой стороны, шторм уже прошел, и солнечный свет все смелее пронизывал края редеющих облаков.

— Поднять паруса, — донесся откуда-то с кормы голос капитана.

И хотя Джорджи не могла никого увидеть из своей каюты, находящейся в средней части корабля, она отчетливо услышала доносившийся со всех сторон крик.

— Есть, сэр!

Вскоре она различила резкий скрип канатов, протягиваемых в железные кольца — это матросы поднимали паруса, а затем раздался глухой звук хлопающих на соленом ветру мокрых парусов.

Оставив иллюминатор открытым, Джорджи снова поплелась к койке. Она все еще чувствовала сильную слабость, но тем не менее, ей значительно полегчало. Джорджи забралась под одеяло в надежде уснуть. Она молила Бога о том, чтобы проснувшись, увидеть землю и никогда больше не страдать от проклятой тошноты. В глубине души Джорджи надеялась на чудо. Вдруг Пирс будет заботиться о ней не только, как о матери их будущего ребенка.

Почтенная дама только что поднялась по лестнице, соединяющей причал с шумной гудящей набережной.

Джорджи совсем обессилела от подъема и остановилась, чтобы подождать властную пожилую даму. Перед тем, как корабль зашел в бухту, Джорджи проспала несколько часов, но это только частично восстановило ее силы и принесло некоторое облегчение. Величественная матрона с целеустремленным видом направилась к Джорджи. Ее безукоризненная шляпка с пером была накрепко приколота к шиньону. У миссис Гейбл не было ни малейшего признака одышки, хотя в отличие от Джорджи, на ней были тяжелые пышные юбки. За неимением лучшего, Джорджи пришлось снова одеть мужской костюм, купленный Пирсом.