Хелен Филдинг - Ребенок Бриджит Джонс. Дневники

– Дэниел?

– Да, Джонс. Вообще-то я собираюсь дать интервью о «Поэтике времени». Для самой влиятельной программы об искусстве. Монакской, между прочим. Но это пустяки. Чем могу служить?

– Помнишь, мы ходили на занятие для будущих родителей?

– Помню, Джонс. Конечно помню.

– Что ты сказал Марку после занятия, на улице?

В трубке повисло молчание.

– Отвечай, Дэниел.

Мой тон не сулил ничего хорошего.

– Вообще-то я сам хотел тебе позвонить, Джонс. Наверно, я внушил Дарси мысль, что в ту восхитительную ночь, которая привела к зачатию, я, как бы это выразиться, не имел на себе соответствующей, гм, экипировки…

– ЧТО? Это ты-то не имел гм-экипировки? Ты же надевал презерватив! Ты солгал Марку! Да ты просто скотина!

– Успокойся, Джонс. Речь идет всего-навсего о Дарси. Упс. Монте-Карло на линии. Bonjour, les petites Monacaines! Бывай, Джонс.

Вот все и выяснилось. Все выплыло наружу. Мимо спешил груженный покупками народ; натыкался на меня, бубнил: «Нашла, где стать!» Марк – человек чести; он подумал, что я солгала ему. А самое гадкое – он подумал, что я солгала насчет презервативов. Немедленно, сию же минуту позвонить Марку. А то мало ли! Вдруг снова женится на этой своей Наташе. Или уедет в Магриб и там сгинет. Или он успел прославиться как живописец и прямо сейчас, наряженный во что-нибудь дикое, ведет переговоры с каким-нибудь галеристом в Шордиче.

15.30. Черт! Айфон, зараза, взял и отключился. Не могу вспомнить пароль к айфону.

15.45. Я дома. Ладно. Буду сохранять спокойствие. Дам смятенным мыслям улечься, как буре в стакане воды, и тогда… Какой пароль в гребаном айфоне?

15.46. Предполагаемая дата рождения малыша? 1703? 0317? Нет. Тем более что айфон покупала и пароль придумывала еще до беременности. Ладно, попробуем так: когда мне было тридцать два, Марку было… не прокатывает. Когда мне стукнет шестьдесят пять, Дэниел… по-прежнему будет практиковать пудреж мозгов. Господи! Господи! Я должна дозвониться до Марка.

15.47. Придумала! Позвоню Марку со старого доброго стационарного телефона.

15.48. Не помню номер Марка.

16.00. Может, он у меня в компьютере где-нибудь сохранен?

16.05. Компьютер высветил: «ВВЕДИТЕ ПАРОЛЬ».

16.15. Малыш? Марк? МаркДэниел? Сыр? Картошка? Картошкассыром?

16.30. Сыночек все цифры из моих мозгов скушал. Не могу вспомнить ни единого телефона; не могу позвонить ни Шэззер, ни Тому, ни папе. Ни денег, ни мозгов.

17.00. Тупо смотрю в стену. Сыночек не виноват. Это все технический прогресс, чтоб его.

17.30. Р-р-р-р! Ненавижу технический прогресс. И вообще всю технику, вместе взятую. Понаизобретали всякой фигни. Как так вышло, что человек ни на что не способен, пока не вспомнит какое-нибудь идиотское сочетание букв или цифр? Мы это уже проходили с автомобильными сигнализациями. Для машины с орущей сигнализацией куда выше вероятность быть раскуроченной разъяренными соседями, нежели взломанной угонщиком. Предполагается, что пароль защищает компьютер от русских хакеров – а он ВАМ войти не дает, в то время как русские хакеры со вкусом орудуют в вашей переписке.

* * *

18.30. Сыночек, милый. Пожалуйста, отрыгни обратно мои пароли. Я обработаю их остатками мозгов, скажу Марку, как мы с тобой его любим и как хотим, чтобы он был твоим папочкой, а еще сползаю в супермаркет, куплю картошку с сыром и накормлю моего мальчика.

Это было как озарение. Внезапное и дивное.

5287

Проверила все цифры и все буквы.

5287

Т К Т Е

ТАКОЙ КАКАЯ ТЫ ЕСТЬ.

18.45. Включила сотовый, нашла номер Марка. Нажала «вызов», вцепилась в телефон дрожащими руками. Нарвалась на голосовую почту.

«Марк, это Бриджит. У меня для тебя чрезвычайно важная информация. Я не лгала тебе насчет презервативов. Это Дэниел солгал. Я тебя люблю – тебя одного. Позвони мне. Пожалуйста, позвони».

18.46. Никаких звонков. Может, Марк тоже забыл пароль.

19.00. То же самое сообщение, которое наговорила на голосовую почту, отправила Марку эсэмэской. Может, он за мольбертом. Может, лучше зайти к нему домой. Боже. Надо добыть телефон, в смысле – еду. Только лучше сначала снять наличные с карты, а то опять пароль забуду на кассе.

Кое-как доковыляла до банка. Уже закрыто, но банкомат – вон он, за автоматической дверью. Вошла. Положила сумочку на пол, ввела пин-код. Не сработал. Опять ввела пин-код. Не сработал. В чем дело? Наверное, было слишком много попыток ввода. Как во сне, вышла на улицу. Едва закрылась автоматическая дверь, сообразила – сумочка-то внутри, так и лежит на полу.

Боже. О боже. В сумочке мобильник, а заодно с ним – и бумажник, и ключи от квартиры.

И дверь не открывается.

20.30. На крыльце под дверью собственного парадного.

Магда права – сама идея из большого сделать малое смехотворна и нелепа.

20.35. Пошел дождь, да какой сильный.

20.40. Может, кто из прохожих сжалится и одолжит мне телефон? Впрочем, какой смысл просить, если я все равно не помню номеров? Ну а вдруг вспомню, когда начну набирать? Ой! Кто-то идет! В мою сторону! Только я начала: «Извините, пожалуйста, не могли бы вы…», как этот тип бросил мне монетку и чуть ли не бегом от меня припустил. Уж конечно, решил, что нарвался на беременную нищенку вроде Фанни Робин из романа «Вдали от обезумевшей толпы».

Снова звуки шагов. Подняла голову – может, больше тут и не пройдет никто до утра. Прямо ко мне, сквозь проливной дождь, направлялась знакомая фигура в темно-синем пальто.

Среда, 14 февраля

– Что это ты под этаким дождем сидишь? – произнес Марк, приближаясь.

Помог мне подняться и начал стаскивать с себя пальто.

– Пропустил твой звонок. Был в суде.

– В суде? А как же твоя картина?

– Не напоминай об этом кошмаре. Я тебе перезванивал раз сто.

– Мой сотовый в сумке, а сумка – в банке.

– В какой еще банке?.. А, в банке! Возьми-ка, накинь.

Марк набросил мне на плечи пальто.

– Ну а на крыльце-то ты почему сидишь? Ключи потеряла?

– Не потеряла. Ключи тоже в банке. В сумке и в банке.

– Понял, вопросов больше не имею. И кстати, ничуть не удивлен.

Марк несколько раз саданул по двери, затем попытался использовать свою кредитку в качестве отмычки.

– Эх, – констатировал он. – А я ведь по-хорошему хотел. Пускай меня адвокатского звания лишают, а я таки это сделаю.

Марк разбил стекло кулаком и открыл дверь парадного изнутри.

Решилась заговорить, когда мы уже поднимались в квартиру.

– Я так рада, что ты пришел, Марк. Я тебе не лгала. Просто не смогла бы тебе солгать. Оба раза были эко-презервативы, безопасные для дельфинов. Да, да – в течение многих лет я позволяла промывать собственные мозги всякими там пособиями по правильным свиданиям, где сказано, что мужчину можно завоевать, только если делаешь вид, будто он тебя не интересует. Что ни в коем случае нельзя показывать, что мужчина тебе нравится, потому что тогда он поймет, что он тебе нравится…

Конечно, дверь квартиры тоже была заперта. Марк запросто открыл ее кредиткой.

– Надо будет озаботиться более надежным замком… Извини, я прослушал. Что ты говорила?

– Я долго считала, будто прежнему возлюбленному нельзя показывать, что до сих пор любишь его, а то он подумает, что ты до сих пор любишь его.

Марк застыл.

– Марк?

– Да?

– Я тебя люблю.

– Ты меня любишь?

– Да. Прости меня. Пожалуйста. Мне очень, очень стыдно.

– Нет, это ты меня прости.

– Нет, ты.

– Ты виновата ничуть не больше, чем я.

– Нет, больше. Больше. Теперь, когда я жду ребенка, я поняла: и в то утро, и много раз раньше я вела себя как ребенок. А этого делать было нельзя.

– Вообще-то дети ведут себя несколько иначе.

– Верно. Дети не напиваются до беспамятства.

– И слава богу.

Марк улыбнулся и вытащил из моей сумки бутылку шардоне.

– А это ты для малыша приготовила?

– Марк, я пытаюсь сказать, что очень виновата перед то…

– Это нелогично. Потому что я тоже перед тобой виноват. Мы оба должны принести изви…

– Может, я все-таки закончу мысль?

– Я весь внимание.

– Прости меня.

– С этим пунктом мы уже разобрались.

– Марк, послушай! Перестань вести себя как адвокат и как альфа-самец. Вспомни, что в первую очередь ты человек.

Он смутился на секунду – словно его чувство собственного «я» в очередной раз собралось скукожиться.

– Я люблю тебя одного, Марк. Что бы ни случилось, какое бы решение ты ни принял, я все равно буду любить тебя одного. Я уже давно живу на свете. Из всех людей, что встретились мне за довольно долгую жизнь, ты, Марк, самый порядочный, самый добрый, самый умный, самый чуткий, самый душевный…

В его глазах мелькнуло легкое недовольство, и я поспешила добавить:

– А еще ты самый классный, самый красивый, самый остроумный и самый обаятельный.

Марк заулыбался.

– И самый стильный! И самый-самый-самый страстный, нежный и жаркий в постели!

Теперь Марк буквально сиял.

– И я люблю тебя больше всех на свете. Тебя и малыша. И в глубине души я очень, очень надеюсь, что ты – его отец.