Лесли Мэримонт - Разве я не хорошенькая?

— Леди и джентльмены, наш самолет готовится совершить посадку в аэропорту «Том Брэдли интернэшнл», Лос-Анджелес, Калифорния. Температура воздуха — семьдесят семь градусов. Командир корабля желает вам мягкой посадки и просит пристегнуть ремни безопасности и воздержаться от курения до выключения двигателей.

Сидящий в салоне «Боинга-747» высокий, с сильной проседью в густых темных волосах господин повернулся к своей спутнице и подмигнул:

— Ну, вот мы почти и дома, Жаклин, дорогая.

— О, Рей, подумать только, я даже не заметила, как пролетело время. Ты подарил мне незабываемый медовый месяц. Всю жизнь я мечтала побывать в Японии, но даже не надеялась, что когда-либо это случится. О, спасибо, дорогой. — Молодая яркая брюнетка наклонилась к спутнику, поцеловала его в гладковыбритую щеку и ласково сжала руку. — Ты самый лучший, я и представить не могла, что на свете бывают такие замечательные мужчины. Хотя, думаю, они и не бывают, только ты, правда?

— Ну еще бы, — нежно-любовно усмехнулся молодой супруг. — Иначе мне бы ни за что не удалось завоевать такой очаровательной женушки. Поверить не могу, что на старости лет мне так повезло!

— Ха, на старости лет! Да тебе еще только сорок четыре будет, и то нескоро. Мужчина в самом расцвете, и ты это доказал. — Жаклин притворно, но очень мило потупила огромные черные глаза, прикрыв их длинными пушистыми ресницами. — Дождаться не могу, когда же мы доберемся до дому, а то весь этот перелет даже поцеловать тебя не могла как следует, не то что… — шепнула она, и ее высокие скулы слегка порозовели от недосказанного намека-обещания.

Реймонд подвинулся ближе к молодой жене.

— Ну-ка, ну-ка, что ты хотела сказать, миссис Кармайкл? — полунасмешливо поинтересовался он. — Не скрывай от мужа своих коварных замыслов.

— А я и не скрываю, милый. Боюсь, мне даже при всем желании не удастся это сделать…

На этом игривая беседа супругов была прервана: к самолету подали трап, и пассажиры начали нетерпеливо двигаться к выходу. Реймонд поднялся, снял с верхней полки дипломат и подал Жаклин руку.

— Пошли, дорогая. Скоро у тебя будет возможность осуществить, что задумала.

— Не понимаю, дорогой, неужели это так важно и необходимо для тебя — отправляться играть в карты раз в неделю, что бы ни происходило в твоей жизни?

Реймонд Кармайкл оторвался от зеркала, перед которым завязывал галстук, и молча повернулся к жене, вальяжно раскинувшейся на огромной, королевского размера кровати. За окном уже стемнело.

— В конце концов, — томно продолжала красавица Жаклин, — у нас еще не закончился медовый месяц, и мы могли бы прямо сейчас…

Но как ни привлекала Реймонда идея снова забраться к жене в постель и продолжить их любовные игры, он даже помыслить не мог о том, чтобы нарушить много лет назад установившуюся традицию — собираться каждую субботу в том или другом дорогом отеле и играть в канасту. Это была любимая игра Вудроу Стреннинга, его двоюродного брата, самого близкого его родственника, и много лет назад они договорились, что будут отдавать этой страсти один вечер в неделю.

Реймонд с недавних пор стал тяготиться этим обычаем, считать его почти обузой, но терпел ради Вудроу, которого искренне любил. Кузен нашел двух партнеров — столь же фанатичных игроков, как и он сам, — и не соглашался принимать никаких извинений. За истекшие четыре года они не играли не больше восьми раз, причем последние три субботы — из-за женитьбы Реймонда и его медового месяца.

Невозможно было даже помыслить о том, чтобы уклониться от сегодняшней встречи: это могло бы привести к разрыву с Вудроу, который даже медовый месяц счел причиной малоуважительной. Сам Вудроу развелся в позапрошлом году и все связанное с женщинами вообще и с браком в частности считал преступной блажью…

— Милая, поверь, мне и самому не хочется уходить от тебя, моя ненаглядная. Но вспомни, я ведь предупреждал тебя: когда я в Калифорнии и в добром здравии, то всегда провожу вечер субботы с Вудроу и нашими партнерами. Только болезнь или пребывание за океаном могут служить извинением. Но, между прочим, когда в прошлом году Вудроу сломал ногу, мы играли в его больничной палате. — Реймонд усмехнулся. — Думаю, если он вдруг надумает снова жениться, хотя это и маловероятно, то пригласит нас сопровождать его в свадебном путешествии. — Молодой супруг подошел и нежно поцеловал блестящие черные локоны, рассыпавшиеся по подушке, а потом и изящное, цвета слоновой кости плечо. — Но должен признаться, лично я просто счастлив, что в свой медовый месяц даже не вспоминал о картах.

— О, твоя жена была бы весьма недовольна, если бы было иначе.

— Да? И насколько недовольна?

— Очень. Крайне недовольна.

— О! А сегодня вечером ты тоже недовольна своим мужем?

Жаклин пожала плечами, перевернулась на спину, потянулась и зевнула, как игривый котенок. Реймонд выпрямился и снова повернулся к зеркалу, чтобы пленительное зрелище не увлекло его слишком уж сильно и не помешало отправиться на традиционную встречу. А искушение было велико.

Миссис Реймонд Кармайкл была необыкновенно хороша собой — невысокая, стройная, с длинными ногами и пышной грудью, с необыкновенно тонкой талией, которую Реймонд легко мог обхватить пальцами обеих рук. А лицо… Высокие скулы, точеный нос, знойные черные глаза под длинными загнутыми ресницами. Ни один мужчина не мог пройти мимо такой красотки, не обернувшись хотя бы раз. Да, Жаклин просто олицетворение мечты любого нормального здорового мужчины. И вся она принадлежала ему, Реймонду.

Он до сих пор, поверить не мог своему счастью: как это ему удалось заполучить не только руку, но и сердце такого потрясающего, великолепного создания! Ибо Жаклин любила его, по-настоящему любила. За последние двадцать пять лет своей жизни он встречался с достаточным числом женщин, чтобы отличить истинное чувство от замаскированной алчности.

Жаклин прикрыла сверкающие угольки глаз ресницами, еще раз зевнула и томно протянула:

— Думаю, я смогу потерпеть несколько часов… В конце концов, мне придется привыкать оставаться одной, когда ты снова вернешься к работе.

Снова вернешься к работе… Впервые за свою сознательную жизнь удачливого бизнесмена Реймонд внутренне застонал от этой мысли. Никогда раньше ему не приходилось тяготиться своим делом. Он и только он возродил семейный бизнес, доведенный предыдущим неопытным управлением почти до банкротства. Сейчас «Кармайкл гольф эквипмент, лтд» приносила больше четырех миллионов долларов ежегодно.

Предприятие было образовано почти полвека назад дедом Реймонда, начинало с выпуска клюшек для гольфа и считалось весьма процветающим. Позднее, под управлением отца и дяди, одинаково неприспособленных к жестким условиям конкурентной борьбы и не интересовавшихся делом, бизнес пришел в упадок и семья едва не потеряла его. И только когда молодой Реймонд с согласия членов правления взял дело в свои руки, предприятие заработало на полную мощность и даже расширилось. Он отдавал ему все свои силы, умение, стремление и вдохновение. «Кармайкл гольф эквипмент, лтд» стала его творением и все эти годы заменяла ему семью, жену, детей…

Но вот уже больше полугода его голова была занята совершенно иными вещами, нежели клюшки, мячи, расширение производства, зарубежные рынки сбыта, реклама и инвестиции. С того дня, как Реймонд Кармайкл впервые увидел Жаклин Деверно, нового секретаря вице-президента компании, бизнес отошел на второй план. И даже сегодня, после окончания медового месяца, он думал отнюдь не о работе.

Но не только женщина, на которой ему посчастливилось жениться, занимала его воображение. Жаклин мечтала о детях, двух мальчиках и девочке, и категорически заявила, что со следующего месяца бросит принимать противозачаточные таблетки. Это порадовало сорокатрехлетнего Реймонда так же, как и решение жены не выходить на работу после возвращения из свадебного путешествия. Свою должность в «Кармайкл гольф эквипмент, лтд» она оставила вскоре после того, как приняла предложение главы компании, объяснив, что считает не совсем удобным продолжать числиться в секретаршах, тогда как ее общественный статус существенно изменился.

Однако Реймонд прекрасно отдавал себе отчет в том, что двадцатипятилетняя красавица Жаклин может совершенно спокойно найти себе любое другое место хоть в Сан-Диего, хоть в Лос-Анджелесе. И не хотел, чтобы жена считала его престарелым тираном, готовым запереть молодую жену дома.

Но Жаклин ответила «нет» на его предложение найти другое место работы. Ближайшие годы она планировала провести в лучшей для себя должности — жены Реймонда и матери его детей. Возможно, позднее, когда самый младший пойдет в школу, говорила она, тогда и придет время думать о работе.

И Реймонд вынужден был признаться самому себе, что, хоть он и не придерживается старомодной точки зрения, будто жена должна заниматься лишь домашними делами, но все же безумно рад выбору Жаклин. Его крайне прельщала мысль, что она всегда будет ждать его, готовая выполнить любую его прихоть или каприз, что до сих пор ей удавалось с непринужденной легкостью.

— Я буду ужасно скучать, милый, — легко проводя тонкими пальцами по волосам, произнесла Жаклин. — Ты уверен, что должен выйти на работу уже в понедельник? — спросила она, бросив на мужа один из наиболее выразительных со времен Адама и Евы взглядов.

Реакция Реймонда была быстрая и естественная. Он не сомневался, что переживет несколько часов сегодняшним вечером, но перспектива проводить в офисе целый день, не видя Жаклин и не занимаясь с ней любовью, заставила его призадуматься. Да, очевидно, традиция медового месяца — весьма развращающая, так же как и молодая жена, которая не говорит супругу «нет» ни на одно его желание.