Такое с ней бывало не часто. А если вдруг и случалось, то она научилась справлялась с этим в одиночку.

Лежа на подстилке и мучаясь от лихорадки, она отчаянно хотела, чтобы хоть кто-нибудь пришел ей на помощь. Но, так же как и всегда, она была одна. Гаррик запрещал кому-либо прикасаться к ней, или приносить для нее лекарства.

Раз в день, кто-нибудь приходил и оставлял еду, но даже не потрудившись зайти в комнату. Она помнила, как обессиленная от болезни, едва могла передвигаться, даже для того, чтобы открыть дверь и взять свою тарелку.

Теперь же, когда Гаррика не было рядом, вряд ли хоть кто-то заметит ее состояние. Но разве она не привыкла к этому?

Сейчас, ей нужно забыть обо всем и просто попытаться встать на ноги. Вздохнув, она мысленно проверила свое состояние. Тошнота понемногу проходила, но головокружение так никуда не делось.

Не так уж и страшно, с этим она сможет справиться.

Еще медленнее чем обычно, она поднялась, и подошла к небольшому столику. Схватив трясущимися руками лежащую рядом тряпочку, она смочила ее холодной водой и протерла пылающее лицо, а затем перешла на шею. Вздрогнув от контраста горячей кожи и ледяной воды, она застонала, чувствуя небольшое облегчение.

Да, она точно сможет справиться с этим.

Может быть ей и стоило обратиться за помощью к Лире, но она не хотела навлекать на нее неприятности.

Покачав головой, Ева вновь смочила тряпочку и только тогда заметила темное пятнышко на своей руке. Нахмурившись, она чуть задрала рукав платья, и посмотрела на запястье. Событие прошлой ночи всплыли в памяти.

Зажмурившись, она потерла руки, вспоминая, как грубо и крепко Джеймс удерживал ее. Разве зная на что он способен, могла ли она подвергнуть чему то подобному и Лиру?

Конечно нет.

Быстро поправив рукав, она отошла от столика, но тут же схватилась за него, чтобы устоять на ногах. От резкого движения, головокружение только усилилось. Холодная вода только на мгновение облегчила ее состояние, и теперь лицо вновь пылало.

Сделав несколько глубоких вздохов, она оттолкнулась от столика, стараясь больше не делать резких и необдуманных движений. Впереди был долгий день, который ей так или иначе предстояло пережить.

Глава 30

С трудом удерживая ведро, доверху наполненное водой, Ева подошла к лестнице, ведущей на второй этаж. Пробежав взглядом по ступенькам, она обреченно вздохнула, собирая в кулак силы, что еще остались в ее измученном теле. Утро лишь вступило в права, но она уже сейчас чувствовала, как от боли и усталости, ноет каждая косточка внутри нее.

Ева глубоко вздохнула, еще раз осматривая предстоящий путь. От того, что она застыла перед ним, ведь ничего не изменится. Ей так или иначе придется пройти по каждой из этих многочисленных ступенек. Крепче сжав плохо обработанную ручку ведра, она схватилась за деревянные перила.

Поднимаясь, шаг за шагом, она не смогла сдержаться и прикусила нижнюю губу, скрывая стон боли. В глазах потемнело, а ступеньки все никак не заканчивались, словно издеваясь над ее беспомощным состоянием. Согнувшись и передвигаясь, только благодаря твердой опоре под руками, она была готова выронить свою непосильную ношу, но сдерживалась.

Рывками втягивая воздух, она заставляла себе двигаться дальше, надеясь только на то, что мучительный подъем скоро закончится. Прокручивая в голове эту мысль, она переступила последнюю ступеньку и наконец достигла второго этажа. Она прошла всего несколько шагов вперед, когда поняла, что больше не в силах выносить тяжесть ведра и поэтому поспешно поставила его на пол.

Но даже избавившись от него, Ева не почувствовала желанного облегчения. Вместо него, она остро ощутила надвигающийся приступ тошноты. В панике, она крепко сжала рот и зажмурившись, вытянула руку, на ощупь нашаривая каменную стену. В висках пульсировало, даже глотать было неприятно, при каждой попытке горло ощущалось слишком чувствительным и болезненным. От озноба, тело покрылось холодным потом, в одно мгновение пропитавшим тонкое платье.

Прижавшись к стене Ева задрожала, внезапно осознавая, какой беспомощной и одинокой, была на самом деле. Ей не верилось, что может пережить один день, что уж говорить о дальнейшей жизни. Как бы она хотела оказаться в кровати и спрятаться от всех под теплыми одеялами.

Если бы только это было возможно. Ведь вместо кровати, сейчас ее ожидала только пустая комната, которую предстояло отмыть дочиста.

Ева нерешительно вздохнула, проверяя свое состояние. Несомненно, небольшая передышка пошла на пользу, практически возвращая ей более-менее нормально состояние. Приступ стих, оставляя лишь небольшие отголоски, с которыми она хотя бы могла справиться.

Опасаясь, что все может повториться, Ева наклонилась и подняла ведро. Осталось пройти еще совсем немного и только тогда, может быть, укрывшись от посторонних глаз, сможет позволить себе немного отдохнуть.

Но, даже несмотря на небольшое расстояние, она дошла до комнаты, едва передвигая ноги. Ей пришлось сделать еще одну остановку, чтобы перевести дыхание, и только после, она толкнула закрытую дверь. Поморщившись от громкого протяжного скрипа, с которым та распахнулась, Ева зашла внутрь и огляделась вокруг.

Прожив в замке всю сознательную жизнь, ей никогда прежде не приходилось бывать в этой комнате. Хватило одного взгляда, чтобы понять, что по всей видимости, сюда вообще редко кто заходил.

Запущенная. Вот, каким словом она могла описать комнату. Даже слишком запущенная. Пол покрылся толстым слоем пыли и грязи, а одинокий стул, без спинки, стоял у стены и как оказалось, был единственным предметом мебели.

Прикрывая нос, чтобы защититься от пыли, витающей по комнате, Ева поспешила к узкому окну и практически высунувшись наружу, с наслаждением глотнула ледяной воздух. Холод, овевая разгоряченное лицо, дарил невыносимо приятные ощущения, которые совершено не хотелось прерывать. Прислонившись к оконному косяку, она любопытством рассматривала раскинувшийся внизу внутренний дворик.

Вчера, после того как Один запретил ей появляться на конюшне, она так и не рискнула показаться на улице, предпочитая скрываться от него. Она даже не ожидала, что всего за одну ночь, вся широкая площадь дворика покроется опавшей осенней листвой. Оглядывая всю небывалую красоту, ей невыносимо захотелось тотчас спуститься и пройтись по рассыпавшемуся ковру. Солнце, еще на удивление жаркое, добавляло своих красок, заставляя листья переливаться. Еще никогда прежде, Еве не доводилось видеть подобную красоту. Казалось, мир заиграл всеми цветами, сумевшими проникнуть даже в ее мрачную темную жизнь.

Ева улыбнулась и подставила лицо под солнечные лучи. Сейчас, ей до боли хотелось покинуть пыльную комнату, и оказаться там, внизу. С удивлением, она поняла, что это был первый раз, когда она задумалось о том, чтобы добровольно выйти на улицу. Не просто выйти, а для того, чтобы насладиться природной красотой.

Удивленная своим же мыслям, она поняла, что сегодня, впервые задумалась о том, каким красивым мог быть дворик. В ее памяти, это место, запомнилось только одним. Грязь, боль и хлесткие удары плети.

Вздрогнув, от ужасных воспоминаний, Ева помрачнела и оттолкнулась от стены. Не стоит мечтать о том, что никогда не сбудется.

Сейчас, ее ждала работа и чем быстрее она приступит, тем скорее все закончит. С улицы по-прежнему доносились голоса, но Ева проигнорировала их и решительно приблизилась к ведру. Присев, она не задумываясь окунула руку в воду, но сразу же отшатнулась прочь, совершенно не готовая к тому, что та окажется настолько выстуженной холодом, царившем в комнате. Если, еще мгновение назад, она наслаждалась ледяным воздухом, то теперь, все было иначе. Ее моментально затрясло от холода, а натертые, из-за плохо обработанной ручкой ведра, ладони невыносимо заныли.

Ева зажмурилась, пытаясь отрешиться от боли. Затем, не дав себе времени на раздумье, вновь окунула руки в воду. Принимаясь хорошенько выжимать тряпку, которую вытянула из ведра, она не позволяла себе обращать внимание на холод. Затем, действуя все так же методично, опустилась на колени и начала смывать толстый слой грязи с пола.

Еще не единожды ей пришлось возвращаться к воде, каждый раз при этом ощущая, что холод все глубже и глубже проникает в ее тело. Руки уже давно покраснели, а она сама слишком замерзла, чтобы чувствовать, что-то, кроме холода.

Отвлекаясь от жалости, она несколько раз прошлась на коленях по комнате, натирая пол мокрой тряпкой. Когда сил больше не осталось, Ева остановилась и с обреченным вздохом присела на пятки. От увиденного хотелось плакать. Она потратила столько сил на у борку, но комната так и не стала более чистой, чем была. Похоже, ей придется провести здесь больше времени, чем хотелось.

А может это к лучшему?

Еще утром, ей пришлось сбежать с кухни, не в силах выносить даже мимолетный запах еды, которым пропахло все помещение. Побыв там всего несколько минут, она поняла, что дольше выдержать не сможет.

Запрокинув голову, Ева на секунду прикрыла глаза, собираясь с мыслями. В глубине души, она понимала, что придется еще раз спуститься вниз, чтобы сменить воду. Она помнила, чего ей стоил первый подъем, и знала, что в этот раз будет хуже в сто крат.

Используя руку как опору, она неловко поднялась на ноги. Бедро незамедлительно напомнило о себе, болезненно заныв. Схватившись за ногу, Ева могла только ждать и надеяться, что сможет хотя бы привыкнуть к боли. В то, что все бесследно пройдет, она даже не верила, ведь понимала, что слишком много времени провела на коленях.

Облегченно выдохнув, когда неприятные ощущения слегка притупились, позволяя вновь двигаться, Ева подхватила ведро. Ей предстоял долгий путь, который и в обычное время был очень труден.