– Это и есть истинная цель вашего визита?

– По правде говоря, да, – был его ответ, с теплотой в голосе, которая напомнила ей того, старого Уиллингби из их прошлого, и, несмотря на предубеждение, она подумала, что он не лжет.

– Если это все, то вы можете быть полностью удовлетворены. Марианна уже простила вас и достаточно давно.

– Она это сделала?! – воскликнул он таким же искренним тоном, – Тогда она простила меня еще до того, как должна была это сделать! Но теперь она меня опять простит, без всякой причины! Теперь вам надо меня выслушать!

Элинор кивнула головой.

– Я не знал, – начал он после небольшой паузы, изучая ее реакцию и собираясь с мыслями, – как вы оцениваете мое поведение по отношению к вашей сестре, или какие дьявольские мотивы вы мне приписываете. Возможно, вы вряд ли подумали лучше обо мне и осудили меня, поэтому вы должны выслушать все. Когда я в первый раз появился в вашей семье, у меня не было никакого другого желания кроме, как просто хорошо провести время. Я должен был остаться в Девоншире и сделать пребывание там более приятным, чем делал это раньше. Ваша сестра, милая девушка, и ее наивная манера поведения не могли оставить меня равнодушным, и ее внимание по отношению ко мне, почти с самого начала, было так удивительно! Потом я понял, что это за чувство и кем для меня стала она! Но мое сердце было таким расчетливым! Я не скрою, что на первых порах ее любовь льстила моему тщеславию. Безразличный к ее счастью, заботящийся только о своем собственном развлечении, я давал волю своему чувству, которое было лишь снисхождением, увлекал ее в любовные сети и даже не думал отвечать ей взаимностью.

Тут мисс Дэшвуд подняла свои глаза и, посмотрев полным ненависти взглядом, прервала его:

– Это невыносимо, мистер Уиллингби! Для вас – все это говорить, а для меня – все это выслушивать! Такое начало нашего разговора ни к чему хорошему не приведет! Не заставляйте меня выслушивать с болью то, что вы сейчас смакуете!

– Я настаиваю на том, чтобы вы выслушали все полностью, – ответил он. – Мое наследство не было большим, а я всегда был расточителен, особенно в обществе людей, имеющих большие доходы, чем мои. Каждый год, после того, как я стал самостоятельным или даже раньше, я думаю, прибавлял мои долги. И только смерть моей кузины миссис Смит, освободила бы меня от них. Хотя это все еще не было утверждено и, возможно, было далеко от действительности. Поэтому было решено, что мне надо жениться на состоятельной женщине с большим приданым. Но мои отношения к вашей сестре не были отношениями такого рода. Поэтому с эгоизмом, пустотой и жестокостью, без внимания к окружающим, даже, несмотря на ваши пристальные взгляды, мисс Дэшвуд, которые многое говорили, я вел себя так, что привлекал ее к себе, не собираясь отвечать взаимностью. Но одно только можно было сказать про мое тогдашнее состояние, что я и представления не имел, что такое настоящая любовь! Но разве я знал вообще ее? Конечно, в этом можно усомниться, но если бы я, хоть раз любил по-настоящему, разве бы я пожертвовал своими чувствами ради тщеславия и алчности? Или вообще, мог ли я пожертвовать ею? Но, я это сделал, и женился на другой! Вырвавшись из сравнительной бедности, которую она и ее общество избегали всеми средствами, я поднялся до богатства, но потерял при этом все, что могло его сделать счастливым и благословенным!

– Но вы… сделали это…, – сказала Элинор, немного помедлив, – несмотря на свою привязанность к ней…

– Противостоять такому очарованию и противится такой нежности!!! Есть ли не свете человек, которой способен был бы хоть раз отказаться от этого! Да, я обнаружил себя в ужасном состоянии, искренне полюбив ее! И счастливейшими часами моей жизни были те, которые я провел с ней, когда я чувствовал, что мои желания были чистыми и благородными, а мои чувства искренними!!! И даже потом, как бы ни было, когда полностью понимал уже свое отношение к вашей сестре, я позволил себе различные уловки, ото дня ко дню отодвигая момент, когда надо было бы сделать предложение о помолвке, хотя мои чувства и заставляли меня это сделать! Я не буду ничего доказывать, но остановлюсь здесь, чтобы подчеркнуть нелепость, или еще хуже, чем нелепость, когда добровольно не помолвил свою судьбу с той, с которой честь уже связала. События показали, что я был просто ловким дураком, избегавшим с большой осторожностью возможности объявить о своих чувствах миссис Смит, что могло сделать меня презренным и навсегда лишить ее наследства! Но, наконец, мое решение было принято. Я решил, что как только застану ее одну, то расскажу ей о своих отношениях с Марианной. Но именно за это время, за эти два часа, которые я провел, ожидая возможности видеть ее одну, так получилось, что несчастные обстоятельства перечеркнули все мои решения, и с ними все мое спокойствие. Ей рассказали о нашей тайне, – здесь он замешкался и опустил глаза, – Миссис Смит как-то узнала обо всем сама! Или другие ей нашептали! Я могу только предположить, кто это сделал, зная чьи интересы были в том, чтобы лишить меня ее милости, дел и связей! Но, здесь мне нет необходимости объясняться дальше, – он добавил, глядя на нее с преувеличенным значением и с вопросом во взгляде, – ваши близкие отношения с сестрой… вы, возможно, уже слышали всю эту историю?

– Да, – подтвердила Элинор, покраснев и вместе с тем, удерживая свои чувства, от новой жалости к нему, – Я уже все это слышала. А вот, какое объяснение могли бы вы предложить, чтобы чуть уменьшить свою вину в этом ужасном деле, я могу узнать? Это – выше моего понимания!

– Помните, – воскликнул Уиллингби, – только от кого вы «получили счета»! Является ли он беспристрастным к этому делу? Я знаю, что ее состояние и ее характер должен быть уважаем мною. Это не значит, что я сам собираюсь судить обо всем, но в то же время не хочу, оставлять вас с мнением, что мне не в чем оправдаться! Только потому, что она пострадала, она была безукоризненна, и только потому, что я был безнравственным, она должна быть обязательно святой!!! Если есть здесь насилие над ее бурным взрывом чувств или слабость ее понимания, то я, вместе с тем, не собираюсь защищать себя! Ее отношение ко мне заставляло меня лучше с ней обращаться, и я часто, с большим самобичеванием, вызывал нежность, которая за очень короткое время имела уже силу ответного чувства. Я желал, я искренне желал, чтоб этого никогда не случилось! Но, я сам пострадал не меньше, чем она! Я поранил другую, в отношениях которой ко мне (могу я это сказать?) было не меньше теплоты, чем у нее! А чей ум и душа… О! Насколько прекраснее!

– Ваше неравнодушие, вместе с тем, по отношению к этой несчастной девушке, я должна заметить, мне неприятны! А также и обсуждение подобного вопроса! Ваше неравнодушие к одной не может служить оправданием жестокости по отношению к другой! И не думайте, что вы прощены потому, что имеете какие-то слабости. На одной чаше весов не могут уместиться ее сомнительное неведение и ваша безнравственная жестокость, такая явная! Вы должны знать, что пока вы развлекались в Девоншире, строя новые планы, всегда веселы, почти счастливы, она была доведена почти до полного изнеможения!

– Но, клянусь, я ничего не знал об этом! – страстно ответил он, – Я не могу вспомнить, чтобы обнадеживал ее в отношении себя! А знание общественного мнения должно было показать ей, как выйти из такого положения самой!

– Оставим это сэр. Так что же сказала миссис Смит?

– Она тут же страшно обиделась на меня, и мое смятение можно только предполагать. Ее непорочность жизни, патриархальность взглядов, отказ от мирской суеты, – все это было против меня. Сам факт таких отношений я не мог отрицать, а тщеславие было слишком слабым оправданием всего этого. Она и раньше, я думаю, не особенно была уверена в моих моральных качествах в общем, и, более того, была недовольна недостаточностью моего внимания к ней. Я почти не видел ее во время своего последнего визита. В общем, всё это привело к полному разрыву. Но только одной мерой я мог спасти себя. Вершиной своей морали! Добрая женщина считала, что я могу быть прощен, если женюсь на Элизе! Но этого не могло быть! Тогда я официально был выпровожен из дома и лишен ее расположения! Последняя ночь, которую я провел в ее доме накануне своего отъезда, прошла в размышлениях о своем будущем. Борьба была суровая, правда, закончилась очень быстро. Мое отношение к Марианне, мои мысли о ее любви ко мне, показались ничтожны по сравнению со страхом бедности. Я почувствовал свою ответственность за будущую жену, если я сделаю выбор. Я убедил сам себя и посчитал, что ничего другого мне не остается сделать в свете общественного мнения, как согласиться. Но тяжкая сцена все же ожидала меня, до того, как я покинул Девоншир. Я был приглашен пообедать с вами на следующий день, и поэтому какие-то извинения следовало вам принести, при разрыве наших отношений. Но как бы я не старался написать свои извинения, или послать их с кем-либо, это, все равно, было неприемлемо. Увидеть Марианну! Я чувствовал, что это будет ужасно, сомневался, следует ли мне ее видеть, и приходил к этому желанию снова и снова. В этот момент я полностью обесценил свое великодушие! Как события показали, я приехал, увидел ее жалкой и оставил ее в таком состоянии, надеясь никогда больше не видеться с ней…

– Но почему вы приехали тогда сами, мистер Уиллингби? – спросила Элинор укоризненно – Ваша записка полностью бы объяснила все. Зачем же было приезжать лично?

– Это было необходимо для моей собственной гордости. Я не хотел уехать и оставить вас так, чтобы вы неправильно подумали, или чтобы кто-нибудь из соседей по-своему не изложил того, что произошло между мной и миссис Смит. Поэтому я все же заехал в Бартон по пути в Хонитон. Увидеть вашу дорогую сестру было для меня право же невыносимо! К своему ужасу я застал ее одну, вы все куда-то уехали. Мы расстались всего лишь за день до этого! Как глупо было в тот момент мое твердое решение поступать только согласно чувствам! Нескольких часов не хватило, чтобы мы стали связанными между собой раз и навсегда, и я помню, как счастлива, как весела была моя душа! И я помню, как шел от коттеджа до Алленхэма, довольный собой и всем вокруг! Поэтому-то во время нашей последней встречи я и предстал перед ней с чувством вины, которая всегда лишала меня силы притворства. Ее печаль, ее разочарование, ее глубокое сожаление, когда я сказал, что я обязан покинуть Девоншир так внезапно! Я этого никогда не забуду и нашу связь, с таким доверием и уверенностью во мне, тоже! О боже! Какой же я чудовищный негодяй!