Как только брат вышел, Марианна дала волю своим чувствам, Элинор тоже не смогла сдержаться, а миссис Дженнингс и не собиралась сдерживаться, и все трое с жаром принялись обсуждать и осуждать услышанные новости.

Глава 20

Миссис Дженнингс поддерживала поступок Эдварда, но только Элинор и Марианна знали всю правду об этом отчаянном жесте. Они знали, как мало он сделал для того, чтобы стать по-настоящему независимым и по своей вине стал жертвой обстоятельств, которые привели его к потере друзей и наследства. Элинор гордилась его благородством, а Марианна готова была всё ему простить. Но они старались лишний раз не говорить о нем. Элинор чувствовала, с какой теплотой и сочувствием к нему относится Марианна. Это означало, что Эдвард все еще производил хорошее впечатление на ее сестру, и это расшатывало самообладание Элинор. Марианна каждый раз сравнивая себя и сестру в одинаковой ситуации, чувствовала на себе всю силу такого сравнения, и не в свою пользу. Она переживала это со всей болью своего позора, сожалея об этом очень горько и так сильно, как никогда раньше! И это приносило только страдания и муки, без какой-либо надежды на облегчение! Ее ум настолько ослаб, что она воображала все происходит не наяву, а во сне и это только ухудшало ее состояние!

Ничего нового не было слышно ни на Харлей-Стрит, ни в Бартлетт-Билдингс еще день или два. Поэтому миссис Дженнингс ничего другого не оставалось, как только распространять эту новость дальше. Она даже решила нанести визит утешения, когда только сможет, своей кузине, но серьезное препятствие в виде большого количества приглашений никак не давало ей навестить Люси.

Третий день принес новые подробности. Это было ясное и прозрачное воскресное утро, хотя шла всего лишь вторая неделя марта, поэтому многие отправились в Кенсингтонский парк. Миссис Дженнингс и Элинор были в их числе. Марианна, которая знала, что Уиллингби в городе и ищет встречи с ними, старалась избегать общественных мест и осталась дома.

У ворот парка миссис Дженнингс сразу встретила своих очередных хороших знакомых, и Элинор, не желая выслушивать их разговоры, шла от них чуть поодаль, предоставленная сама себе. В этот день она не встретила ни Уиллингби, ни Эдварда и вообще никого, кто бы привлек ее внимание. Но в конце прогулки ее ждал сюрприз. Мисс Ненси Стиллс, которая выглядела достаточно сияющей, подошла и радостно приветствовала их. Миссис Дженнингс ответила ей тем же и на минутку оставила своих знакомых и присоединилась к девицам, успев прошептать на ухо Элинор:

– Выпытайте у нее всё, Элинор. Она расскажет вам всё – вы только спросите! Видите, я не могу оставить миссис Кларк.

К удивлению миссис Дженнингс и даже Элинор, Нэнси рассказала все сама, и даже не дождавшись вопроса, видимо, последний случай ее ничему не научил!

– Я так рада вас видеть, – сказала мисс Стиллс, взяв за руку Элинор, как близкую подругу, – я очень хотела увидеть вас, больше всех на свете, – и затем, в полголоса спросила, – А миссис Дженнингс уже знает обо всем? Она очень рассержена?

– Совсем нет, я думаю, нет.

– Замечательно! А леди Миддлтон, она сердита?

– Я только могу предположить, но думаю, что вряд ли.

– Я ужасно рада этому. Боже милостивый! Я перенесла такие времена! Я еще никогда не видела Люси такой взвинченной. Она клялась, что теперь уж точно никогда не купит мне новую шляпку и не сделает еще чего-нибудь для меня снова, как только она уехала. Но сейчас она достаточно пришла в себя, и мы снова друзья, как и были. Смотрите, она сделала мне новый бант на шляпу, и это перо буквально вчерашним вечером. Теперь вы тоже можете посмеяться надо мной по поводу доктора! Но, почему бы мне и не носить алые ленты, только из-за того, что это любимый цвет доктора! Тем более мне он об этом никогда не говорил. Раз он так не говорил, то мои кузины не должны так подшучивать надо мной. А право не знаю иногда, как с ними обращаться…

Заметив полное равнодушие Элинор к лентам, докторам и кузинам, мисс Стиллс быстро вернулась к прежней теме.

– Да, мисс Дэшвуд, – произнесла он торжествующе. – Злые языки могут твердить, что угодно, о мистере Феррарсе и о его заявлении, что он не хочет жениться на Люси, но это не так! Я могу вам сказать, что наглая ложь! Люси пусть сама решает, как ей быть, но других это дело совершенно не касается!

– Я, право, ничего не слышала о том, что вы только что сообщили, – удивилась Элинор.

– Что, и вправду? Но ведь об этом уже все говорят! Я точно знаю это, так как миссис Гольдби сказала миссис Спарк, что никто в здравом уме не отказался бы от мисс Мортон, с ее тридцатью тысячами годового дохода, ради Люси Стиллс, у которой вообще ничего нет. А я слышала это от миссис Спарк сама. И, кроме того, мой кузен Ричард сказал сам, что когда дошло до дела, он думал, что Эдвард выйдет из игры. Когда Эдварда пропал на три дня, я не знала, что же подумать? И я решила, что и Люси считает, что всё пропало, после того, как нас выгнали от вашего брата в среду, и мы его не видели с тех пор. Сначала Люси хотела написать ему, но передумала. И вот он сегодня утром появился, как только мы пришли из церкви, и все стало ясным. Рассказал нам, как за ним посылали в среду с Харлей-Стрит, и как с ним поговорила его мать, что было решено, и как он заявил, что никого не любит больше, чем Люси, и никогда ни на ком не жениться кроме Люси! И как он боялся того, что за этим последует, и как он уехал из материнского дома. Он вскочил на лошадь и поскакал прочь из города. Все эти дни в придорожной гостинице, четверг и пятницу, и думал, как исправить положение. И после того, как он все обдумал, то пришел к мысли, что раз он теперь ничего не имеет и лишен полностью наследства, то ему не имеет смысла сдерживать обещание о женитьбе на Люси, так как он имеет только две тысячи и никаких перспектив! Если он пойдет служить, то может рассчитывать только на должность викария, а на это разве можно будет существовать? Поэтому он решил расторгнуть свое помолвку. И он ничего не мог придумать для Люси лучше, чем это. И поэтому молил простить его, если она все еще думает о свадьбе, положить конец всему этому, и предоставить его самому себе! Я сама слышала, как он это сказал так просто, как только можно! И все это было только ради нее, для ее же блага, и она согласилась и ни слова не сказала наперекор! Могу дать слово, что он нисколько не разочаровался в ней и не сделал это, чтоб жениться на мисс Мортон! Только, чтобы быть уверенным в Люси, а она заверила его со всеми словами нежности (ну, вы представляете, как трудно их передавать!), что сколько бы он не получал, она никогда его не бросит и будет существовать на любую сумму! И все в том же роде. Поэтому он был чудовищно счастлив и договорился с ней, что им предпринять, и они решили все сделать быстро и пожениться сразу же, как только он вернется. И больше я ничего не слышала, так как моя кузина позвала меня вниз, так как приехал экипаж миссис Ричардсон. Мне пришлось войти в комнату и прервать их разговор. Я спросила у Люси, не хочет ли она поехать в Кенсингтонский парк. Но она не захотела оставлять Эдварда, поэтому отказалась, и я быстро вбежала наверх, надела пару шелковых чулок и приехала вместе с Ричардсонами.

– Я не поняла, что вы имели в виду, сказав, что помешали им, – спросила Элинор, – вы же всегда вместе в одной комнате, разве не так?

– Конечно, нет, только не мы! О! Мисс Дэшвуд! Вы что же думаете, люди занимаются любовью при посторонних? О, какой ужас! Уверена, что вы знаете об этом больше, чем я (громко рассмеялась)! Нет, же, нет! Они, конечно, заперлись в рисовальной, а все, что я рассказала, я случайно подслушала под дверью.

– Как?! – воскликнула Элинор, – Можете ли вы повторить мне то, что вы только что сказали? Я правильно вас поняла, что вы подслушивали под дверью? Я прошу прощения, что вообще не знала раньше об этом, иначе бы не разрешила вам рассказывать мне все подробности их разговора! Как же вы можете вести себя так непристойно?!

– О! Ну, а что здесь такого? Я всего лишь стояла недалеко от двери и слышала то, что могла услышать. Я вполне уверена, что Люси поступает точно также. Еще год или два назад, когда Марта Шарп и я имели так много секретов, она нисколько не стеснялась нас подслушивать и для этого обычно пряталась за камином!

Элинор пыталась заговорить о чем-нибудь другом, но мисс Стиллс не могла остановиться и всё время возвращалась к этой паре, судьба которой так волновала ее.

– Эдвард говорил, что скоро поедет в Оксфорд, – сказала она, – а пока он снимает комнату на Пэлл-Мэлл. Какая же она – бессердечная женщина, его мать, не правда ли? Да и ваши брат и невестка тоже не очень-то любезны! Но, все равно, я не буду ничего говорить плохого про них вам! К тому же она нас отправила домой в своем экипаже, что было больше того, что я ожидала! Что же касается меня, то я даже опасалась, что ваша сестрица попросит назад сумки для рукоделия, которые подарила за день или два до того, но как ни странно, ничего о них не говорилось, хотя я на всякий случай и припрятала свою подальше, чтобы о ней и не вспоминали. Эдвард имеет некоторые дела в Оксфорде, он сказал, что поэтому должен уехать на некоторое время, и только после его встречи с епископом, он будет посвящен в сан. Я только гадаю, как же странно он будет выглядеть! – Боже, милостивый (подхихикивая при этом)! Ставлю свою жизнь на кон, что мои кузины скажут на это, как только узнают! Они скажут, что мне необходимо написать доктору, чтобы Эдвард получил там приход и новое место жительства! Я, конечно, знаю, что они так и скажут, но я ни за что не буду ему писать! Да, да, я скажу им прямо! Я поинтересуюсь, как это они могут так думать о таких вещах! А я все равно напишу доктору, точно!

– Хорошо, – сказала Элинор, – Это правильно, что вы подготовились к худшему. И продумали свой ответ.

Мисс Стиллс хотела сказать еще что-то еще, но тут появились Ричардсоны.