– Да, у него своих только две тысячи фунтов! И было бы безумием жениться при таких доходах. Что же касается меня, то я готова отвергнуть любое другое предложение руки и сердца даже от более состоятельного жениха. Я привыкла жить экономно и могла бы стойко преодолевать бедность ради него. Но я очень люблю Эдварда и не могу лишить его средств к существованию, которые обязательно даст ему мать, если одобрит выбор невесты. Наверное, ему придется ждать много лет. Любого другого человека в мире – эта проволочка заставила бы поволноваться, но только не Эдварда, он так верен и ничто не разлучит нас!

– Такое признание дорогого стоит! И Эдвард без сомнения уважает вас. Но что если его пылкая страсть за четыре года переросла в другое чувство? Тогда ваше положение будет действительно плачевным.

Люси подняла на нее глаза, но Элинор уже была готова к любой реакции, которую могли вызвать ее тщательно продуманные слова.

– Любовь Эдварда ко мне, – сказала Люси, – подверглась серьезным испытаниям во время нашей долгой, мучительно долгой разлуки, которая длилась четыре года и она выдержала его так достойно, что теперь я уже не сомневаюсь в наших взаимных чувствах. Эдвард не дал мне ни одного повода усомниться в нем и уже тем более ревновать.

Элинор, слушая Люси, не знала, то ли посочувствовать ей, то ли улыбнуться. А Люси продолжала:

– На самом деле, я довольно ревнива, и прекрасно понимаю, что во многом уступаю Эдварду. Он так умен и чаще меня выходит в свет, к тому же, наши постоянные расставания сделали меня такой чуткой и даже подозрительной, поэтому я сразу догадалась бы, если он хотя бы на миг даже подумал о другой. Эдвард не умеет лгать, и я сразу бы заметила по его поведению, что с ним что-то не так. Например, если бы им овладело какое-то уныние или он говорил бы о какой-то леди чаще, чем о других или же вдруг выглядел несчастным в нашем милом Лонгстейпле… Я вовсе не хочу хвалиться своей проницательностью, но уж в этом деле я бы точно не ошиблась.

«Что ж, – подумала Элинор, – все это очень мило, но, кажется, сюрприз Эдвард преподнес не только мне». – А вслух спросила:

– И что же вы теперь собираетесь делать? Вы же не будете ждать, когда умрет миссис Феррарс? Как это ужасно желать смерти свекрови ради любви. А сам Эдвард собирается покориться судьбе? И многие годы провести в ожидании, обрекая свою возлюбленную на одиночество? Не проще ли ему рискнуть и всё рассказать матери?

– Никто не знает, сколько нам еще томиться в ожидании. Миссис Феррарс крепкого характера женщина, очень гордая и при первой же вспышке гнева может все отдать Роберту! Поэтому я решила не торопить события, чтобы не навредить еще больше Эдварду.

– И себе тоже, или в порыве жертвенности вы уже совсем не считаетесь со своими интересами?

Люси молча и недовольно взглянула на свою собеседницу, но Элинор не смутилась и продолжала:

– А вы уже знакомы с мистером Робертом Феррарсом? – спросила она.

– Не совсем, точнее, я его никогда не видела. Но думаю, что он полная противоположность своему брату – глупый и очень самодовольный человек.

– Очень самодовольный!! – повторила вторая мисс Стил, чей голос неожиданно четко зазвучал в комнате во время небольшой паузы, когда Марианна перелистывала ноты. – О! В этом тихом уголке, кажется, говорят о кавалерах, я уверена!

– Нет, сестра, – воскликнула Люси, – Что ты! Разве можно кавалеров назвать самодовольными?

– О, ухажер мисс Дэшвуд – точно не такой! – сказала миссис Дженнингс, от души смеясь, – Он очень современный и самого приличного поведения молодой человек, которого я когда-либо видела. Что же касается Люси, то она такое маленькое лукавое создание, что никогда не отгадаешь, кто ей нравится.

– О! – воскликнула младшая мисс Стилс, окинув всех присутствующих многозначительным взглядом. – Я могу тоже сказать, что избранник Люси тоже очень модный и хорошо воспитанный человек, точно такой же, как и у мисс Элинор Дэшвуд.

Элинор побледнела, а Люси замолчала и очень сердито взглянула на сестру. В гостиной воцарилась тишина. Люси первой прервала эту неловкую ситуацию, негромко попросив Марианну легким движением рук по клавишам снова задернуть музыкальную ширму. А затем в полголоса сказала Элинор:

– Хотите, я расскажу вам об одной идее, которая недавно посетила меня? Я хочу ускорить нашу свадьбу и более того, в этой авантюре есть место и для вас, так как вы теперь тоже часть нашего заговора. Вы ведь, наверняка, знаете, что Эдвард подумывает о церковном сане? Так вот, надо, чтобы он принял сан и как можно быстрее! В этом и состоит наш заговор. Это и в ваших интересах тоже, ведь вы желаете другу только добра. Я хочу, чтобы вы попросили вашего брата подыскать для него место в Норланде, который нам идеально бы подошел. Этого было бы достаточно для нас, чтоб пожениться и жить, надеясь на лучшие времена и удачу!

– Я всегда буду рада помочь вам и мистеру Феррарсу, но не кажется ли вам, что в этом деле можно обойтись и без меня? Мистер Феррарс – брат миссис Дэшвуд и этого вполне достаточно, чтобы получить приход в Норланде.

– Но миссис Дэшвуд, скорее всего, будет против, чтобы он стал священником.

– Тогда, тем более, не думаю, что я смогу помочь в этом деле.

Они опять помолчали немного. Наконец, Люси произнесла с глубоким вздохом:

– Тогда я думаю, что остался один единственный способ покончить со всем этим – надо расторгнуть нашу помолвку. Похоже, что мы не можем преодолеть те препятствия, которые встали с обеих сторон. И со временем они будут делать нас все несчастнее и несчастнее… Должны же мы быть, хоть чуточку счастливее в конце концов! Вы не дадите мне никакого совета, мисс Дэшвуд?

– Нет, – ответила Элинор, с нервной улыбкой, едва сдерживая свое волнение. – В этом деле я вам не советчик. Тем более, вы сами для себя уже всё решили, и чтобы я вас не посоветовала, вы всё равно поступите так, как считаете нужным.

– Право же, вы ошибаетесь, – возразила Люси с показной серьезностью. – Я не знаю никого, чье мнение я ценила б так же, как ваше! Я действительно верю тому, что вы мне скажите и готова немедленно последовать вашему совету. И если вы только скажите: «Я советую вам разорвать вашу помолвку с Эдвардом Феррарсом и стать счастливой», то я немедленно это сделаю.

Элинор почувствовала, что еще немного и ее бросит в жар от этой фальши со стороны будущей жены Эдварда и твердо произнесла:

– Благодарю за комплимент, после которого мне страшно высказывать своё мнение, даже если оно у меня и есть… Разве можно целиком и полностью полагаться на мнение небезразличного человека и вверять ему судьбу двух любящих сердец?

– Как раз потому, что вы лицо заинтересованное, – раздраженно сказала Люси, сделав ударение на последнем слове, – поэтому-то ваша оценка ситуации и была бы так важна для меня. Если бы вы были равнодушным и независимым арбитром, то я бы не спрашивала у вас совета.

Элинор сначала решила промолчать, так как разговор пошел на повышенных тонах, но Люси снова первой прервала наступившую паузу.

– Поедете ли вы в Лондон этой зимой, мисс Дэшвуд? – спросила она с усмешкой.

– Конечно, нет.

– Мне так жаль, – заметила Люси, и ее глаза радостно заблестели, – А я надеялась, что мы встретимся в Лондоне. Но может быть, ваш брат и невестка всё-таки пригласят вас погостить к себе в столицу?

– Вряд ли я приму это приглашение, если оно будет.

– Как жаль, как жаль! А мы с Анной собираемся в конце января навестить в Лондоне своих родственников, которые уже несколько лет зовут нас в гости. Но, если честно, я поеду только ради того, чтобы увидеть Эдварда. Он будет там в феврале… А что еще мне делать в этом Лондоне? Чего я там не видела.

В это время дамы за карточным столом завершили первый робер и пригласили Элинор присоединиться к ним, она охотно согласилась, так как с Люси говорить ей было уже не о чем.

Неторопливая игра в винт позволила Элинор обдумать весь этот разговор, который навел ее на грустные мысли. Увы, Эдвард совершенно не любит ту, которую готов назвать своей женой, и, более того, он никогда не будет счастлив в браке с ней. Судя по всему, этой затянувшейся помолвкой Люси, как капканом, поймала и много лет удерживала Эдварда. Теперь ей стало совершенно ясно, для кого из этих двоих помолвка так много значила.

Больше к этой теме они не возвращались, лишь однажды, улучив момент, Люси шепотом рассказала, что получила новое письмо от жениха, на что Элинор отреагировала весьма спокойно, и этим в очередной раз обезопасила себя от ревнивых подозрений подруги-соперницы.

Сестры Стилс задержались в Бартон-парке намного дольше, чем предполагали, когда получили приглашение. Они настолько пришлись ко двору, что Миддлтоны без них уже не могли обойтись. Сэр Джон и слышать не хотел об их отъезде, и вопреки слезным письмам из Экзетера, где уже давно заждались сестер, в конце каждой недели уговаривал их задержаться еще. Так прошло два месяца до самого Рождества.


Хотя миссис Дженнингс подолгу гостила у своих дочерей и приятельниц, это вовсе не означало, что у нее не было своего дома. После кончины супруга, который когда-то блестяще торговал не в самой блестящей части Лондона, ей остался особняк на одной из улочек, примыкающих к Портман-Сквер. И как только наступал январь, пожилая леди непременно устремлялась туда, чтобы скоротать тихие зимние вечера в хорошей компании. В один прекрасный день она решила сделать свою поездку еще ярче и неожиданно для всех пригласила с собой в Лондон двух старших дочерей миссис Дэшвуд. Элинор тут же наотрез отказалась за двоих, в полной уверенности, что сестра поддержит ее, совершенно не замечая, как вспыхнуло и побледнело лицо Марианны и радостно заблестели ее карие глаза. Миссис Дженнингс заметила это волнение, но невозмутимо выслушала доводы Элинор, которая уверяла, что они с сестрой не могут оставить свою мать одну в такое время года, и тут же снова повторила приглашение.