Паоло Бачигалупи - Разрушитель кораблей

Где-то наверху послышались звуки, царапание и треск.

— Ленивка?

Звук прекратился, потом возобновился.

— Давай же, Ленивка. Помоги мне выбраться.

Странно, что он вообще это сказал. Она уже приняла решение. С ее точки зрения, он уже труп. Гвоздарь прислушался. Она отдирала оставшийся медный кабель. Пальцы слабели. Нефть подбиралась к подбородку. Норны, как я устал. Интересно, Малыша Джексона его команда предала точно так же? Если так, то понятно, почему паршивца нашли только спустя год. Может, кто-то намеренно оставил его умирать.

Ты не умрешь.

Он лгал себе. Он скоро утонет. Лестницы нет. И двери…

Внезапно сердце Гвоздаря заколотилось.

Если это какое-то помещение, заполнившееся нефтью случайно, значит, в нем должны быть двери. Но они все внизу, под поверхностью. Придется нырять и искать их, с риском не вынырнуть обратно. Опасно.

Ты по-любому утонешь. Ленивка не станет тебя спасать.

Вот в чем правда. Он сможет провисеть еще недолго, но будет слабеть, и в какой-то момент пальцы не удержат его.

Ты и так мертвец.

Странно, но от этой мысли он почувствовал себя свободным. В самом деле, терять ему уже нечего.

Гвоздарь начал медленно сползать вниз, вытянув ноги и пытаясь нащупать пальцами на стене выступ или планку, что значило бы, что под ним дверь. С первого раза ничего не нащупал. На второй, опустившись пониже, по самый подбородок, нащупал что-то. Задрал нос вверх и опустился еще ниже, так, что нефть коснулась щек, едва не заливая рот и нос.

Планка. Металлическая.

Гвоздарь провел по ней пальцами ног. Судя по всему, верх дверного проема. Шириной в метр, не больше. Хороший выступ, на него можно опереться ногами, дав отдых дрожащим от напряжения пальцам. Сейчас эта планка для него была как дворец.

Теперь сможешь отдохнуть,сказал он себе. Подождать Пиму. Ленивка скажет ей, что ты здесь. Сможешь дождаться помощи.

Он отбросил эту мысль. Пима, может, и стала бы его спасать, но Ленивка, скорее всего, вообще ничего ей не скажет. Полагаться можно только на себя. Гвоздарь колебался. Стоя на планке и не решаясь сделать выбор.

Живи или умри,подумал он. Живи или умри.

И нырнул.

В некотором роде черная нефтяная жижа была ничем не хуже, чем чернота над ее поверхностью. Гвоздарь принялся щупать стену руками. Опустился вдоль края двери глубже, внимательно ее ощупывая.

Коснулся пальцами штурвальной рукоятки.

Сердце наполнила надежда. Штурвальными замками задраивали двери на кораблях, если корпус дал течь. Прочные двери — водонепроницаемые. Он дернул колесо, пытаясь вспомнить, в какую сторону его надо вертеть. Но оно не сдвинулось. Преодолевая страх, дернул снова. Ничего. Не сдвинешь. И дыхание перевести надо.

Гвоздарь оттолкнулся от колеса, чтобы побыстрее вынырнуть. Выскочил на поверхность, размахивая руками. Вцепился пальцами в тонкую трубу, чудом ухватившись прежде чем уйти на дно. Лихорадочно вытер лицо и продул нос, не открывая глаз. Резко выдохнул через рот, чтобы сдуть с губ нефть. Судорожно вдохнул воздух, наполненный нефтяными испарениями.

Не открывая глаз, снова нащупал пальцами ног дверной проем. Мгновение ему казалось, что он его уже не найдет, но пальцы снова коснулись ржавого металла, и он снова смог встать. Жестко улыбнулся. Дверь со штурвальным замком. Шанс. Если только он сможет провернуть эту штуковину.

Снова шуршание и скрежет наверху. Ленивка все еще за работой.

— Эй, Ленивка! — окликнул ее Гвоздарь. — Я нашел выход. И приду за тобой, девочка.

Движение прекратилось.

— Ты меня слышишь?

Его голос отдался эхом.

— Я выбираюсь! И я приду за тобой.

— Да ну? — ответила Ленивка. — Хочешь, чтобы я пошла за Пимой?

В ее голосе была насмешка. Гвоздарю снова захотелось схватить ее и ткнуть лицом в нефть. Но он решил разговаривать с ней спокойно.

— Если ты сейчас же пойдешь за Пимой, я забуду, что ты хотела оставить меня здесь тонуть.

Долгая пауза.

— Уже поздно, так ведь? — наконец сказала Ленивка. — Я-то тебя знаю, Гвоздарь. Ты все равно Пиме скажешь, меня выгонят из команды и возьмут другого.

Снова пауза.

— Теперь все в руках Норн. Если ты выберешься, увидимся снаружи. Тогда и отомстишь.

Гвоздарь скривился. Стоит попытаться. Он подумал о двери внизу. Может, она закрыта снаружи. Может, поэтому штурвал не крутится. Может…

Если она закрыта, ты мертвец. Никакой разницы. Нет смысла думать об этом.

Сделав глубокий вдох, он снова нырнул.

На этот раз, имея больше времени и зная, что надо делать, он быстро нащупал штурвал замка и принялся за дело. Уперся ногами в проем люка, нащупал ручку замка с защелкой. Сначала надо раздраить дверь, а потом дернуть ручку. Он снова попытался провернуть штурвал. Ничего. Навалился на него, упираясь ногами в проем, стараясь удержать его и провернуть.

Ничего.

Сунул руку внутрь штурвала. Воздух на исходе, но он не собирался сдаваться. Потянул. Снова потянул, сильнее, спица штурвала впилась в локтевой сгиб. Легкие начало жечь.

Штурвал повернулся.

Гвоздарь удвоил усилия. Перед глазами замелькали желтые, синие и красные звездочки. Штурвал провернулся еще уже легче. Ужасно хотелось вынырнуть, но он не сделал этого, подавив желание оттолкнуться ногами. Крутил штурвал, все быстрее и быстрее, пока легкие не выпустили воздух сами, непроизвольно. Оттолкнувшись ногами, он вынырнул, сходя с ума от забрезжившего луча надежды.

Принялся глубоко дышать в полной темноте.

Нырнул.

Крутил штурвал, крутил, крутил, легкие жгло… все или ничего, выберется или нет. Гвоздарь дернул ручку. На мгновение перепугался. Что, если дверь открывается внутрь? Тогда давление нефти не даст ему открыть ее ни за что…

Дверь распахнулась.

Гвоздаря понесло течением черной жидкости. Ударило о стену. Он сжался в комок, и его понесло дальше, кувырком. Поток нефти шумел, обтекая его. Он ударился лбом о металл, едва не вдохнул от боли, но усилием воли заставил себя этого не делать. Сжался еще плотнее, давая потоку нефти нести себя по коридорам корабля, ударяя о стены и углы, как медузу, выброшенную прибоем на рифы.

Его вынесло наружу.

Живот схватило. Он падал. Невольно открыл глаза. Их обожгло ярким солнцем и едкой нефтью. Зеркальная гладь океана, кажущаяся почти белой от яркого солнца. Синие волны. У него была всего секунда, чтобы развернуться…

Он ударился о воду. Соленое море поглотило его. Покрытое волнами и пленкой нефти. Загрохотал прибой. Гвоздарь дернулся вверх, к поверхности, болтая ногами. Вынырнул, среди волн и солнечного света, судорожно хватая ртом воздух. Наполнил легкие кислородом, таким чистым и сверкающим после нефтяных испарений. Так хотелось жить, едва не умерев.

Наверху из рваной раны в борту танкера лилась нефть. Оттуда, откуда танкер изрыгнул его, сюда, на свободу. Черные струи сырой нефти стекали по обшивке корабля блестящими завитками. Упасть с пятнадцати метров на небольшую глубину и остаться в живых. Гвоздарь начал хохотать.

— Я жив! — заорал он. Это был страшный крик, в котором была радость победы, ужас пережитого, опьянение от солнечного света и морских волн. Стоящие на берегу в изумлении глядели на него.

Он поплыл к берегу, смеясь, пьяный оттого, что выжил. Волны сами несли его. И тут он понял, что ему повезло дважды. Если бы не прилив, он бы упал не в воду, а на песок.

Гвоздарь выполз из полосы прибоя, встал. Ноги дрожали после долгих заплывов в нефти и в море, но он стоял на суше, живой. Безумно смеялся, глядя на Бапи, Ли, Рэйна и сотни других рабочих, ошеломленно уставившихся на него.

— Я жив! — крикнул он им. — Я жив!

Они ничего не ответили, лишь продолжая смотреть на него.

Гвоздарь хотел снова закричать, но что-то в их взглядах заставило его опустить глаза вниз.

Пенные волны омывали его лодыжки. На них плавали ржавчина и пластиковая изоляция от проводов. И краснела его кровь. Которая ровными струями стекала по ногам, ярко-красная, окрашивая воду с каждым ударом его сердца.

— Везучий ты, — сказала мать Пимы. — Мог бы и не выжить.

Гвоздарь слишком устал, чтобы ответить, но попытался улыбнуться.

— Но ведь выжил.

Мать Пимы взяла в руку ржавый нож и поднесла к его лицу.

— Если бы это вошло в тебя еще на дюйм, то на берег бы вынесло мертвое тело, — абсолютно серьезно сказала Садна. — Ты везучий. Норны сегодня держали тебя на волосок от смерти. Иначе у нас был бы еще один Малыш Джексон.

Она протянула ему ржавый нож.

— Храни это, как талисман. Он хотел забрать твою жизнь. Метил тебе в легкое.

Гвоздарь протянул руку и дернулся, когда натянулись швы на ранах.

— Понял? — сказала она. — Сегодня на тебе благословение. Норны благоволят тебе.

Гвоздарь тряхнул головой:

— Я не верю в Норн.

Но сказал это тихо, так, чтобы она не услышала. Если Норны существуют, то именно они связали его с его отцом, а это значит, что они хорошего не делают. Лучше думать, что все в жизни случайно, чем полагать, что мир готов пожрать тебя. У Пимы с Норнами все в порядке, ей повезло, у нее хорошая мама, да и отец сделал любезность, умерев раньше, чем начал бить. А все остальное? Стоит только оглядеться.