Эрин Уатт - Разрушенный дворец

– Они сказали мне, что Брук мертва.

– Похоже, что так, – подтверждает ее слова Каллум.

– Но как? – взвывает Дина дрожащим голосом. – Что произошло?

– Мы пока не знаем…

– Чушь собачья! Детектив сказал, что они уже задержали подозреваемого для допроса.

Мы с Ридом медленно отходим от балюстрады, но слишком поздно: Дина уже заметила нас. Колючий взгляд серых глаз пронзает нас насквозь, и она издает яростный крик.

– Это он, да? Это Рид убил ее?!

Каллум делает шаг вперед, загораживая мне обзор. Его плечи похожи на две гранитные глыбы, твердые и неподвижные.

– Рид не имеет к этому никакого отношения.

– Она носила его ребенка! Он имеет к этому самое прямое отношение!

Я вздрагиваю.

– Пойдем, – взяв меня за руку, шепчет Рид. – Нам необязательно все это выслушивать.

Но придется. Только это мы и будем слушать, когда новость о смерти Брук станет достоянием общественности. Скоро все будут знать об интрижке Рида и Брук, что она была беременна, что тем вечером он ездил в пентхаус, что его допрашивали и обвиняют в убийстве.

Как только обо всем станет известно, сразу же слетятся стервятники, соберется толпа с вилами, и возглавлять ее будет Дина О’Халлоран.

Я шумно вздыхаю, надеясь успокоиться, но это не срабатывает. Руки дрожат. Сердце бьется слишком быстро, каждый удар вибрирует от страха, который пронзает меня до самых костей.

– Я не могу потерять тебя, – шепчу я.

– Этого никогда не будет.

Рид оттаскивает меня от лестницы и заключает в объятия. Истон исчезает в своей комнате, а я прижимаюсь лицом к мускулистой груди Рида.

– Все будет хорошо, – гладя пальцами мои волосы, хрипло говорит он.

Я чувствую, как бьется под моей щекой его сердце: намного спокойнее, чем мое, ровно и четко. Он не боится.

И если Рид, парень, которого только что арестовали, не боится, то я должна брать с него пример. Мне нужно быть такой же сильной и уверенной и заставить себя поверить, что, может быть, впервые за всю мою дурацкую жизнь все действительно будет хорошо.

– По-моему, бро, слухи уже расползлись, – едва слышно бормочет Истон.

Я засовываю свои шмотки в шкафчик и только потом оглядываю помещение. Обычно во время утренней практики раздевалка гудит от разговоров и шуток, но сегодня непривычно тихо. Кое-кто отводит глаза, не желая встречаться со мной взглядом. В итоге я останавливаюсь на Уэйде, который подмигивает мне и показывает два больших пальца. Не знаю, что именно это означает, но его поддержка очень важна для меня. Я коротко киваю в ответ.

Стоящий рядом с ним Лиам Хантер, наш левый полузащитник, пристально смотрит на меня. Я киваю ему тоже, только чтобы позлить. Может, он бросится на меня, и мы сможем выплеснуть нашу агрессию и разрядить царящее напряжение. Я поднимаю руки, жестом показывая ему подойти ближе, но тут же в ушах звенит предостережение адвоката.

– Никаких драк. Смотри, чтобы тебя не оставили после уроков. Веди себя хорошо. – Мы стояли у полицейского участка, папа – рядом с Гриером, сердито глядя на меня, – и адвокат перечислял свои наставления. – Один неверный шаг – и прокурор тут же уцепится за него. На тебе уже висит обвинение в нападении за то, что в прошлом году ты избил того парнишку.

Мне пришлось прикусить язык, чтобы не вступиться за себя. Гриеру прекрасно известно, почему я превратил лицо того пацана в кровавое месиво, но на женщину я бы никогда не поднял руку.

Хотя Брук Дэвидсон вполне заслуживала того, что с ней произошло, я не убивал ее; но совершенно точно не жалею, что она умерла.

– Тебе здесь не место, – раздается у меня из-за спины чей-то низкий злой голос.

Я достаю из сумки спортивный пластырь и только потом поворачиваюсь лицом к Рональду Ричмонду.

– Неужели? – непринужденно спрашиваю я и сажусь на мягкое сиденье металлической лавки перед шкафчиком.

– Тренер выкинул из команды Брайана Маусса только потому, что он случайно ударил свою девушку.

Я закатываю глаза.

– Ты имеешь в виду, когда ее лицо случайно упало на его кулак и потом она три недели проходила с фингалом, так что фотографии с бала выпускников пришлось фотошопить? Ты про эту случайность?

Стоящий рядом со мной Истон усмехается. Я заканчиваю обматывать руки и бросаю пластырь брату.

Ронни хмурится.

– Наверное, ты тоже случайно пришил подзаборную подружку твоего папочки.

– Что ж, тогда тебе лучше не сравнивать меня с Брайаном, который любит распускать руки, потому что я никого не убивал. – Я улыбаюсь ему своей самой дружелюбной улыбкой.

Ронни выпячивает хилый подбородок.

– Делакорт говорит другое.

– Дэниела здесь нет, чтобы болтать всякую фигню.

Мой папа позаботился о том, чтобы этого гада-насильника отправили в исправительную военную школу.

– Я имел в виду не Дэниела, – презрительно ухмыляется мой товарищ по команде. – Вчера к моему отцу заходил судья Делакорт, и он сказал, что на тебя завели дело, там все яснее ясного. На видео видно, как ты зашел в дом и как вышел. Надеюсь, Ройал, тебя поимеют.

Истон порывается встать. Я хватаю его за запястье и усаживаю на место. Игроки команды, собравшиеся вокруг, кажутся взволнованными, кто-то перешептывается между собой.

– Судья Делакорт – продажная скотина, – холодно отвечаю я.

Он пытался подкупить папу, чтобы Дэниел избежал наказания. У него ничего не получилось, и, думаю, теперь он хочет отомстить отцу через меня.

– Может, тебе и правда здесь не место. – Тишину раздевалки разрезает тихий голос Лиама Хантера.

Все в изумлении поворачиваются в его сторону. Хантер молчун, зато отличный игрок на поле. Он не тусуется в нашей компании, хотя многие, я точно знаю, его не раз приглашали. Он держится сам по себе и общается только с Уэйдом, хотя, если уж на то пошло, с Уэйдом все общаются.

Я выгибаю бровь, вопросительно глядя на друга, на что тот пожимает плечами: тоже не имеет никакого понятия, что на уме у Хантера.

– Хантер, у тебя какие-то проблемы? Скажи мне в лицо.

Когда Истон опять встает на ноги, я не останавливаю его, но сам остаюсь сидеть на скамье. Как бы мне ни нравилось решать все споры при помощи кулаков, предупреждение адвоката камнем лежит на моих плечах.

– Мы хотим выиграть чемпионат штата, – говорит Хантер. – А это значит, нам нельзя отвлекаться. Но ты будешь нас отвлекать. Даже если ты этого не делал, все равно будет много нежелательного внимания.

Даже если я этого не делал? Разбить лицо чувака, который пытался оклеветать мою маму, и реально убить кого-то – это абсолютно разные вещи, но, похоже, вся команда этой разницы не видит.

– Спасибо за поддержку, – с сарказмом говорит Ист.

Уэйд тоже решает вмешаться.

– Рид вспыльчивый. Не обижайся, братан, – говорит он уже мне.

– Все в порядке. – Нет смысла притворяться, что мне не нравится физическое насилие. Но тот факт, что я дал кое-кому по морде, не делает меня убийцей. – Но я этого не делал, и скоро весь шум уляжется.

– Но пока до этого дойдет, здесь будет настоящий цирк. – Ронни решает встать на сторону Хантера: глупый ход. – Нам постоянно будут задавать вопросы, отвлекая от футбола. Для половины из нас этот год последний, когда мы выходим на поле в стартовом составе. Мы что, хотим вылететь?

Несколько моих товарищей по команде кивают в знак согласия. Для многих из них окончить школу, имея победу в футбольном чемпионате, – серьезное преимущество.

Но я даже представить себе не мог, что они повесят меня за яйца только потому, что хотят выиграть чертов матч.

Я медленно разгибаю пальцы. «Никакого насилия, – напоминаю сам себе. – Никакого насилия».

Почувствовав, что мое терпение на пределе, Уэйд поднимается со скамьи.

– Ронни, наши игры освещает около дюжины репортеров, и большинство их так облизывает нас, что после последнего свистка мне даже не хочется секса. К тому же Рид – один из наших лучших защитников. Без него мне придется заработать пять, а может, шесть тачдаунов, а я что-то не очень хочу перенапрягаться. – Он поворачивается к Хантеру. – Я услышал тебя, но Рид не станет нам помехой, ведь так, мужик?

Я коротко качаю головой.

– Нет, я здесь, чтобы играть в футбол, и только.

– Надеюсь, – говорит громила.

И тут до меня доходит, чего на самом деле опасается Хантер. В Асторе он учится на государственную стипендию, и ему нужна рекомендация в колледж. Он переживает, что связанная со мной драма отпугнет представителей колледжей.

– Скауты все равно будут приходить на игры, чтобы посмотреть на тебя, Хантер, – уверяю я его.

Он, кажется, сомневается, но Уэйд решает поддержать меня.

– Конечно! Они так и облизываются, глядя на тебя. К тому же чем больше у нас побед, тем лучше, верно?

Видимо, Уэйду удается убедить Хантера, потому что он больше не пытается возражать.

– Видите? – довольным голосом спрашивает Уэйд. – Все отлично. Так что давайте выложимся по полной на этой тренировке, а потом выясним, кто с кем идет на Зимний бал в следующем месяце.

Один из наших принимающих усмехается.

– Серьезно, Карлайл? Мы вдруг стали девчонками?

Это поднимает всем настроение.

– Дерьмо собачье, – рявкает Ронни. – Его, черт подери, не должно быть здесь.

Наверное, не всем.

Я сдерживаю вздох.

Под недовольным взглядом Ронни Ист хлопает себя по груди.

– Ну-ка, Ричмонд, давай попробуем несколько приемов «Оклахома». Может, если тебе хоть раз удастся уложить меня на лопатки, ты станешь меньше волноваться о прессе.

Ронни вспыхивает. При отработке приема «Оклахома» один из игроков атакует другого, а остальные члены команды стоят вокруг них. Ист почти никогда не проигрывает, и уж тем более Ронни.

– Да пошел ты, Истон. В этом вся ваша проблема, Ройалы: вы считаете, что все можно решить насилием.