Я отодвигаюсь в сторону и ошеломленно наблюдаю, как Гриер вытаскивает очередную папку. Вот это да! Он не собирался уходить. Адвокат убрал документы по моему делу и сейчас готовился защищать Стива.
Стив, подходя к скамье, застегивает пиджак. Он выглядит уверенным и собранным, но по-прежнему избегает смотреть мне в глаза.
– Вы признаете себя виновным? – спрашивает Делакорт.
– Не признаю, – громким, четким голосом отвечает Стив.
Я сжимаю кулаки. Тоже мне, нашелся невиновный! Мне хочется прикончить его прямо здесь, вбивать его лицо в деревянный стол до тех пор, пока оно не превратится в кровавое, неузнаваемое месиво. Я хочу…
Чья-то рука сжимается вокруг моего запястья. Я поднимаю глаза, вижу прекрасное, хоть и несчастное лицо Эллы и понимаю, что был на грани. Закрыв глаза, я прислоняюсь лбом к ее лбу.
– Готова поехать домой?
– Да.
Я беру ее за руку, и мы выходим из зала суда, оставляя Стива позади. Моя семья следует за нами. На улице к нам сразу подбегает несколько репортеров, но мы, Ройалы, – парни большие и умеем вселять страх. Окружив Эллу в кольцо и отогнав стервятников, мы покидаем здание суда.
Папа уже ждет нас рядом со своим «мерседесом».
– Элла, ты едешь домой с нами.
– Насовсем? – настороженно спрашивает она.
Он улыбается.
– Насовсем. – Пока мы разговариваем, Гриер заполняет все необходимые бумаги. – Но папина улыбка исчезает. – Мы хотим воспользоваться текущим положением Стива перед законом как основанием для принятия экстренного судебного решения.
От меня не ускользает печаль, появившаяся в глазах отца, но она тут же исчезает. Предательство Стива ударило по всем нам, но папе больнее всего. Стив был его лучшим другом, но это не остановило мерзавца повесить на меня свое преступление, за которое мне грозил тюремный срок.
И еще…
Горло сжимается, когда я вспоминаю еще одно его предательство.
У Стива был роман с моей мамой.
Меня начинает тошнить даже от одной мысли об этом, и я почти жалею, что все мы прочитали то письмо. Хотя, если посмотреть с другой стороны, так лучше для всех нас. Я так долго винил себя в маминой смерти! Только и думал о том, не моя ли тяга к насилию и безбашенность довели ее до края. А Ист считал, что ее убили он и его зависимость от таблеток.
Зато теперь мы хотя бы знаем правду. Мама убила себя из-за чувства вины за то, что спала с папиным лучшим другом. И еще она думала, что папа ей изменяет. Стив внушил ей это.
Гребаный Стив. Я надеюсь, что больше никогда его не увижу.
– Элла!
Наверное, у этого ублюдка начали гореть уши, потому что он вдруг появляется на лестнице, ведущей из здания суда.
– Вот дерьмо, – бормочет Истон.
Близнецы тоже ругаются себе под нос, только более цветисто. Я обдумываю, не перекинуть ли мне Эллу через плечо, прыгнуть в машину и умчаться прочь. Но я слишком долго сомневаюсь, потому что Стив уже идет к нам через парковку.
Папа с грозным видом шагает вперед, загораживая собой Эллу.
– Тебе лучше уйти, – велит он.
– Нет. Я хочу поговорить со своей дочерью. – Стив выглядывает из-за папы и обращается к Элле: – Элла, послушай. Той ночью я был под чем-то. Наверное, Дина что-то подсыпала мне в напиток. Ты же знаешь, я никогда бы и пальцем тебя не тронул. И Брук я тоже не трогал. Ты неправильно истолковала все, что я тогда говорил.
В глазах Эллы мелькает боль.
– Правда? Значит, теперь ты будешь рассказывать нам эту сказку?
– Ты должна поверить мне.
– Поверить тебе? Ты издеваешься? Ты убил Брук и пытался подставить Рида! Я не знаю, кто ты, и не хочу тебя знать.
Она рывком открывает дверь машины и залезает внутрь. Хлопок двери заставляет нас двигаться. Близнецы и Истон забираются в «ровер» Сойера, а я сажусь с Эллой в папину машину.
Папа остается со Стивом, но за закрытыми окнами «мерседеса» нам почти не слышно, о чем они спорят. Да мне и плевать, если честно. Я уверен, что папа пошлет Стива в ад, где он совершенно заслуженно будет гореть до скончания времен.
Я обнимаю Эллу за плечи, и она поднимает на меня свои грустные глаза.
– Когда я только приехала, вы вели себя со мной очень грубо, – начинает она.
Я морщусь.
– Знаю.
– Но потом все изменилось, и я… у меня впервые появилась семья.
Элла плачет и так сильно сжимает свои руки, что костяшки побелели.
Я накрываю их своей ладонью и чувствую, как на нее падают горячие слезы.
– Когда появился Стив, нам было сложно, особенно ему со мной, но в глубине души я даже радовалась, что он так хочет стать мне настоящим отцом. Его правила были совершенно дурацкими, но девчонки в школе сказали, что это нормально, и порой благодаря им я чувствовала, что он действительно заботится обо мне.
Я проглатываю ком в горле. В ее словах так много боли, но я не знаю, как ей помочь.
– Я думала, – хватая ртом воздух, продолжает Элла, – иногда я думала, что мама была неправа, таская меня по всей стране и убегая от одних неудачных отношений к другим. Я думала, что будет даже лучше, если я вырасту со Стивом. Буду О’Халлоран, а не Харпер.
О черт. Я притягиваю ее к себе на колени и прижимаю ее мокрое лицо к своей шее.
– Знаю, детка. Я люблю свою маму, но иногда тоже думаю о ней плохо. Я понимаю, она не могла жить в разладе с собой, но почему не захотела хотя бы постараться? Ведь она была нужна нам. – Я глажу Эллу по волосам и прижимаюсь губами к ее виску. – По-моему, даже если мы злимся и обижены, что наши мамы подвели нас, это не делает нас предателями.
Она тяжело вздыхает.
– Я хотела, чтобы он любил меня.
– Ой, детка, это со Стивом что-то не так. Он не в состоянии любить кого-то кроме себя. И это его проблемы, не твои.
– Я знаю, но мне все равно больно.
Дверь со стороны водителя открывается, и в машину садится папа.
– Как вы там? Все в порядке? – тихо спрашивает он.
Мы встречаемся взглядами в зеркале заднего вида. Но я молчу: его вопрос был адресован Элле.
Судорожно вздохнув, она поднимает голову.
– Да, сейчас я порядком расстроена, но скоро буду в норме.
Элла слезает с моих колен, но ее голова остается у меня на плече. Папа выезжает задним ходом с парковки и везет нас домой.
– Как-то раз я сказала Вэл, что мы как зеркала, – шепчет мне Элла, – что каким-то странным образом подходим друг другу.
И я понимаю, о чем она говорит. Те сложные чувства, которые мы испытываем к своим матерям, их слабости и хрупкости, внутренней силе и любви, что они дарили, к их эгоизму, который повлиял на нас, – все это запутало, сломало нас изнутри, но случилось так, что узелки распутались, и мы снова стали целым.
Элла помогает не сломаться мне. А я помогаю не сломаться ей.
Раньше я боялся будущего. Не знал, найду ли я себя, уйдут ли из меня навсегда злость и горечь, смогу ли когда-нибудь ощутить себя достойным и найду ли ту, которая сможет увидеть меня настоящего, а не подонка, которым меня считает весь остальной мир.
Но теперь я больше не боюсь: я нашел ту, которая видит меня, истинного. И я тоже вижу ее. И больше не хочу знать никого, кроме Эллы Харпер, потому что она и есть мое будущее. Она – мой стержень, огонь во мне, мое спасение.
Она – это все.
Глава 37
Неделю спустя
– Что это? – спрашиваю я, когда выхожу из ванной, одетая в свои любимые домашние вещи: футболку Рида и шорты.
Сегодня тренировка группы поддержки затянулась, и я сказала Риду ехать домой без меня. А когда вернулась, то заставила его ждать, пока приму душ, хотя он заявил, что ему все равно, потная я или нет.
И вот я выхожу из ванной и вижу на своей кровати россыпь красочных буклетов. На многих из них изображены молодые люди, прижимающие к груди учебники.
– Выбирай, – говорит Рид, не отводя взгляда от телевизора.
Я подхожу ближе. Это рекламные проспекты колледжей, около десяти штук.
– Что выбирать?
– Выбирай колледж, где мы будем учиться.
– Мы?
Из любопытства я открываю одну брошюру. Она гласит: «Университет Северной Каролины был основан в восемнадцатом веке».
– Ага.
Рид переворачивается, подминая под себя половину блестящих проспектов.
– Мы выбираем вместе? – удивленно спрашиваю я.
– Да. Ты говорила, что хочешь танцевать, так что там есть парочка колледжей, где можно получить степень магистра искусств. – Порывшись в куче, он достает красно-белую брошюру. – Так, значит, ты можешь получить диплом по танцам в Университете Северной Каролины в Гринсборо и в Университете Северной Каролины в Шарлотте. Оба имеют аккредитацию Национальной ассоциации танцевальных школ.
По телу разливается знакомое тепло.
– Ты сам все это узнал?
– Еще бы!
Я прикусываю нижнюю губу, чтобы не расплакаться. Он такой милый и рассудительный! Никто и никогда не делал для меня ничего подобного. Но, видимо, мне плохо удается совладать со своими эмоциями, потому что Рид встает с кровати и притягивает меня к себе.
Он пристально смотрит мне в глаза.
– Ты расстроилась?
– Нет, просто это так мило, – всхлипываю я.
Улыбаясь, Рид садится на кровать и ставит меня между ног. Он выглядит одновременно смущенным и гордым собой.
– По-моему, это самое меньшее, что я могу для тебя сделать. Чем ты хотела заниматься до того, как папа похитил тебя?
– Ага, значит, ты все-таки признаешь, что он меня похитил?
Рид широко улыбается.
– Я только что так и сказал.
– Ладно. Я собиралась поступить в муниципальный колледж и получить бизнес-образование, потом два года учиться на курсах по бухгалтерскому учету, затем найти стабильную работу и целыми днями считать цифры. Я планировала носить много одежды цвета хаки, питаться в столовой и, возможно, завести собаку, чтобы было к кому возвращаться домой.
"Разрушенный дворец" отзывы
Отзывы читателей о книге "Разрушенный дворец". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Разрушенный дворец" друзьям в соцсетях.