Эрин Уатт - Разрушенный дворец

– Давай пройдемся по другим показаниям, ладно? – Он резко поднимает в воздух новый лист бумаги. – Вот это показания Джордан Каррингтон.

– Джордан Каррингтон до смерти ненавидит Эллу.

Но Гриер снова игнорирует мои замечания.

– «Мы пригласили Эллу на прослушивание в группу поддержки. Она вошла в зал и с гордым видом прошлась по нему в одних только трусиках и лифчике. У нее нет ни стыда ни совести. Это же позор! Но Риду почему-то это нравится. Он никогда не вел себя так до тех пор, пока не появилась она. Раньше он всегда вел себя прилично, но она пробудила в нем самые худшие качества. Если она рядом, то он становится невообразимо грубым».

– Я в жизни не слышал подобного бреда! Джордан приклеила скотчем к стене Астор-Парка какую-то девятиклассницу, а я, значит, невообразимо грубый? Элла никак на меня не повлияла.

– То есть ты хочешь сказать, что склонность к насилию у тебя была еще до того, как появилась Элла?

– Вы переиначиваете мои слова, – огрызаюсь я.

Он резко смеется.

– Это все цветочки по сравнению с тем, что будет ждать тебя на суде. – Он откидывает в сторону показания Джордан и поднимает следующий лист. – Это показания Эбигейл Уэнтворт. Судя по всему, вы встречались, но лишь до тех пор, пока ты не причинил ей боль. Вопрос: «Какие чувства вы испытываете к Риду?» Ответ: «Он причинил мне боль. Очень-очень сильную боль».

– Я и пальцем ее не тронул, – горячо возражаю я.

– Вопрос: «Как именно он причинил вам боль?» Ответ: «Я не могу говорить об этом. Это очень мучительные воспоминания».

Я вскакиваю из кресла, но Гриер неумолим.

– «Допрос прерван, потому что допрашиваемая сильно расстроилась и никак не могла успокоиться. Необходимо будет вернуться к этому вопросу».

Я с силой сжимаю спинку кресла.

– Я бросил ее. Мы встречались, но потом я уже больше не испытывал к ней никаких чувств и бросил ее. Но я не причинял ей никакой физической боли. Я ранил ее чувства, и мне очень жаль, но вряд ли она так уж сильно горюет обо мне, потому что в прошлом месяце переспала с моим братом.

Гриер вскидывает левую бровь. У меня появляется непреодолимое желание связать его и сбрить к чертям любую растительность на его голове.

– Отлично. Присяжные с удовольствием послушают о твоих братьях, которые тоже склонны к девиантному поведению.

– Это с чего вдруг?

Адвокат снова шелестит бумагами.

– У меня здесь наберется штук десять показаний, где говорится о том, что двое из них встречаются с одной и той же девушкой.

– Какое отношение это имеет к делу?

– Это лишь покажет присяжным, в какой обстановке вы живете. Что ты подросток из привилегированной семьи, который то и дело влипает в неприятные ситуации. Твой отец подчищает за тобой концы, откупаясь от жалоб и судебных исков.

– Я ломаю челюсти, но не женщин.

– Ты был единственным, кого зафиксировали камеры на входе в здание в тот вечер, когда погибла Брук Дэвидсон. Значит, у тебя была потенциальная возможность. Она была беременна…

– Но ребенок не мой, – возражаю я, – а папин.

– Да, однако ты тем не менее занимался с ней сексом, и Дина О’Халлоран даст показания. Это мотив. Твою ДНК обнаружили у нее под ногтями, вполне возможно, что она пыталась бороться с тобой. Перевязка на твоем боку была сделана позже тем же вечером. В твоем прошлом немало случаев физического насилия, в частности, когда на словах порочат репутацию близкой тебе женщины. У твоей семьи, позволь мне процитировать мисс Каррингтон, нет ни стыда ни совести. Не будет преувеличением сказать, что ты мог и убить, если чувствовал, что тебе угрожают. Это средства. Ну и, наконец, у тебя нет алиби.

Когда мне было четыре или пять, Гидеон столкнул меня в бассейн. Тогда я еще плохо умел плавать, что небезопасно, если живешь на берегу океана. Я спорил с мамой, потому что не хотел залезать в воду, и вот Гидеон поднял меня и бросил в бассейн. Вода накрыла меня с головой, попадая в уши. Я барахтался, как беспомощная глупая рыба на суше, и думал, что никогда не выберусь на поверхность. Я бы, наверное, так и вырос, боясь воды, если бы Гидеон не вытащил меня, а потом снова не бросил в бассейн, и так несколько раз, до тех пор пока я не усвоил, что вода не собирается убивать меня. Я по-прежнему помню свой страх и отчаяние.

То же самое, страх и отчаяние. Меня прошибает холодный пот, когда Гриер поднимает последнюю страницу.

– Это досудебное соглашение о сотрудничестве со стороной обвинения, – тихим голосом говорит он, словно понимая, как сильно я потрясен. – Мы с прокурором составили его сегодня утром. Ты признаешь себя виновным в убийстве по неосторожности. В таком случае обычно приговаривают к лишению свободы сроком на двадцать лет.

Я беспомощно сжимаю спинку стула.

– Но прокурор предложит десять лет. А если будешь хорошо себя вести, ни с кем не драться, ни с кем не пререкаться, то тебя могут выпустить и через пять.

В горле у меня пересохло, язык кажется слишком большим. Мне приходится силком выдавливать из себя каждое слово.

– А если я не признаю себя виновным?

– Около пятнадцати штатов в нашей стране отменили смертную казнь. – Гриер на мгновение умолкает. – Но Северная Каролина к ним не относится.

Элла

Мы со Стивом как раз закончили ужинать, когда мой телефон начинает вибрировать. Сообщение от Рида. Мне приходится собрать всю свою волю в кулак, чтобы не схватить мобильник и тут же не прочитать эсэмэску, потому что Стив рядом. Он понятия не имеет о том, что я провела всю ночь с пятницы на субботу (и еще половину субботы) в постели с Ридом, и мне совсем не хочется, чтобы он о чем-то догадался.

– Не хочешь прочитать, что там? – убирая с колен салфетку, спрашивает Стив.

На его тарелке не осталось ни крошки. Прожив со Стивом неделю, я выяснила, что он тот еще обжора.

– Позже, – безразличным тоном отвечаю я. – Это, наверное, Вэл.

Он кивает.

– Приятная девушка.

По-моему, за все это время Стив и Вэл и десятью словами не обмолвились, но он приветствует нашу с ней дружбу, и это уже хорошо. Потому что, видит бог, мне хватает и того, что мой отец не одобряет Рида.

Я снова бросаю взгляд на телефон. Мне требуется сила воли.

Но я просто умираю как хочу знать, что в сообщении. Мы с Ридом не виделись сегодня в школе, даже во время перерыва на ланч. Он точно был там, потому что срок его отстранения от занятий истек, к тому же я мельком видела его утром на футбольном поле. Мне начинает казаться, что он избегает меня, вот только не пойму, почему. Когда я спросила об этом Истона, он лишь пожал плечами и сказал: «Плей-офф».

Как будто это объясняет, почему Рид не звонил и не писал мне с вечера субботы. Ясное дело, что команда сейчас сосредоточена только на том, чтобы выиграть чемпионат, но Рид никогда раньше не позволял футболу выходить на первое место в ущерб нашим отношениям.

Крошечная, неуверенная в себе часть меня гадает: не из-за секса ли это? Вдруг ему было не так хорошо, как мне? Но это не может быть правдой. Я знаю, когда нравлюсь парню, а в этот уик-энд Рид совсем не стеснялся своих чувств.

Значит, дело в чем-то другом. Иначе никак.

– Я могу пойти в свою комнату? – быстро спрашиваю я и тут же начинаю проклинать себя за нетерпение.

В последнее время у нас со Стивом все было… нормально. Он по-прежнему не хочет, чтобы я виделась с Ридом, но зато счастлив, что я стала членом группы поддержки, и с тех пор, как я вернулась из Гибсона, ведет себя очень мило. Я не хочу ставить под угрозу установившееся между нами, пока еще такое хрупкое, доверие и нечаянно раскрыть свой обман насчет Рида.

– Домашняя работа? – с усмешкой спрашивает он.

– Просто уйма, – вру я. – И все нужно сделать к завтрашнему дню.

– Хорошо, иди, занимайся. Если вдруг понадоблюсь, я наверху.

Уходя из гостиной, я изо всех сил стараюсь держаться невозмутимо. Но, оказавшись в коридоре, молнией бросаюсь в свою комнату и там сразу же читаю сообщение.

«Мы можем сегодня увидеться?»

Мой пульс тут же ускоряется. Боже, да! Я очень хочу увидеться с ним сегодня! И не только потому, что соскучилась, но и потому, что хочу знать, почему он вдруг стал избегать меня.

Но вот только правила Стива в отношении Рида четко определены. В том смысле, что я не смогу видеться с Ридом за пределами школы. Никогда.

«Да! Но как? С. не разрешит мне приехать к тебе. И я должна быть дома в десять».

Увидев ответ Рида, я удивленно поднимаю брови.

«Я уже все придумал. Скажи ему, что у тебя сегодня свидание».

Не понимая, что происходит, я торопливо захожу в ванную и открываю все краны, а потом набираю номер Рида. Будем надеяться, что звуки бегущей воды заглушат мой голос, если Стив вдруг будет проходить мимо моей комнаты.

– И с кем это у меня свидание? – шепчу я, как только Рид берет трубку.

– С Уэйдом, – отвечает он. – Но не волнуйся, это не настоящее свидание.

Я морщу лоб.

– То есть ты хочешь, чтобы я сказала Стиву, что сегодня у меня свидание с Уэйдом?

– Ага. Вряд ли с этим будут какие-то проблемы. Он сказал, что тебе нельзя встречаться со мной. Но это не значит, что тебе нельзя встречаться с другими.

Верно.

– Хорошо, – медленно говорю я, обдумывая, как мне все это провернуть. – Может, мне использовать метод от обратного?

Рид усмехается.

– Нет, серьезно! Это же гениально! Я скажу ему, что кое-кто просит меня пойти с ним на свидание, но я очень, очень-преочень не хочу идти, потому что все еще испытываю к тебе чувства, бла-бла-бла. – Я ухмыляюсь собственному отражению в зеркале. – Готова поспорить, он будет умолять меня пойти на свидание с Уэйдом.

– Какой коварный план! Мне нравится. – Рид снова усмехается. – Напиши мне, если все получится. Уэйд сможет забрать тебя в семь, тайком доставит тебя ко мне, а потом привезет обратно в отель к десяти.