Дайкен Рэйчел Ван - Разрушенная

– Да? – Видно было, как трясутся его руки: то ли от переполнявшего волнения, то ли ему действительно было не очень хорошо. – А чего ты ожидала?

– Ой, ну знаешь… что ты позовешь меня на еще одно свидание и это опять заденет мои чувства.

Он громко засмеялся, и все, кто был в этот момент в столовой, посмотрели на нас.

– Не переживай. Кажется, я уже выучил этот урок в прошлый раз. Или, думаешь, нет?

Я пожала плечами.

– Черт, – он тяжело вздохнул и сжал мою ладонь, – ты же знаешь, что очень мне нравишься, я просто…

– …не встречаюсь с первокурсницами, – закончила за него я.

– И совершенно не хочу, чтоб Гейб надрал мне задницу.

– Да я тебя умоляю! – Я закатила глаза. – Как будто он действительно может это сделать.

Уэс мечтательно прикрыл глаза и одарил меня еще одной обворожительной улыбкой.

– Вот что я тебе скажу, – он нагнулся поближе ко мне. – Мы будем встречаться.

– Что?!

– Две недели. – Парень улыбнулся и поднял вверх два пальца. – На две недели ты будешь моей. Мы будем встречаться, гулять, держаться за руки – это больше, чем то, что мы делаем сейчас. – Уэс нежно погладил меня по ладони и просительно посмотрел в глаза. – А когда две недели закончатся, ты поймешь, что я совсем не такой классный, как ты себе это представляешь, и начнешь обращать внимание на других парней.

Я сощурилась.

– И в чем тут подвох? Здесь обязательно должен быть подвох.

– Он есть, – рассмеялся Уэс и еще крепче сжал мою руку. – Первую из двух недель тебе придется провести у меня дома. Это как раз будут каникулы в честь Дня благодарения, и тогда… – он встал, отодвинул свой стул и вдруг опустился на колени, – пообещай мне, что пойдешь со мной на Хоумкаминг[8].

У меня от удивления открылся рот.

Уэстон Митчелс – звезда футбола – знаменитость – самый сексуальный парень на свете – стоял передо мной на коленях и хотел не только познакомить меня со своим отцом, но и позвал на главный праздник университета.

– Решайся быстрее, у меня ноги затекают так стоять!

Я рассмеялась, потянула его за руку и как только парень поднялся, тут же кинулась ему на шею.

– Да! Да! Да!

– То есть ты согласна? – Он подхватил меня на руки и закружил между столами, а потом сделал кое-что, совершенно на него не похожее.

Он поцеловал меня так, словно мы действительно встречались.

Он не прикасался ко мне с тех пор, как у нас состоялось то первое и единственное свидание.

Сначала Уэс слегка прижался губами к моим губам, а потом буквально впился в них, поставил меня на ноги, крепко обхватил за талию и прижал к своей груди. А потом легко, как пушинку, посадил на стол, обхватил мое лицо ладонями и, глядя мне в глаза, прошептал:

– Спасибо.

– За что? – спросила я, затаив дыхание.

– За то, что согласилась.

Он сказал это с абсолютно серьезным выражением, а лицо его выглядело таким уставшим.

Я провела пальцами по его скулам..

– А у тебя, похоже, и правда тяжелый день.

Уэс крепко сжал зубы и коротко кивнул в ответ.

Я не задумываясь обвила руками его шею и обняла так крепко, как только смогла.

– Думаю, великолепному защитнику позволено жаловаться на плохие дни до тех пор, пока… – Я специально не стала договаривать до конца.

– До тех пор, пока? – переспросил он, поведясь на мою уловку. Парень слегка отклонился назад, но наши губы снова оказались так близко.

– Пока он обещает делить их с этой странноватой первокурсницей, с которой его все время видят в столовой.

– Не странноватой, – Уэс чмокнул меня в губы, – а очень красивой. – И он снова поцеловал меня. – Ни у кого не видел таких великолепных волос…

– Да что у тебя за трепетные чувства к моим волосам? – засмеялась я, уткнувшись ему в шею, а он переплел свои пальцы с моими.

– Они прекрасны. – Парень помог мне слезть со стола. – Вот и все.

– Волосы и сердце, – пробормотала я, – странные фетиши, ну да ладно. Такому красавчику вполне можно позволить иметь некоторые причуды.

– Как благородно с твоей стороны. – Уэс негромко засмеялся и поцеловал мне руку. – А теперь давай хоть немного поедим, прежде чем ты убежишь на следующее занятие. А потом возвращайся в комнату и собирайся. Потому что одну первокурсницу я на каникулы забираю домой.

Я была так счастлива, что, казалось, никогда больше не перестану улыбаться. Никогда.

Да, теперь у Гейба есть полное право придушить меня, пока я сплю.

Я посмотрел на телефон. Прошел уже целый час. Я думал, к этому времени Гейб уже будет колотить в мою дверь с твердым намерением наорать на меня или мнекинуть в лицо чем-нибудь тяжелым.

Или как минимум пришлет злобное сообщение о том, что я не держу обещания.

В дверь постучали. С широкой улыбкой на лице я открыл ее, ожидая, что в следующую секунду увесистый кулак прилетит прямо мне в челюсть. Однако на пороге маячили фигуры Джеймса и Дэвида.

П-ф. Лучше бы это был кулак.

– Как проходит твой день? – спросил Джеймс механическим голосом, какой бывает у роботов: одновременно и смешным, и противным.

– Просто замечательно. Теперь мне есть с кем пойти на Хоумкаминг. – Я сел на кровать и пристально посмотрел на них обоих.

– Насколько я помню, ты никогда не был обделен женским вниманием, – усмехнулся Дэвид.

– Не был, – бросил я на Дэвида сердитый взгляд. – Но это особенная девушка.

Джеймс переминался с ноги на ногу.

– Я не хочу сыпать тебе соль на раны, но…

– Тогда даже не начинай.

– Но… – продолжил Джеймс, – тебе не кажется, что приводить в свою жизнь девушку на этой стадии – это не самая лучшая идея? Ты отказался от всех анализов и тестов до самого дня операции. Ты понятия не имеешь, что происходит с твоим телом, и собираешься втянуть во все это ни в чем не повинную девчушку?

– Знаешь, – я так сильно сцепил зубы, что, наверно, мог бы раскусить камень, – не лезь не в свое дело. Тебя это не касается.

– Это мое дело. – Дэвид склонил голову набок. – Твой отец нанял меня, чтобы я следил за твоим состоянием, и психическим в том числе. Так что я буду и твоим личным психологом, если потребуется.

– Отец нанял тебя, потому что не хочет, чтобы я пошел по кривой дорожке и в конечном счете покончил с собой, как мой брат. Ты мне не психотерапевт, не хирург, и уж тем более не друг. Я буду делать то, что считаю нужным. С твоего разрешения или без него.

Дэвид глубоко вздохнул.

– Уэс…

– Что тебе еще от меня нужно? – перебил его я.

Дэвид выругался и вытащил свой блокнот.

– Все что мне нужно от тебя сейчас, это записать, как ты себя чувствуешь сегодня. Ты это и сам прекрасно знаешь. Ты принимаешь лекарства, которые стоят целое состояние и еще не были протестированы FDA[9], поэтому мы обязаны все детали записывать. Может, я тебе и не доктор, но я твой друг, и я присматриваю за тобой с тех пор, как ты впервые взял в руки футбольный мяч, так что, ради бога, просто скажи мне, как ты себя чувствуешь.

Да, давно я себя не чувствовал таким виноватым. Дэвид был прав. Он был со мной на протяжении всего этого кошмара. И только благодаря ему я мирился с постоянным присутствием Джеймса. Дэвид был для меня практически членом семьи, а я так дерьмово к нему относился.

– Прости меня, – ответил я очень тихо, потому что эмоции переполняли меня настолько, что сложно было сохранять невозмутимый вид и говорить спокойно.

Я сделал глубокий вдох и начал подробный рассказ обо всем, что со мной творилось.

– Я начинаю плохо чувствовать правую ногу, она часто немеет. Не знаю, может, это потому что меня часто на тренировках сбивают с ног, а может, и из-за новых таблеток. Меня тошнит каждое утро, зато боли в груди стали не такими сильными, как раньше, и ночные кошмары потихоньку проходят. Я не чувствую себя подавленным, но не могу не думать о том, что на этом чертовом таймере в руках у бога постоянно тикают секунды и он только и ждет, когда таймер наконец зазвонит, и это будет конец.

– Очень хорошо. – Джеймс закашлялся и остановил запись на диктофоне. А я и не знал, что он меня записывает, хотя какая разница.

Дэвид подошел ко мне и положил руку на плечо.

– Спасибо, Уэс. Мы уже уходим, так что можешь спокойно собираться. Ты все так же уверен, что хочешь вести машину сам?

– Ага. – Я улыбнулся, вспомнив детскую радость Кирстен, когда она впервые села в мой Porsche. – И я приеду с девушкой.

Джеймс тяжело вздохнул, а Дэвид улыбнулся и кивнул:

– Рад за тебя.

– Спасибо.

Телохранители вышли из комнаты. Я же чувствовал себя как выжатый лимон и был готов запустить чем-нибудь тяжелым в любого, кто попытается со мной заговорить.

– Привет. У тебя какие-то проблемы с этими амбалами? – спросил Гейб, заходя в мою комнату сразу же после того, как Дэвид с Джеймсом вышли.

– У меня всегда проблемы, – устало бросил я, – так что, пожалуйста, просто поскорее врежь мне и давай уже покончим с этим.

Но Гейб только с виноватым видом глядел на меня.

О нет.

– Ты болен? – тихо спросил он.

– Что ты успел услышать? – Я не смотрел на него. Я не мог на него смотреть, у меня бы не получилось, и тогда осталось бы только самому себе врезать и разреветься.

– Что один из них метит к тебе в личные психологи, а второй сказал, что ты сидишь на каких-то таблетках, из-за которых с тобой творится какая-то странная фигня. А еще я слышал что-то про операцию.

На несколько секунд повисла пауза. Блин, да я ведь никому об этом не рассказывал. И я хотел, чтобы никто об этом не знал, потому что если это моя последняя в жизни осень, то больше всего я хотел чувствовать себя нормальным.

– Да, приятель. – Я сжал зубы, по-прежнему не поворачиваясь в его сторону. – Я болен.

– Насколько сильно? – Гейб выдвинул стул из-под стола и сел. Я слышал, как он постукивает ногой по полу. Может, потому что он переживал, а может, и потому, что ему было неловко. Я не знал, потому что все еще трусливо смотрел в пол и не мог поднять глаза.