Я позволил истории повиснуть на мгновение, побродить в тяжелом воздухе между нами.
— Мне жаль. — У меня был арсенал правильных слов, которые можно было бы озвучить в этой ситуации. Меня этому обучали. Но она знала мое оружие сострадания лучше меня самого.
Френсис снова прочистила горло и открыла ящик.
— Я всегда оставляю их на столе. — Она бросила связку ключей передо мной. — Любой может их забрать. Мне говорили, что однажды у меня будут из-за этого проблемы.
Она вернулась к своей работе. Это была ловушка? История, ключи, пантомима отводящих взглядов?
— Я рада, что ты любишь ее, — произнесла она. — Вам обоим это нужно. А теперь иди отсюда.
Должно быть, Френсис нажала кнопку или что-то, потому что дверь открылась позади меня. Берни, санитар, положил руку мне на плечо. Я тихо взял ключи и позволил себя увести, не поблагодарив ее.
У меня была всего пара коробок с вещами, которые мне удалось взять под надзором службы безопасности. Среди них ни одной папки с делами моих пациентов. Книги, дипломы, несколько безделушек.
Я остановился за пару километров от здания, еще находясь в тихом пустынном Палос Вердес, и глубоко вздохнул.
Что ж, было весело.
Потеря Фионы ассоциировалась у меня с громким шумом и какой-то физической болью. Я принимал ее. Осознание не помогло выкинуть из головы образ удара молота, сбрасывающего со скалы, ломающего кости, и позора — настолько всеобъемлющего, что его видно любому в радиусе квартала. Левое полушарие моего мозга знало, что если я потеряю все, то не перестану существовать. Но я ничего не мог себе представить после, и страх пришел из черной дыры, в которую меня бы затянуло.
Эллиот Чепмэн был здесь минуту назад. Теперь его нет нигде.
Но я дышал. Сидел в своей машине с нормальным сердечным ритмом. Пели птицы, шелестели листья, и мир вращался так, как и всегда.
Я совсем не боялся за свое существование.
Я боялся за Фиону. Она застряла в психушке с мстительным психопатом, и никто за ним не присматривал. Мне нужно было что-то сделать. Я обязан был об этом позаботиться, а не пытаться балансировать на лезвии ножа.
Ну, меня бы сбросили с него в черную дыру, которой я так боялся.
Я взвесил ключи на ладони. Их было около тридцати, и все выглядели одинаково.
Как далеко я готов зайти?
Разумней было бы покинуть Калифорнию, попытаться получить лицензию в другом штате. Не привязываться. Больше не влюбляться в пациентку. Не высовывать голову из-под брони. Любой нормальный человек зализал бы свои раны и ушел.
Любовь не стоила того. Все журналы по психологии так и говорили.
А журналы по теологии твердили, что любовь всегда достойна. И мой опыт в выслушивании рассказов людей об их отношениях говорил об обратном.
Он увел девушку своего брата, потому что не мог жить без нее.
Она предала своего мужа, потому что влюбилась в другого мужчину.
Они нарушили закон, чтобы бросить вызов родителям, которые стояли между ними.
Он остался с ней, несмотря на ее маниакальность.
Нищета.
Боль.
Болезнь.
Смерть.
Я слышал, как любовь преодолевает все, и никогда не верил в это. Пока не появилась она. Фиона поставила для меня все на свои места. Она придала всем историям смысл. Все безрассудные, бессмысленные, смелые, красивые, рискованные, безответственные, жестокие и бескорыстные поступки, о которых я слышал, но никогда не понимал, оказались в центре внимания через призму любви.
Я уже не просто хотел ее. Не просто желал обладать ею. Не просто трахать или защищать.
Как далеко я был готов зайти?
Я был готов разрушить сам себя, стать беспечным, смелым, дерзким и сильнее, чем я когда-либо мог себе представить.
Но я не хотел становиться глупцом. Преднамеренной ошибки допустить было нельзя, поэтому возник вопрос посерьезней.
Как далеко у меня хватит сил зайти?
Я позволил руке опуститься под весом ключей и сжал их в кулаке.
На самом деле терять было нечего. Кроме ее безумной задницы.
Я вытащил телефон из кармана и нашел нужные мне номера, глубоко вздохнул и набрал первый.
ГЛАВА 57
Фиона
Меня разбудила тишина. Изоляция. Я открыла глаза. Не было ни темно, ни светло. Все углы и складки были одинаково освещены ровным, бездушным белым светом. Это означало, что была ночь. Днем было светлее, поэтому циркадные ритмы не сходили с ума. (прим. перев.: циркадный ритм — циклические колебания интенсивности различных биологических процессов, связанные со сменой дня и ночи).
На меня надели смирительную рубашку, хотя я не сопротивлялась.
— Ублюдки, — прошептала я, но на самом деле не злилась.
Меня не должно было это удивить. Это их работа. И это хорошая новость. Не знаю, почему я не подумала об этом раньше. Теперь они разделили нас, как и должны были.
Я просто лежала там, глядя на маленький глазок камеры в центре потолка.
Никто не пришел. Я не могла пробыть здесь слишком долго. Руки не болели, есть не хотелось. В туалет или что-то в этом роде не требовалось, но у меня в голове счет времени шел на часы. Я слушала голос Эллиота в мозговых клетках, ровный, который он использовал для гипноза. Тот, в котором звучали ноты уверенности. Полная противоположность доминирующему голосу Дикона, командующего так, как будто ему уже повиновались. Две стороны одной монеты — два голоса и два человека, которым они принадлежали.
Я закрыла глаза и коснулась тела Эллиота, проведя кончиками пальцев по каждой кости от ступней до головы. У него было лицо Дикона с его суровыми голубыми глазами и неумолимой челюстью. И они слились воедино, в одного человека, которого я безвозвратно ранила своим эгоизмом и незрелостью.
— Боже, — прошептала я, — я знаю, что ты там. Я больше не хочу все портить. Не хочу быть шлюхой. Это тяжело. Слишком. И от этого всем больно. Я не могу так жить. Я устала от одиночества. Устала быть одна и думать, что никто не понимает. Эллиот говорит, что ты не заключаешь сделки, поэтому я не стану предлагать подобное. Просто скажу, что вижу тебя там, и когда снова ошибусь с выбором, я подумаю о тебе и сделаю лучше.
Я повторяла эту молитву снова и снова, слегка меняя ее, повторяя слова, пока они не потекли и не стали моим дыханием.
Изменение. Моего образа мышления, способа говорить, ходить, дышать. Я собиралась поверить, что могу измениться, пока все остальные — нет. В душе я знала, что существует высшая сила, с которой я разговаривала, и она верила в меня.
ГЛАВА 58
Фиона
Они перевели меня в другую изоляционную комнату с кроватью и туалетом. Я пробыла там три дня. Френсис пришла поговорить со мной об Уоррене, и я четко и разумно рассказала ей, почему ударила его стулом. Она кивала, но говорила мало. Новый терапевт по имени Сол зашел поздороваться. Я вернулась на индивидуальные сеансы, когда вышла, но не с Эллиотом.
Наверное, к лучшему.
У меня было ощущение, что за дверью что-то происходит, но я не задавала вопросов. Только спрашивала себя, что собираюсь делать со своей жизнью, когда выйду отсюда.
Мне нравились вечеринки, нравилось, когда меня видят и хотят быть мной. Я не знала, стоит ли мне заниматься этим всю оставшуюся жизнь. Не с появление ребенка. Меня никогда не заботило то, была ли я ужасной во всем, что пробовала, но вариант быть плохой матерью я отбрасывала на корню. Я не могла потерпеть неудачу. Не в этом.
Когда они открыли дверь и провели меня в кабинет Сола, я не приблизилась к решению этой проблемы.
Сол указал на стул напротив своего стола, и я села. Мужчина был полным, с очками в толстой оправе и почти полностью лысым. Обручальное кольцо сжимало его палец, и мне стало интересно, сможет ли он снять его, если попробует.
— Мисс Дрейзен, — сказал он с легким нью-йоркским акцентом, — рад снова вас видеть.
— Приятно выйти на свободу.
— Точно-точно. Хотите рассказать мне, как себя чувствуете?
— Конечно. Я… ух. У меня голова болит из-за того, что я очень долго не выходила на улицу, и суставы кажутся онемевшими. Хотелось бы пробежаться или что-то в этом роде.
— Хотите что-нибудь от головной боли?
— Нет, все нормально.
Он откинулся назад и сплел пальцы на животе.
— Я прочитал ваш файл. Вы очень интересная молодая леди.
— Спасибо. Не чувствую себя по-настоящему интересной сейчас.
— Вы — то, что я называю «рассказчиком правды». Увлекательный тип личности.
— Я слишком долго лгала сама себе.
Терапевт ухмыльнулся и кивнул, затем поднял палец.
— В этом корень ваших страданий, я полагаю. Но сначала должен рассказать вам о том, что произошло, пока вы были в изоляции.
— Мой брат в порядке?
Слова вырвались еще до того, как я о них подумала. Он — то единственное, что меня заботило в этом бардаке, и я даже не осознавала этого, пока не спросила о нем первой.
— В порядке. — Сол разгладил брюки, стряхнув пылинку с колена. — Здесь произошел инцидент.
— С кем? — вопрос был потрачен впустую. Я точно знала, кто это был.
— С Уорреном Чилтоном. Его нашли за садом, где огорожен ручей.
Я знала, что он внимательно следил за моей реакцией, поэтому старалась не ликовать внутренне.
— Нашли?
— Подробности немного мрачноваты.
"Разрушение" отзывы
Отзывы читателей о книге "Разрушение". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Разрушение" друзьям в соцсетях.