Мне хотелось бы чтобы он просил о другом, но Ирвинг… он никогда не делала того что хотела я. Я разлепила глаза и посмотрела на него. На лице Ирвинга застыло мученическое выражение. Мне не было его жаль. А почему мне должно быть его жаль? Он не думал обо мне, стирал из памяти то, что я так свято берегла как самое драгоценное. Вычеркивая из своей памяти тот поцелуй, он вычеркивал меня, так же как что-то ненужное. Где же тут логика? Не быть со мной, вот его логика. Ненавидеть друг друга, все что остается. Но за что нам ненавидеть друг друга? Это было слишком сложно, чтобы думать сейчас, когда мои ноги меня не держали, а голова шла кругом, теряя ориентацию в пространстве.

Я перестала сопротивляться, не потому что хотела ощутить его руки, как что-то полноправное на моем теле, а потому что выбилась из сил. Когда на некоторое время я открыла глаза, мне еще хватило осознанности понять, что стоянка пустынна, и всего этого никто не видел. По крайней мере, завтрашним сплетням не будет подтверждения. Но то чего я в тайне боялась, все же совершилось, когда Ирвинг занес меня в салон машины, я заметила, как он подошел к кому-то в стороне. Это была Нен. Она заглядывала, смотря на меня с состраданием и хорошо, что мой язык заплетался, иначе я бы ей сказала пару ласковых слов, в самом отвратном стиле Рашель.

— Забери с собой Нен, а я отвезу домой Флекс, нам с ней в одно место. И если поцарапаешь машину, то пеняй на себя.

И, конечно же, Лукас обрадовался такой возможности. Спортивный Порше Ирвинга был мечтой любого парня в городе. Я не могла видеть лица Лукаса, но и так поняла, что он радостно попрыгал к машине, Ирвинга забыв обо мне. Я его вовсе не ревновала, просто мне очень нужно было сейчас, чтобы я была хоть кому-то нужна.

Свернувшись на заднем сидении, я почти заснула, когда машина остановилась, и, кажется уже во второй раз. Меня почти грубо вытащили из салона, и тогда я почувствовала настоящий холод, а не озноб. Собравшись с силами, я пьяно взглянула на то место, где оказалась. Передо мной раскинулось море, которое я скорее угадывала, чем видела, по близкому шуму набегающих на берег волн. Покачиваясь на месте, я поняла, что все же стою сама, без чьей-либо помощи. Зябко закутавшись в слишком большое для меня пальто, и оглянулась вокруг. Ирвинг шел ко мне от машины. Я резко отвернулась, и это было ошибкой, земля в моменте ушла из-под ног.

Ирвинг быстро оказался рядом, и приподнял меня, встревожено хлопнув несколько раз по щекам. Я застонала и начала отбиваться от его руки.

— Оставь меня, — покачала я головой, но сил сделать еще что-то не было.

— Жива, — озлобленно констатировал он, а я промолчала. Честно говоря, холодный воздух и ветер быстро начал промывать мне мозги. Я приходила в себя, хотя еще не имела сил. Усадив меня, Ирвинг дал мне в руки стаканчик чего-то горячего, что пахло кофе. Черт, это и есть кофе, глупая!

— Какого черта ты так надралась — ведь ты не пьешь?!

— Не твое дело, — пробурчала я в стаканчик, пока что только наслаждаясь запахом кофе. Почему-то мне показалось, что желудок может взбунтоваться опять, если я это сейчас начну пить. Хотя кофе ужасно хотелось. Наверное, ко мне начало приходить похмелье, в голове гудело, дрожь становилась сильнее, меня тошнило и хотелось пить.

— Это мое дело. — крикнул он, что я аж дернулась, разлив немного кофе на платье, которое видимо и так уже было не спасти. Половина моих карманных денег за месяц вылетело в трубу. Или завтра в мусорник. Я сомневалась, что могу отстирать здесь все. Единственное кем я теперь могу быть в этом платье на маскараде — феей алкоголичкой! Положительный образ, ничего не скажешь. Буду делиться опытом с теми кто помладше.

— Чего это ты на меня кричишь?! — я злобно посмотрела на него. — Ты забыл свои воспоминания, я забываю свои. Но нет, ты так не можешь, чтобы не лезть в мою жизнь. Постоянно рядом, герой, спаситель… отвянь от меня, и дай мне спокойно жить!!!

— Ты и правда этого хочешь? — я не могла видеть лица Ирвинга, так как фары светили ему в спину, но я ощущала, как он дрожит от гнева на мои слова.

— Ты даже не представляешь как, — тихо прошептала я, точно зная, что он услышит. — Забыть все что было. Прекратить глупую игру, и оставить, наконец, в покое этого мальчишку Лукаса. В этом больше нет смысла.

— А какой ты смысл хотела? — едва дыша, переспросил он, но я не готова была отвечать на его слова сейчас. Он пользовался моей слабостью, чтобы узнать, что у меня на сердце, но не имел на это право сейчас. Нам не по 13 лет, чтобы выяснять все таким способом. Если он хотел это узнать мог бы сделать и сам. Но все что он хотел это забыть тот поцелуй. Я хотела забыть его. Нельзя чтобы эти отношения уничтожали меня и мою личность по крупице, каждого болезненного дня, когда я не с ним.

— Я хочу все забыть. Да ничего толком и не было. Это просто моя фантазия. И ты, и твой образ тоже. Ничего не существует.

Я сделала несколько обжигающе горячих глотков кофе и откинулась на холодную землю. Последний день октября, и должен быть холодным. Ветер резал щеки, но от этого мне ставало лишь легче. Странно, но говоря подобное Ирвингу, я даже не чувствовала боли. Наверное не чувствовал лишь сегодня, все это алкоголь. Он немного притуплял осознание сказанного, и услышанного. Но это явно не было спасением.

— Мы существуем, — отозвался он, так и не приближаясь.

— Нет, существую лишь я, а ты нет… тебя, для меня больше нет…

Я прекрасно знала, как звучат для него эти слова. Я нравилась ему, он что-то испытывал ко мне, но ему не нужны были эти чувства. Так что теперь все равно. Я ставила на игре жирную точку. Ирвинг прав, нужно забыть те поцелуи и просто жить дальше, словно мы соседи в доме. Какой прекрасной была моя жизнь до него. Так почему ей не стать такой снова. Может и не стоит кидать Лукаса, а вдруг у нас что-то получиться? Я просто попытаюсь, только теперь более усердно. Не буду делать из него ширму для Ирвинга. А сделаю настоящим парнем. Кто знает, может в будущем, я даже захочу, чтобы он был моим первым мужчиной.

— Ты просто не можешь понять… — попытался сказать он, но я рассмеялась.

— Я хотела понять. Но уже не хочу. Мне этого больше не надо. Или ты ждал, что я буду играть в твою непонятную игру, по тем странным правилам, и просто ждать, когда ты, наконец, решишься мне объяснить? Оставь меня в покое. Мне это больше не нужно.

Я протрезвела уже настолько, что могла сама идти, не совсем ровно, зато прилично. В машину я села молча, просто ожидая, когда он придет следом. Ирвинг был мрачен, зол, но непечален. Значит, так тому и быть. Или же я угадала, он думал, что я буду ждать и мириться со всем, пока однажды он не придет и не скажет что готов. Да пошел он с такими намерениями.

Как я сказала Ирвингу, я попыталась забыть его. На самом деле, ничего не выходило, я думала о нем постоянно, по-прежнему ревновала к Нен, но теперь я не показывала этого ему. Я перестала отвечать на его агрессивные выпады, обижаться, принимать удар или отвечать тем же. Если начинался спор, я тут же ретировалась от этого. Замечая, как это мучит теперь Ирвинга, я радовалась. Мне было больно, но я радовалась. Ведь он начал осознавать, что я сделала, как обещала. Когда мы проводили вечера в одной компании, я старалась сосредоточить свое внимание на одном Лукасе, смотрела лишь на него, нежно целовала, и полностью игнорировала Ирвинга. Даже не проверяла, смотрит ли он на меня. Все что я могла узнать о его реакции или поведении по вечерам, так это рассказы Вокс.

Как-то раз мы вместе решили позаниматься в библиотеке, каждая с разного предмета. И как всегда Вокс больше говорила, чем делала, я же, как могла, стараясь погружаться в предмет, отгораживалась от нее. Но трудно это сделать когда над ухом тарабанят. И все же я занималась, до той поры, пока в разговоре не появилось имя Ирвинга.

— Что? Прости, я прослушала, что ты сказал? — тут же переспросила я, делая вид, словно меня и не интересует Ирвинг.

Вокс наморщила нос немного обиженно, и все же повторила.

— Говорю, что Ирвинг теперь сам на себя не похож. Я и раньше замечала, что он не такой уж весельчак, каким хочет казаться, но теперь его шуточки иногда бывают не только грубые, но и мрачные. Думаю, вы потому постоянно и ссоритесь, что он перед тобой не скрывает как ему плохо.

— Ты ошибаешься, — равнодушно пожала плечами я. — Мы ссорились, потому что он надменный и строптивый. Но теперь я перестала обращать внимание на его поведение.

— Да, в компании явно стало скучно без ваших ссор. Всегда так интересно было за вами наблюдать. Если бы я не знала, что ты его терпеть не можешь, подумала бы, что вы влюблены.

— Это не так, — улыбнулась я, ощущая как от этой лжи, начинают гореть кончики ушей, а сердце постепенно ускоряться. Это не любовь. Это ненависть, и она порой намного сильнее всего остального. Мне ли не знать. Я так сильно научилась ненавидеть, что избавиться от этого чувства просто уже не могла.

— Мы просто не сходимся характерами, так что «терпеть его не могу» — это сильно сказано.

— Еще месяц назад ты говорила по-другому, — напомнила мне Вокс, приподнимая насмешливо брови.

— Что было то прошло.

Я вернулась к учебникам, но Вокс не замолчала, продолжая развивать начатую тему.

Я приподняла глаза на библиотеку, слушая ее, и оглядывала других учеников. Все над чем-то корпели, или же переговаривались, как и мы. Погода была за окном сумрачная, и я догадывалась, что скоро начнут болеть глаза, и голова, но уже от подруги. Ставало душно от переполненного помещения. Я сняла кофточку, чтобы стало немного легче, и осталась в одной темно-синей футболке. На самом деле я вела себя так, словно мне не интересно то, что говорит Вокс. Хотя это было не так. Я отчетливо слышала каждое ее слово, которое касалось, так или иначе, Ирвинга. Только вот она этого не смогла бы понять.