— Поля, подожди, послушай…

— Нет, дай мне договорить, раз я набралась решимости в этот раз! — перебила его, понимая, если остановлюсь, то уже не смогу высказать все то, что накопилось на душе за все тяжелые месяцы моей жизни. — Сейчас золотая осень, и я подумала, как мы могли бы хорошо смотреться вместе, на прогулке в парке, на аллее, полной опавших желтых листьев. Мы бы шли, держась за руки и смеялись какой-либо чепухе, время от времени останавливаясь, чтобы целоваться, не сдерживая всепоглощающего счастья, рвущего из переполненных сердец, моего и твоего. Чтобы просто поделиться этим счастьем с окружающей природой, со всеми вокруг. А впереди бы бежал Егорка, набирая в ручки эти желтые листья, чтобы подбросить их в воздух, над собой и завороженно наблюдать, как они падают вновь на землю. А потом оборачиваться к нам, фыркая и крича: «Вы опять целуетесь, ну сколько же можно! Хватит!» И чтобы через год мы также гуляли по тому же парку, но уже не втроем, а вчетвером, потому что в коляске, которую бы ты бережно катил, лежало бы настоящее живое чудо, твое великолепное подобие и продолжение, с огромными черными папиными глазищами, наша новорожденная дочь. Но это только мои мечты. Простые бабские мечты. Которые так любят мои сумасшедшие тараканы в голове, они ни к чему тебя не обязывают. Не понимаю, зачем я вообще говорю всю эту ересь. Потому что тебе это не нужно, у тебя другие цели и понятия. И поэтому это останется только моими мечтами, которым не суждено исполниться, и поэтому они будут валяться в дальних уголках моей памяти, пока совсем не забудутся за давностью лет и не востребованностью.

Почувствовав себя морально вымотанной, я снова глубоко вздохнула, и поднявшись из кресла, куда успела присесть за время своей речи, подошла к Олегу, и устало добавила:

— Как тебе такая игра в моем исполнении, простая и незатейливая на фоне твоих вычурных замыслов. Понравилась? А вот мне нет, больно и обидно, что ты так бездарно проиграл наше возможное счастье. И оно осыпалось серым холодным пеплом, только вот в отличие от сказочного феникса, не может воскресать из этого шлака, и второго шанса на счастье не бывает.

Поэтому прощай, я перестала верить тебе, не хочу слышать о тебе. Так будет проще. И прости, что не могу сегодня больше уделить внимание, как-то все эмоционально вымотало, хочу побыть одна в тишине. Просто захлопни дверь с той стороны, она с автоматическим замком!

*** Нигде от них не скрыться… Ни под подушкой, ни под одеялом… Идешь пить чай, а они садятся на край чашки и нагло смотрят тебе в глаза… Мысли…

Она просто выгнала меня из своей жизни. Я сам все разрушил. Какой дьявол развязал мне язык, что я предался этому дурацкому трепу, кому и что хотел доказать? Она права, что я не смогу ее дальше заставить жить со мной. В душе же знал, что она не согласится на мое предложение, но почему услышать от нее такие слова было неприятно, почему вызвало глухое раздражение?

Полина сможет прожить без меня, снова наладит свою жизнь и забудет все происшедшее, как страшный сон. И меня, как бесполезный кошмар этого периода ее жизни. А потом рядом с ней появится новый мужчина, который полюбит ее и Егорку. Она не останется одна, я же видел, как на нее смотрят мужики, просто Поля не ищет этих взглядов. А я вижу каждый, и готов такому вбивать кулаками в пасть понятие, что это моя женщина, и этот лось, и тот тоже, не имеет право так смотреть на нее. Но ведь и я не имею, так чего кипишую и рычу при мысли, что рядом с ней может быть кто-то другой, почему ничего не радует и разочарование сосет под сердцем почти физической болью? Чего я ожидал? Что она с улыбкой счастья повиснет на моей шее, когда вновь предложу ей секс без обязательств? Эта та сучка Светка висела бы на шее вечным ожерельем, лишь бы я не закрывал для нее свой кошелек. А Полина — нет, для нее мои деньги ничего не значат, также, как и свои. Много ли я знаю баб, которые так легко расставались с многомилионным состоянием в обмен на ребенка и личную свободу, которую я, дебильный говнюк, попытался у нее отнять, дав взамен свои правила и понятия, как ей жить? Чем чуть не свел с ума, введя ее в противоположности в попытке совместить вместе ее душу и свою? Я же видел, к чему это привело. А если бы не пришел к ней в тот день, и в следующий, как намеревался, потому что занимался делами, а потом как будто что-то шепнуло тихо: «Иди!» и я помчался к ней, бросив все. Поневоле поверишь, что у каждого из нас есть свой ангел-хранитель и в этот раз именно ее ангел позвал меня. Вот только где мой ангел-хранитель шляется, почему я совсем его не ощущаю, неужели мои грехи пересилили его терпение, и он тихо удалился, оставив расхлебывать заваренную мной самим кашу? Что ж так погано то, а? Откуда это ощущение безысходности, как давно оно меня не посещало и отчего приперлось сейчас? Нахера мне эти переживания, это для молокососов, навязчивая и маниакальная тяга к любимой, а я давно взрослый мужчина и Полина на роль моей любимой теперь вряд ли когда согласится. Слишком больно я задел ее самолюбие своими закидонами. Нет, надо просто переключится на что-то другое и забыть это желание бросить все, наплевать на гордость и ехать к ней домой, чтобы прямо на пороге, крепко обняв, уткнуться в ее волосы и вдохнув ее яблочный запах, почувствовать себя дома.

Захотелось просто напиться вдрызг, чтобы встряхнуть себя и, главное, мозги, и забыть о Полине, хотя бы на время. Я зашел в ближайший ресторан, благо народу было еще не много, и пригласив кивком официанта, сделал свой заказ.

— Принесите, пожалуйста, коньяк, какой получше и лимончик дольками. А закусь сами сообразите.

Официант быстро принес коньяк, при мне открыв пузатую бутылку, и закуску: зернистую икру, осетровый балык, салат из креветок, мясную нарезку и мелко нарезанный лимон. Первые пятьдесят грамм обожгли горло. Я откашлялся и съел дольку лимона, закусывать не хотелось, поэтому не спеша осмотрел разношерстную публику. Столики занимали отдельные пары или компании, лишь я был в одиночестве. Настроение было паршивое, составить мне компанию было некому, поэтому продолжил напиваться, мрачно размышляя о непостоянстве женщин и о их паршивом характере, которым они только усложняли нам жизнь. Вот что нужно той же Полине?

Почему я стал для нее нехорош, что она даже не захотела меня слушать? Подумаешь, цаца, на которой свет клином сошелся. Да и нет в ней ничего такого, чего нет под платьем у другой.

Десяток Полин себе заведу, вот завтра и найду замену ей назло! Вторая рюмка зашла чуть легче, по телу разлилось приятное тепло, а в голове ощущалась приятная легкость и связность мыслей.

Щеки загорелись от небольшого прилива крови к ним. Хороший коньяк, качественный, алкоголь не чувствуется, но с каждым новым глотком все больше появляется приятного расслабления и веселости, хотя непринужденная атмосфера и общая веселость этого места мне не передались, ощущение полной безысходности от разговора с Полиной только усилилось. Бля, пусть уйдет вон из моих мыслей, пока я не пойму, что мне все-таки надо от нее, что я так бешусь от непоняток. Да, жизнь вообще очень короткая штука. А если Польки больше никогда не будет в моей? Насколько она мне дорога и надо ли хватать ее обеими руками и держать, сильно-сильно, чтобы она не исчезла? А то завтра обернешься — а ее и нет близко! И кто-то другой уже с силою вцепился в нее своими мерзкими ручищами. Сука, убью любого, кого с ней рядом увижу, не посягать на мое, падлы! Всегда не понимал, когда говорили «вернуть человека». Тупая глупая фраза для мозго*бства и слабых людей. По жизни возвращают лишь долги. А остальное — берегут и ценят, в том числе и женщин. Так что мне мешает? Я же знаю, что женщины противоречивые натуры, часто говорят одно, а хотят совершенно другое. Никогда прямо не говорят о своих желаниях, потому что хотят, чтобы ты сам догадывался и опережал их своими поступками и действиями. Настоящие женщины, за которых приходится бороться, хотят принадлежать сильному мужчине. Поля из породы таких женщин, с ней рядом нет места слюнтяю и слабаку. Быть счастливыми вместе или страдать по отдельности, вот что необходимо решить.

Мы всю жизнь бегаем, суетимся, как муравьи, чего-то хотим, добиваемся, и остаемся одни. Вот кому я сейчас нужен? Никому, сижу один, пьяный, заблудившийся внутри себя мужик. И совсем не там, где хотел бы находиться. Хочу к Польке, быть тем единственным, про которого она так горячо говорила, кого хотела ценить и отдать все сердце и любовь. Бля, этого хотел я или алкоголь в моей голове? Когда мне нужна была баба, кроме как для траха? Пьяный и брошенный, чувствовал себя, как выкинутый на улицу щенок… Пустота в области груди… Вот это я нажрался, пока не поздно надо звонить Семену, пусть заберет меня из этого злачного места. А то довые*ываюсь и на карачках поползу в сторону дома.

— Олег, давай просыпайся уже, ресторан закрывается, а мы с официантом не можем тебя никак разбудить. Нехило ты так погулял, неужели столько выпил в одно горло, братан!?

— А, это ты, Семен, приехал? Помоги мне встать, что-то ноги не держат, сам не могу.

— Давай, цепляйся и не менжуйся, прорвемся, машина прямо у входа, тут недалеко, дойдем потихоньку. С чего так набрался, вроде праздников и дат никаких не наблюдается или я что-то не догоняю?

Они на пару с официантом дотащили меня до машины, подхватив под руки. Похоже, я действительно капитально набрался, потому что ноги меня совсем не слушались и не подчинялись. С их помощью забрался в машину, развалившись на заднем сиденье. Семен уселся на переднее сиденье и повернулся ко мне.

— Олег, ты как там, держишься? Ничего, сейчас с ветерком доедим, потерпи. Может Полине позвонить, чтобы приехала?

— Сука, только попробуй, это не ее дело! И вообще, все бабы стервы, им только волю дай, не заметишь, как всего тебя наружу вывернут, стервы бессердечные! Ах*еть, как быстро тебя в тряпку превратят и о тебя же ноги и вытрут. Все, как одна одинаковые.