Вспомнив, что так и не сказал ей о нужной фотке и видюшке, решил это озвучить, пока еще мозги могли довольно трезво соображать, в отличие от тела, которое определенно хотело заняться более приятным делом.

— Я забыл тебе сказать, что мне нужно твое хорошее фото и видеообращение к сыну, чтобы мальчик понял, что я не сделаю ничего плохого и повезу его к маме, а не в пугающую неизвестность. Что хочешь, то и запиши.

— Зараза, что ты молчал, я сейчас?! — она оттолкнула меня и, схватив на ходу с кресла халатик, выскочила из комнаты.

Когда я заглянул в гостиную, чтобы позвать ее на кухню выпить приготовленный мною кофе, то увидел, что Полина сидит на полу, поджав под себя ноги и что-то вполголоса наговаривает на свой айфон, а вокруг нее разложены фотоальбомы. Видимо, она выбрала фотки, потому что, отдельной кучкой лежали несколько штук.

— Можно я дам тебе несколько фоток, вот здесь мы вместе, и Егорка знает, где эти фотки сделаны.

Это с последнего дня рождения, он помнит, что эту мини-лошадку подарил дедушка. Видео тоже готово, перекину. Олег, ты уверен, что все получится?

Она подняла на меня глаза с непролитыми слезами, полоснув беспомощным взглядом, как острым ножом. Присев рядом, нежно провел пальцами по ее лицу:

— Поля, так и будешь себя накручивать? Наберись терпения и держи хвост пистолетом, ты должна только ждать. Ты сильная, сможешь и это преодолеть. Я постараюсь сократить до минимума твое ожидание…


Я действительно старался, и сейчас стоял у озера с утками, в толпе оживленных туристов с детьми, ожидая благоприятного момента, чтобы подойти поближе к няне с Егоркой. Невдалеке отирался Семен, цепко оглядывая окрестности на предмет возможных неприятностей. Я смотрел на малыша, — с первого взгляда было понятно, что вот таким и должен быть сын Поли. Не чертами лица, возможно, своим серьезным видом, но этот малыш определенно напоминал мать. Как искренне расцвело улыбкой его личико, когда он понял, что я знакомый его мамы, которая с нетерпением ждет сына дома и он скоро ее увидит. Ничто не может сравниться с неподдельной радостью ребенка, насильно и надолго разлученного с близким человеком, и вдруг, увидевшим родное лицо, и услышавшим голос, пусть пока только через айфон.

И тем сильнее вскипала ярость против так называемого отца, который смог поступить с собственным малышом жестче, чем с чужим. Чесались руки поговорить с ним, как того заслужила эта крыса в человеческом обличье, но еще нужно позаботиться о ребенке.

— Малыш, сейчас тебе нужно вместе с твоей няней и вот тем высоким, но очень добрым дядей, поехать в гостиницу, чтобы немного отдохнуть и покушать, пока я отъеду по делам. А вечером ты сможешь созвониться с мамой по телефону, но только один раз, — так надо. Егорка, малыш, ты меня понял? Не боишься и не будешь капризничать? Ты же настоящий маленький мужчина, просто герой. Семен, забирай их, и чтобы никаких эксцессов.

— Олег, не переживай за пацаненка, сейчас приедем и первым делом покормлю их. Все будет нормалек, езжай уж, и постарайся особо не зверствовать, а то знаю твой настрой к этому долбо*бу. Потерпи, нам еще их потом через границу тащить, некогда с ними в дороге будет рассусоливаться. А дома я и сам ему с удовольствием, как по боксерской груше настучу, за Полину с мальчонкой. Надеюсь, позволишь пар спустить?

— Семен, сам говоришь, что сейчас не до этого, прежде мне с ними потолковать хорошо надо. Все, я поехал, парни заждались, да и время не хочу зря терять.

Братва не зря получала свои деньги. Я ехал на отдаленный берег озера Лаго Маджоре, туда, где для любителей рыбной ловли сдавались в аренду комфортабельные домики. Один из них особенно меня интересовал, так как именно там ждала долгожданная добыча из двух обидчиков моей девочки, с которыми жаждал тесного общения. Место, как никакое другое, подходило для задуманных целей — отдаленное, безлюдное, в достаточно глухом уединенном месте с удобным широким причалом на берегу водоема. Сюда бы дней на десять с девчонкой забуриться на отдых, но водная гладь привлекала совсем по другой причине.

Выйдя из машины, я поинтересовался у одного из мужиков:

— Где они? Как себя ведут? Вы выполнили мое указание и разместили их в разных комнатах?

— Олег, обижаешь, все путем. Оба напуганы до усрачки, трясутся как цуцики, особенно баба, чуть в обморок не грохается.

— Вот с нее и начнем! Пошли, покажешь.

Я смотрел на ту, которая стояла напротив меня со связанными за спиной руками и с заклеенным канцелярским скотчем ртом, под которым до сих пор проглядывала яркая помада. И хотя не сказал ни слова, она тряслась всем телом от страха, который исходил от нее на физическом уровне. Даже не страх, а панический ужас. Растрепанные космы волос, размазанная косметика, босые грязные ноги и шелковое кимоно на голое тело. Видимо ребята вытащили ее из дома в чем застали. И это «красавица Марго», как называла ее Полина? С чего бы? Типичная высокомерная циничная стерва, презирающая всех, кто не подходил под ее критерий богатого, нужного человека. Сама, готовая лечь под любого с тугим кошельком, и с радостью продающая за бабло всю «честь и совесть», которой в этом трясущемся организме отродясь не бывало. Любого продаст, лишь бы предложили подходящую цену. Сколько такой швали я повидал на своем пути, и еще одна меня не удивит. Удивляет другое, как они с муженьком Польки продержались вместе столько лет? За километр видно, что эта дамочка никого, кроме себя не любит и о верности тут речи не идет. Интересно посмотреть на того слизняка, которого держала на коротком поводке возле себя.

— Сними с нее скотч, я хочу слышать ее ответы на мои вопросы!

Марго взвыла в голос, когда мой подручный рывком сорвал с ее рта прозрачную полоску, отчего на губах проступили мелкие капельки крови.

— Больно? Ничего, очень скоро эта мелочь покажется тебе лаской на фоне того, что тебя ждет. А может, ты любишь боль, так мои парни с удовольствием тебе ее доставят?! Ты ведь у нас очень сведущая по части эротических выкрутасов, членство в закрытом клубе БДСМ имеешь, тройнички и групповушки обожаешь. Какие широкие пристрастия! Твой сосунок Алексей то об этом знает, или ты его не балуешь, и так под ноги стелется?

— Вы кто?

— Молчать, тварь! Говорить будешь, только когда я разрешу, поняла? Или для лучшего усвоения сначала по кругу пустить? Можешь говорить!

— Поняла. Что вы хотите?

— Хочу услышать все, без утайки, с момента, как вам пришло в голову на Синягиных выйти: кто инициатор, исполнитель и прочее, до сегодняшнего дня. А чтобы тебе не было желания отвлекаться на вранье, мы с тобой недалеко прогуляемся, а потом ты немного почитаешь.

Взяв руку Марго в жесткий захват, потащил за собой на берег водоема, не особо заботясь, успевает ли она за мной. Выпихнув на край настила, так, что пальцы ног свисали с него, заставляя судорожно искать шаткую опору, приказал посмотреть на меня, а потом на воду озера.

— Видишь, как здесь тихо и красиво. Так вот, эта красота может быть последней, что ты увидишь в своей поганой жизни. Я с бабами не воюю, но если ты посмеешь мне врать или что-то утаить, то столкнуть тебя в глубину, вот так, со связанными руками, смогу за десять секунд. А что ты соврешь, поверь, узнаю, потому что в доме на столе лежит такая интересная папочка, где описана и подтверждена вся ваша с Алексеем сказочная жизнь. Да ты, смотрю, не особо и удивлена, неужели знала о ее существовании? Так? Отвечай!

— Да, знала!

— Может, также знаешь, кто это все собирал?

— Да, Антон Синягин. Он про нее Алексею говорил и показывал.

— Да тут у нас шкатулочка с секретом. Мне нравится наш разговор. Продолжим?

— Я готова все рассказать, только, пожалуйста, не трогайте меня, я беременна. Я все скажу!

— Посмотрим на твое поведение, и насколько ценные песенки ты нам напоешь. Только если сфальшивишь хоть раз, пеняй на себя.

И она пела, не смущаясь того, что ее откровения записываются и могут использоваться, как свидетельские показания, — для себя она все решила, особенно после того, как прочитала досье на себя и «любимого». Последовательно, обстоятельно и откровенно начала его «сливать», понимая, что для нее только один способ спасти жизнь, свою и ребенка. Откуда ей было знать, что не в моих принципах причинять беременным женщинам вред, пусть и таким прожженным оторвам.

Какая-никакая, а будущая мать, вот только я бы ей и жизнь цыпленка не доверил.

Ее откровения затянулись, но зато теперь я знал, кто причастен к смерти отца Полины, и многое другое. Лет на десять-двенадцать лишения свободы тянуло по совокупности, и то, при наличии отличного адвоката, который потребует за свои услуги немалые деньги, которых у этого пид*ра точно не будет, уж я постараюсь.

— Все, я устал слушать эту гадость. Заткнись. Старый, пусть уведут эту стерву, да стеречь хорошенько, пригодится еще.

И теперь я готов был приступить к самому интересному.

А вот с ним я не стал себя сдерживать. При одном взгляде на это лощенное смазливое лицо, красная пелена застлала глаза, суставы стало выворачивать от желания разделать его в лепешку.

Меня захлестнуло такой яростью и откровенной ревностью, что слышал, будто со стороны, собственное рычание, чьи-то стоны и глухие удары, как при отбитии огромных кусков мяса.

Очнулся только от ощущения тяжести и скованности на своих плечах, которые, как в тиски зафиксировали двое пацанов. Голос Старого доносился словно через слой плотной ваты.

— Тихо, братан, тихо, это я. Ты ведь не планируешь труп через границу тащить? Спокойнее, дыши, ты и так его разделал под орех! Вот так, приходи в себя, ты прямо, как боевая машина, никак с тобой не сладить, вон как пацанов лихо раскидал, теперь будут синяки с морд сводить, да девок своим видом пугать. А они всего лишь хотели тебя оттащить от этого ублюдка. Горяч же ты, дьявол во плоти. Лихо ты его, не хотел бы в твоих врагах даже часик походить.