Девчонка глубоко, как-то совсем по-бабьи вздохнула и опять заговорила:
— Какая я вам деточка? Я взрослая самостоятельная женщина. Нехорошо получилось, но я предупреждала, а вы не слушали! Сами виноваты! Обступили, напугали. И нечего было толкать, ничего бы и не случилось! Мало мне своих проблем, еще и вы на голову свалились! Скажите, сколько я вам должна и когда могу отдать деньги, как их передать? Назначьте место встречи, — привезу!
— Сколько лет тебе, самостоятельная женщина? Обычно стрелку я сам назначаю, не скачи козой!
Не слышу до сих пор, как тебя зовут? А вот истерик мне и в коридоре хватило!
— Полина Варламова, двадцать восемь лет, работаю, пока замужем, есть трехлетний сын Егорка.
Вам как дальше, прямо по анкетным данным?
— Не нарывайся, девочка, уже накосячила. Это почему же «пока» замужем?
— Да вот, точно разводиться собираюсь в ближайшее время, вырвалось невольно.
— Так, а кто у нас муж? — развалившись в кресле, строго смотрел на нее, чтобы даже не подумала расслабляться.
— Алексей Варламов, бизнесмен, только считайте, что уже бывший.
Я смотрел на девочку, которая споро орудовала вилкой в тарелке с салатом, принесенным официантом и не мог поверить, что передо мной сидит взрослая, уверенная в себе женщина, да еще и с трехлетним сыном. Как я так мог ошибиться, приняв ее за малолетку?
— Олег, а это не тот ли Алексей Варламов, с которым ты… — отвлек от размышлений Семен, оборвав фразу на полуслове.
Пришедшая в голову мысль заставила меня еще внимательней всмотреться в лицо пигалицы, сидевшей напротив.
— А скажи-ка, Полина, Антон Синягин кем тебе приходится? Ведь Алексей Варламов его зятем был?
Или я ошибаюсь?
Я с ожиданием смотрел на девчонку, ну не может она быть той, не бывает таких подстав от судьбы, пусть это будет не она! Хотя, уже понимал с холодеющем сердцем, что может. Похожа, очень, и черти в очередной раз разогревают для меня котел в аду.
— Антон Синягин был моим папой, а Алексей Варламов его зять. А что, вы знали моего папу?
Да, девочка, знал я твоего папу, ведь именно этот человек перевернул когда-то всю жизнь беспечного пацана, вывернув ее наизнанку и разом лишив всего, что было ценно и дорого в моей судьбе.
Не может быть! Вот эта хрупкая малышка с каштановыми волосами и огромными бездонными глазами, которые смотрели на меня со страхом и одновременно любопытством, ожидая, что я ей скажу, и есть дочка Антона Синягина, по чьей милости я чалился на нарах десять лет? И если бы не Дмитрий, то и остальные пять? Дочь человека, месть к которому заставляла меня жить в своре волков, выгрызая себе место, и показывая, что готов на все, но не склонюсь, не сломаюсь, не загнусь в местной больничке, где лежал с ножевой раной, после очередного нападения уголовников, которым пришел приказ с «воли» о моем устранении. Мой враг был силен, не физически, нет, тут я бы не побоялся выйти с ним один на один для честной схватки. Он был силен финансово, мог нанять людей для убийства, проплатив деньгами мою смерть. Видимо тоже хорошо запомнил нашу последнюю встречу и мои слова о том, что не только он заплатит за все, что сделал с моей семьей, но и что я лишу его всего самого дорогого, как когда-то это сделал он.
Отомщу за смерть отца, сумасшествие матери, самоубийство сестры. И он решил, что я не должен вернуться из зоны живым. Но я вернулся, вопреки его желанию, чтобы отомстить. Все десять лет я жил только одной местью, зная, что должен все пережить и остаться в живых, чтобы теперь он выл от боли и бессилия, как когда-то выл я. Сначала на могиле отца, а потом и сестры, отчаянно клянясь, что сделаю все возможное, но отомщу этой сволочи, который разом лишил меня всего.
Родных, друзей, успешного финансового и жизненного благополучия и, наконец, личной свободы.
Именно ненависть питала меня, помогая не спать по двое-трое суток, не позволяя телу расслабиться, зная, что шакалы в человеческом обличии нападают ближе к утру. Когда ты с трудом справляешься с бессонной ночью и поневоле начинаешь дремать, не в силах держать мышцы все время в состоянии скрученной пружины. И как удобно напасть всем поганым скопом, подловив тебя в такой момент, чтобы в очередной раз попробовать опустить, унизить, превратить в тряпку, в ничто, после чего загнать вниз, под ряды кроватей, где в темноте, всеми презираемые, живут такие же опущенные «петухи». Этакий особый сорт заключенных, с которыми никто не здоровается и руки не подает в опаске даже случайно коснуться. Потому что тогда тоже «зашкваришься» и попадешь в их ряды. А, значит, помимо сексуальных услуг, будешь делать всю самую грязную работу — мыть туалеты и душ, стирать одежду, чужие носки. Даже бить их руками нельзя, только ногами или тапочками по лицу, а тот не имеет право сопротивляться, лишь покорно стоять и ждать окончания наказания. Только, когда «петухов употребляют», это не считается каким-либо оскверняющим контактом. Попавшим в эту касту, выбраться невозможно, поэтому большинство заключенных, кого «опустили», идут на самоубийство.
И это сытое Синягинское быдло заранее решило если не убить, то заставить меня самого наложить на себя руки. Решил обложить со всех сторон, не дав и шанса на выживание, прекрасно зная правило — «за новичка не вмешиваться». В тюрьме каждый должен ответить за себя сам, показать, что ты за человек, на что способен и можно ли тебе доверять, потом, долгие годы, живя с тобой бок о бок. Очень жестоко, но первое слово должен за себя сказать сам, позже тебе помогут или нет — дело второе, как решат. Но не вмешаются, даже, когда хотят уничтожить с определенной целью, как Антон Синягин меня. Такие вещи подготавливаются долго, тонко, планомерно, чтобы потом не стало косяком тому, кто стал исполнителями заказа на зоне. Но выйти из этого достойно можешь лишь сам. Я выдержал, с хищным озверением ломая носы и руки, круша ребра и челюсти, расшибая костяшки пальцев об морды нападавших. Не один раз, сжимая зубы в бессильной злобе что-то изменить, и попадая в карцер после очередной драки.
Выжил, несмотря на неоднократные попытки это исправить. Ведь на воле заказчик ждал результата, а я жил, и с мучительным остервенением продумывал множество вариантов моей мести. Я подожду, выживу, выйду на свободу и обязательно исполню свою клятву. Не знаю, после какого времени меня бы все же прирезали на зоне или «опустили», если бы однажды ко мне на прогулке не подошел местный авторитет, и внимательно посмотрев на меня, сказал:
— Больше тебя никто не тронет, мне не нужны «косяки», и беспредельничать на зоне без разрешения никому не позволю! Только подкачался бы, что ли. Злости много, драться можешь, а телом не вышел. Выживешь здесь — на воле достанут. Готовься, месть — блюдо холодное!
И я готовился, переставая быть тем паршивым ботаном, каким попал за решетку, немного увлекавшимся самбо, свято верившим, что для меня открыты все дороги, потому что отец заранее готовил сына в свои преемники. Получал отличное финансовое образование в университете одного из городов Европы, не пропуская соблазнов скоротечной студенческой жизни. Любил женщин. Путешествуя на каникулах вместе с друзьями, посмотрел множество городов и интересных мест, давая обещание не раз сюда вернуться, впитывал как губка массу новых впечатлений от любовной страсти и впечатлений. Совсем скоро я должен был работать вместе с отцом для блага семьи, приобретая финансовый лоск и исполняя одну из задач настоящего мужчины — сделать жизнь своих женщин счастливой и обеспеченной. И вместо жизни, обещанной мне по праву, внезапно оказался на ее задворках, зеком с сомнительным будущим. День и ночь работавшим над совершенствованием и перестройкой своего тела и организма. Нет, я не мог себе позволить сдохнуть от обычной простуды или туберкулеза, не выполнив клятв, и не наказав виновников. Только благодаря надеждам на месть, я ежедневно тягал железо в неказистом спортивном зале зоны, посвящая этому занятию все свободные часы, добавляя к ним же часы отдыха, выделенные для чтения книг и писем домой. Мне некому было писать, из всех родственников поддерживал отношения только с теткой, которая регулярно сообщала в своих коротких письмах, в основном, о здоровье моей матери, давно живущей в своем особом мире в одном из специальных пансионатов. В него она попала после того, как ее разум перестал принимать действительность, в которой ее двадцатилетняя дочь-студентка решила закончить жизнь в веревочной петле. Не найдя желания жить дальше, после того, как три амбала, по приказу Антона Синягина решили припугнуть, не желающего идти на уступки с продажей фирмы строптивого малолетку, то есть меня, жестоко изнасиловали Настю, затащив в гаражи, когда она возвращалась домой, после занятий. Позднее, всплывала пару раз информация о том, что Синягин действительно давал задание сестру только напугать, а все произошедшее дальше, якобы личная инициатива тех отморозков, но все случилось так, как случилось. Мамина психика не перенесла очередного удара и теперь она жила в мире, где муж и дочь живы, сын приезжает на каникулы, все рядом и никаких туч не сгущается над нашей семьей.
Она не терпит никаких лишений, здорова во всем, кроме психики, но в последнем, никто помочь не может. Сколько клиник мы сменили, каких столичных светил я не привозил к ней, ничего не помогало. И последний профессор, принимая от меня гонорар в конверте, сказал мне:
— Молодой человек, а вы уверены, что вашей маме надо возвращаться разумом к нам, в этот мир, где в случае успешного лечения она поймет, что муж и дочь давно мертвы? Сможет ли она жить с этим пониманием? Психика — дело тонкое. Порой достаточно одного толчка и человек летит в пропасть с инфарктом. Или отказывает другой орган, ранее совершенно здоровый. Вы хотите такого для своей мамы? Не зря ее организм выбрал такой путь, — изолировав одно, спасает другое.
К сожалению, разбитое сердце, это не только красочный термин, иногда оно действительно разбивается под грузом невосполнимых потерь, хотя при вскрытии выглядит целым. Подумайте над моими словами.
"Разорванные цепи" отзывы
Отзывы читателей о книге "Разорванные цепи". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Разорванные цепи" друзьям в соцсетях.